Роман Марты Меренберг "Зеркала прошедшего времени" стал одним из первых опытов публикации в России произведения в жанре "фанфикшен". Впрочем, книга не совсем соответствует канонам популярного во всем мире литературного Интернет-творчества, объектом которого становятся знаменитости - наши современники и фигуры исторического прошлого. Меренберг обратилась к теме жизни Александра Пушкина, которая разработана не только в филологии и исторической науке, но и в огромном своде беллетристики. Кто только и что только не писал о Пушкине - от бесконечного числа монографий до эротических записок Михаила Армалинского.

Роман Марты Меренберг - первая попытка художественно переосмыслить жизнь гомосексуалов, которые во множестве окружали Александра Пушкина и которые сыграли разные роли в истории его дуэли и гибели.

Марта Меренберг

- Марта, вам пришлось фактически реконструировать в своем авторском воображении особенности взаимоотношений геев в XIX веке. Скажите, это реконструкция - только плод авторской фантазии, или он опирается на какие-то источники - мемуары, воспоминания, архивы?..

- Написанию "Зеркал" предшествовало чтение большого количества мемуарной литературы, фактического материала и исследований, которые дали мне возможность взглянуть на своих героев глазами современников.

Например, Хромоножку-князя Долгорукова - мне очень хотелось показать именно таким, каким его воспринимали окружающие - язвительным до грубости, несдержанным и истеричным. Я себе очень четко его представляла, как будто кино смотрела.

Князь Иван Сергеевич Гагарин действительно был любовником Долгорукова, и они зимой 1837 года снимали квартиру на Большой Морской.

Что касается взаимоотношений Луи Геккерна и его юного протеже Жоржа Дантеса, то они уж наверняка не были тайной для современников. Приятели Дантеса по кавалергардскому полку прекрасно об этом знали (например, князь Трубецкой, который в своих воспоминаниях упоминал об этой гомосексуальной связи, откуда-то даже знал, что Дантес был "пассивом". Впрочем, самого Трубецкого вряд ли можно заподозрить в "бугрстве" - скорее уж, в характерном для светского льва желании посплетничать и почесать языком.)

Знал об этом и историк А. Карамзин. "Геккерен, будучи умным человеком и утонченнейшим развратником, какие только бывали под солнцем, без труда овладел совершенно телом и душой Дантеса", - пишет он в одном из писем, и остается только гадать, каким образом ему стали известны такие подробности.

Впрочем, светские сплетни в ту пору были почти единственным источником "информации из первых рук", а обмен новостями в Петербурге и Москве происходил ежедневно - в бальных залах, модных ресторанах, на раутах, званых обедах и за ломберными столами. Высший свет обеих столиц весьма походил на деревенские посиделки, где все знают друг друга, но интересуются наиболее интересными фактами, которые при личном контакте обрастают все более и более пикантными подробностями.

Пушкин, известный своей откровенной гомофобией, (несмотря на давнюю дружбу с гомосексуалистом Ф. Вигелем), неоднократно высказывался о связи красавца кавалергарда с голландским дипломатом в самом оскорбительном тоне, рассказывая в кругу друзей такие подробности интимной жизни обоих Геккернов, за сотую долю которых можно было бы получить вызов на дуэль.

Здесь будет уместно вспомнить об эпиграмме, которую Пушкин написал на председателя цензурного комитета князя Михаила Александровича Дондукова-Корсакова, ставшем впоследствии вице-президентом Академии наук. Способности самого Михаила Александровича были не особенно выдающимися, но у него был влиятельный покровитель в лице графа Сергия Семеновича Уварова, с которым его связывала "нежная мужская дружба". Ненависть Пушкина к цензорам вполне объяснима, в отличие от ненависти к современникам-гомосексуалам. Неоднократные попытки цензурного комитета в лице Уварова и Дондукова-Корсакова грубо навязать ему собственные представления о поэзии и творчестве сравнимы разве что с попыткой сделать из круга квадрат и доказать при этом, что круг в природе не существует вообще. Сергия Уварова Пушкин называет "подлецом", а Дондукова-Корсакова - "негодяем и шарлатаном". Известна его эпиграмма, вызвавшая у князя Михаила Александровича истерический припадок и (понятное) желание немедленно придушить обидчика:

В Академии наук
Заседает князь Дундук.
Говорят, не подобает
Дундуку такая честь.
Почему ж он заседает?
Оттого, что жопа есть.

