Я хочу написать роман, чтобы прославиться. Стремительно рассекать толпу и снисходительно улыбаться поклонникам, желающим автографа. Но роман я потяну вряд ли. Роман - это толстая книжка в несколько сотен тысяч знаков, а желание стать знаменитым иссякает где-то на 6-тысячной отметке: хочется то чаю попить, то посмотреть порнографическое кино, то просто лечь в кровать с романом и исходить завистью, что эти строчки, так умело спаянные одна с другой, написаны не мной. Вообще, зависть - это плохо. За это, как сказал один знаменитый актер, сажать надо. Но бывает зависть черная - она кошкой ложится на горло и с утробным мурлыканием не дает спать. А есть зависть легкая, будто перьевые облака в летний день. Они ненадолго цепляются за ветки деревьев и тают, как мороженое на палочке.

Чтобы написать роман, надо быть несчастным. Слезы легче конвертируются в строчки. А мне плакать нет необходимости. Потому что у меня есть Семен, который очень расстроится, если я буду плакать. Он будет оторопело смотреть на меня своими маленькими синими глазками и виновато моргать, как будто я плачу из-за него. Зачем мне обижать хорошего человека? Есть люди, которые делают добро, потому что это надо, а есть Семен, для которого делать добро - это инстинкт. Когда бабуин выискивает блох у своей подруги, он ведь не думает о том, чтобы сделать ей приятно. Так написано природой. Семену написано делать добро просто так: посылать в бедную Россию посылки с поношенной одеждой, давать деньги или ценные советы.

Семен - мой муж. Я до сих вздрагиваю, когда нас представляют. Я ведь тоже муж. В смысле мужчина. Именно поэтому я отказался от свадьбы с участием родственников, чтобы этот глупый вопрос, а кто у них муж, не висел в воздухе. Он вряд ли растаял бы как мороженое на палочке, или облако на ветке. Поэтому мы обошлись без церемоний: поставили подписи в книге регистрации браков и съели белых булочек в забегаловке рядом с Загсом.

- Свадебный завтрак, - сказал Семен.

На моем лице еще были видны следы от подушки и я без интереса смотрел, как мимо стеклянной витрины кафе бежали на работу банковские служащие. Ощущения, что случилось что-то важное, не было. Голова еще звенела от недосмотренного сна, а тетка, которая только что читала нам стихи Гейне про вечную любовь, казалась частью этого сна.

- Завтрашняя свадьба, - сказал я.

В некотором роде так оно и было. В "сегодня" мужчины друг на друге не женятся. Они могут вместе пить пиво, ходить на футбол или даже пыхтеть друг на друге на засаленной кровати дешевой привокзальной гостиницы. Но жениться им нужно только на женщинах. Ведь семья делается для детей, а детей у двух мужчин не получится, сколько бы они ни пыхтели. Тогда зачем жениться? Не проще ли ходить в клубы с темными комнатами, где не нужен Гейне с его вечной любовью?

Семена в темных комнатах не любили. У него толстый живот. Чтобы его не стесняться, он нашел меня и позвал жениться.

Семен - толстый блондин с красноватой кожей и голубыми глазами, посаженными так близко к носу, что нос кажется лишним. Я - тоже блондин, но мои волосы имеют цвет прелой соломы, а желтоватая кожа напоминает об азиатских родственниках, затесавшихся в безупречно славянский клан. Мою худобу Семен считает красивой. Я не спорю. Это как-то примиряет с жизнью. С пяти лет, когда я вдруг обнаружил свою некрасивость, мне вдруг стало стыдно за то, что я живу. Зачем жить, если ты некрасивый, если у тебя торчат лопатки и всегда сваливаются штаны, потому что штаны для маленьких задниц и длинных ног в советских магазинах не продают?

Я согласился потому, что мне нравился толстый живот Семена и его уверенность в моей красоте. И еще это избавляло от необходимости врать. Не надо придумывать для знакомых "наташу", с которой я славно провел время и с которой мы когда-нибудь обязательно заведем кучу ребятишек.

- Мой астролог говорит, что ты женишься поздно и у тебя будет двое детей, - сказала мне мама.

Так, наверное, она объясняет своим подругам наличие 30-летнего холостого сына и полное отсутствие внуков. Подруги, конечно, не верят. Знают ведь, что 30-летние сыновья с птичьими повадками, редко женятся, а воспитывают, в лучшем случае, племянников. Не верят, но согласно кивают, чтобы сделать моей маме приятно.

- Конечно, Лариса Ивановна, дети - это дорогое удовольствие. Вашему сыну нужно делать карьеру.

А я плюнул на завтрашнюю карьеру, уехал в Германию и женился на Семене.

Мы пошли в ЗАГС, исписали кучу бумаг, и получили месяц на раздумья.

- В 9 утра 4 января вас устроит? - спросила чиновница, высматривая "окно" в календаре свадебных церемоний.

Нас устроило. Семену хотелось поскорее, мне нужно было немедленно уйти от этой женщины с красными волосами, которая выражала участие и понимание так, будто под венец идут два смертельно больных инвалида.

Мне 30 лет. В Германии я отыскал мужа, его живот, штаны подходящего размера и уверенность, что мне не нужна красота. Единственное, чего мне не хватает - это романа. Название я уже придумал: "Свадьба к завтраку".