ЖЕЛАНИЕ
Задуй свечу,
Задуй ещё!
Задуй - желанье горячо!
Задуй свечу,
Пока горит...
Задуй - Господь не укорит.
Люблю, когда горит
Свеча,
Когда толста
И горяча.
И день,
И ночь
Тебя хочу.
Так задувай скорей
Свечу!
Она давно
Горит в ночи,
И речи тоже горячи.
В слепой ночи
Горит свеча...
Слова заветные шепча,.
Задуй свечу,
Задуй,
Задуй!
Меня - шепчу - целуй!
Целуй!
Во тьме ночи,
В огне свечи
Молчи,
Пожалуйста,
Молчи!
Робеть не смей,
Что ты не с ней,
Переступить порог сумей.
Любить и жить давай,
Давай!
Свечу скорее задувай...
1998
НАРЦИСС
Щекочут кудри плечи,
Белеет бликом лик.
Он выступил навстречу,
Безумный мой двойник.
Его я обожаю
И жадно, невпопад
Всей кожей поглощаю
Его развратный взгляд.
Мне опыт этот нужен,
Хоть я себя казню.
И промыслом досужим
Я плоть свою дразню;
И плоть моя вторая,
Мой бледный визави,
Копирует, сгорая,
Движения мои.
Он тёмными очами
Глядит из жизни той.
И дышит там ночами
Холодной пустотой.
Прозрачной кожей бога
Мерцает в тогах тьмы...
Ещё совсем немного -
И были б рядом мы!
С тоской маниакальной,
Терзаясь и маня,
Мой призрак визуальный
Преследует меня;
В ночи и ранней ранью,
И вечером, и днём
Он ждёт меня за гранью
В безумии своём.
Но время зло и веще:
Лишь миг - и истекло!
И вновь меж нами блещет
Холодное стекло.
Обратно в этом мире
Разводят нас миры.
Но нет в пустой квартире
Уже иной игры.
По разные пространства
Уходим мы поврозь,
Где тайной постоянства
В нас общее слилось;
Где бездны превратила
В два сросшихся крыла
Обычная квартира,
Где стынут зеркала.
И снова звоном дальним
Скликает тот витраж
Нас в сумерки свиданий,
Похожих на мираж;
Он будит стон душевный
И дымкой на стекле
Рождает свет волшебный
В потусторонней мгле,
И плен грядущих буден,
Где ужас пригубя
Мы вглядываться будем
Мучительно в себя.
1990
ПРО НАС
Мы не поворачивали реки,
Не грабили банки, лотки, аптеки.
Мы - словно ацтеки в ХХ веке,
а может - греки.
В обтяжку одежда, дружок в обнимку,
Похожий на мальчика-невидимку.
И тянет всё время, как в глаз соринку,
На нём ширинку.
Пластичность гюрзы и изгиб пантеры
Вселились публично в его манеры.
И так обострились под кожей нервы,
Не нервы - стервы!
Вот так мы выходим на перекрёстки,
Как великовозрастные подростки.
Мы, словно танцоры, легки и броски,
Всегда при лоске.
Мы - как две лозы меж собой повиты,
Мы - как два пажа королевской свиты.
И носим охотно трико из кожи,
Что шил нам Боже.
Мы нищи и всё-таки мы богаты,
Винищем на паперти распяты.
И ловим от масс гроши презренья:
Мы любим тренья.
Мы переболели этим делом
И любим друг друга душой и телом.
А массам прощаем их отсталость;
В нас лишь усталость.
У нас размалёваны краской лица,
И это до смерти уже продлится.
Живи, веселись душа - не ахай,
А слухи - на хуй!
1985
ОБРЕЧЁННЫЙ
Богом забытый район,
дикие крики ворон.
Стираным нижним бельём
каждый белеет балкон.
Светит экран голубой,
жён ублажают мужи.
Спорят с подзорной трубой
их боевые гужи.
А оглядишься вокруг -
калий цианистый пей.
Сердце рыдает от мук
в комнате тесной моей.
Я поневоле монах,
я поневоле аскет.
Чувства былые в штанах
не пробуждает рассвет.
Жутью звенит тишина,
тени ползут по стене.
Из преисподнего дна
бесы являются мне.
Сломанный мой пистолет
снова осечку даёт.
И невесомый скелет
тихо от СПИДа гниёт.
1995 |