"На академии наши нашел черный год: едва в Российской почил Соколов, как в академии наук явился вице-президентом Дондуков-Корсаков," - пишет Пушкин 26 апреля 1835 в письме И.И. Дмитриеву. "Уваров фокусник, а Дондуков-Корсаков его паяс. Кто-то сказал, что куда один, туда и другой: один кувыркается на канате, а другой под ним на полу."

Пушкин намеренно старается оскорбить обоих цензоров, выставляя на посмешище их интимные отношения. К сожалению, желание сплетничать о личной жизни знакомых, полузнакомых и вовсе не знакомых людей, а также обсуждать со всеми собственную семейную жизнь было присуще Пушкину как человеку и явно было не лучшей его чертой…

Впоследствии главным цензором поэта стал сам государь император Николай I, старавшийся всячески ограничить любые проявления свободомыслия в творчестве поэта.

Если говорить о мемуарах, уместно будет вспомнить и Пажеский корпус, в котором учился юный Хромоножка-Долгоруков (и откуда его выгнали с последнего курса за то, что доступность мальчика, не говоря уж о его ориентации, стала слишком бросаться в глаза), был давно известен своими "бугрскими шалостями". Бугрство, или "азиатский порок", как раньше называли голубую любовь, был очень распространен среди кадетов. Об этом писал впоследствии и М.Ю. Лермонтов, вспоминая кадета Тизенгаузена ("Не води так томно оком, Круглой жопкой не верти…"

Я могу много говорить об окружении Пушкина, в котором, безусловно, были приверженцы однополой любви. "Мои" Геккерны - старший и младший - получились, наверное, чуть излишне романтичными, но это был редкий пример того, как два гея прожили вместе до глубокой старости. Даже брак Дантеса не помешал им быть вместе.

Рене Метман - личность выдуманная, никогда не существовавшая нигде, кроме как в воображении автора, увлекающегося аниме. Метман - типичный "анимешный герой", инфернальный красавец, герой "яоя" - японских комиксов, в которых романтические отношения возникают и развиваются исключительно между мужскими персонажами. Впрочем, внешне эти юные красавцы имеют столь изнеженно-романтический или подчеркнуто-готический облик, что могут скорее андрогинными, чем маскулинными.

Я не претендую на строгую историческую правду, иначе я бы не "убила" Пьера. Жизнь реального Долгорукова сложилась совершенно иначе. Впрочем, мне интересны личности и ситуации, допускающие неоднозначное толкование и даже "альтернативные развязки". Одно могу сказать - факт усыновления Луи Геккерном юного кавалергарда был, безусловно, основан не на отеческих чувствах. Здесь я ничего не выдумала - Жорж Дантес был его семьей, его утешением и, безусловно, самой большой его любовью.

- Фактически ваш роман - одна из новых версий гибели Александра Пушкина. Как правило, любые попытки снять с образа "солнца русской поэзии" сусальное золото святого от литературы вызывают негативную реакцию у "армии пушкинистов". Что вы думаете о создании биографии Пушкина - светского красавца и дон-Жуана - это каким-нибудь образом противоречит Пушкину как реформатору языка и великому поэту?

- Я воспринимаю Пушкина очень целостно. Для меня он не "памятник-пушкину" с голубем на голове, застывший на площади напротив Макдональдса, а живой человек со всеми его слабостями, недостатками и противоречиями. Можно создать Александру Сергеевичу любую биографию, высветив ту или иную сторону его жизни, но она в любом случае будет страдать однобокостью. Плоский он будет, картонный, понимаете? Для того, чтобы давно ушедший человек обрел живые черты, нужно знать о нем массу всего - как он выглядел, разговаривал, одевался, с кем общался, куда ходил, что читал, о чем думал…с кем спал. Всё. Чем больше деталей, тем ярче будет образ. Но тут уж зависит только от автора, в какую сторону повернуть ту или иную личностную черту, что высветить, что затушевать…и о чем стыдливо умолчать. Рисуется образ, как картинка. Я не собиралась в миллионный раз утверждать, что Пушкин был гениальным поэтом - это аксиома. У меня он даже и не главный герой. Я выступаю в романе "адвокатом Дантеса". Если кто-то из ортодоксальных пушкинистов захочет припечатать меня забавным штампом вроде "адвокат дьявола", то это его личное мнение. Я свое выразила. Я ничего не привыкла принимать на веру, особенно то, что написано в учебниках по литературе для пятого класса средней школы.

- У вас герои - князья Долгоруков и Гагарин - иногда говорят, словно "хабалки" на московской плешке. Вы сознательно осовременили происходящее?

- Мне не нравится слово "хабалки". Нет, я ничего специально не осовременивала. Знаете, люди есть люди, и свою речь они выстраивают в зависимости от ситуации, а она может быть такова, что…слов специально не выбираешь - независимо от эпохи, титулов, воспитания и образования.

Известно, что Пушкин иной раз в разговорах с друзьями употреблял такие выражения, которые я бы как женщина приводить просто постеснялась. Обычный набор мужских непристойностей, принятый "между своими" - мат, пошлые шуточки, циничные высказывания. Все, конечно, меняется в жизни, и речь в том числе, но экспрессивные выражения в русском языке, по-моему, остались прежними. Меняется только лексика, языковой набор. Эмоциональная окраска языка - вряд ли…

- К вопросу об осовременивании... Ваши герои - геи XIX века - любят и страдают также, как любой сегодняшний гомосексуал. Вы действительно полагаете, что времена меняются, а чувства нет?

- Да. Я в этом уверена. Геи - или не геи…какая разница. Люди находят свою вторую половинку и влюбляются, и страдают…Так было всегда. Меняются одежды и маски, а душа остается прежней. Одна душа ищет другую, в потемках, наугад. И если эта душа принадлежит человеку одного с тобою пола, что же, - наступить себе на горло и не любить только потому, что "в обществе так не принято"? Оскара Уайльда, как известно, эти условности мало волновали. Правда, они его и сгубили… Но сейчас, слава Богу, другое время, и мы на глазах становимся все более терпимыми, все более понимающими.

- У меня сложилось впечатление, что симпатии автора на стороне гомосексуалов. Кажется, в книге нет ни одной гетеросексуальной искренне любящей пары. Среди геев вы показали две: Дантес - Геккерн, Долгоруков - Гагарин. Отношения Пушкина с Гончаровой - борьба светской пустышки со страстью горячего ревнивца. Почему?..

- Не совсем так.

Катя Гончарова искренне влюблена в Дантеса. Государь Николай страстно влюблен в Натали Пушкину. У самого Пушкина перед дуэлью в разгаре роман с Александриной Гончаровой. Для меня на самом деле ориентация человека совершенно не важна. Важны чувства, отношения. Можете назвать "Зеркала" дамским романом - я не обижусь. Я писала о том, что можно назвать "вечными темами" - о любви, о смерти, о предательстве. Мне хотелось разобраться в Дантесе, на котором стоит несмываемое клеймо убийцы и злодея. Не был он ни тем, ни другим…и не собирался никого убивать, я уверена. Он, кстати, был бисексуален, но ни с одной женщиной долго оставаться не мог… Геккерн любил его, и эта любовь была взаимной. Они очень подходили друг другу. Чего же странного в том, что человек находит свою половинку? И разве можно предугадать, где, в чьей душе ее отыщешь? Я совершенно не ставила себе целью непременно "затащить героев в постель" и пригласить читателей просмаковать технику однополой любви. Увольте.

Что касается Пьера и Ванечки, то эта пара - пример восторженного обожания со стороны Гагарина, который просто "уступил" своему другу, потому что не мог ему отказать. Пьер же, всегда готовый на предательство, подлость и обман, не способен испытывать восхищения и восторга. Он жертва собственного комплекса неполноценности, помноженной на манию величия. Такие люди могут сильно чего-то (или кого-то) желать, но разве это похоже на любовь? Он и к себе-то относился с отвращением, принять себя не мог…как же он мог полюбить кого-то еще?

Впрочем… мне не хочется, чтобы Пьера воспринимали как законченного мерзавца. Он все же смог изменить себя, хотя бы и ценой собственной гибели.

- Хотелось бы поговорить о вашем интригующем финале. Когда юный потомок Дантеса переписывается по электронной почте с одним из праправнуков Александра Сергеевича. Судя по всему, парни - геи и вскоре встретятся в Москве и полюбят друг друга. Это так? Значит, продолжение следует?

- Может, и так. Не скажу! Никогда не ставлю окончательной "точки над ё".