У ворот виллы Мореск

В сентябре в "Мореск" впервые пожаловал Робин. Ему было двадцать, он изучал в Кембридже юриспруденцию, успел стать социалистом, но, как и прежде, мечтал о писательской карьере. Он был потрясен великолепием дядюшкиной виллы, вышколенной прислугой.

Робин признался дяде, что влюбился в Лондоне в девушку по имени Джиллиан. "Ты по-настоящему не любишь эту девушку, - сказал Моэм. - Ты просто хочешь с ней спать. Ты здоровый, сильный молодой мужчина. Тебе нужна хорошая встряска. Джеральд уже решил, что сегодня после ужина отвезет тебя в Ниццу, сводит в один-другой бордель. Будь уверен, ты скоро сам поймешь, что тебе нужно".

Попав после ужина в Ниццу, Робин остановил свой выбор на молоденькой стенографистке из Парижа, которая два раза в неделю подрабатывала в борделе, чтобы оплатить свой отпуск. Так что, по его понятиям, она была как бы не совсем проститутка.

Чтобы чем-то отвлечь Джеральда от казино и баров, Моэм приобрел 45-тонную двухмачтовую рыбацкую лодку, дополнительно снабженную дизельным мотором. Ее назвали "Сара", но Моэм называл ее просто "яхта". На ней могли одновременно спать четверо пассажиров, команда состояла из трех матросов. На следующий день они поплыли в Вильфранш. По пути Робин, как он впоследствии вспоминал, почувствовал такое сильное влечение к шестнадцатилетнему мальчишке-юнге, бронзовому от загара, в одних купальных трусах, что ему пришлось лечь на живот, чтобы скрыть возбуждение. Вечером он поехал с Джеральдом в казино в Ницце. Чем больше Джеральд проигрывал в "железку", тем больше напивался и бесчинствовал. Какого-то игрока-француза он обозвал "лягушачьей рожей", а некой даме сказал: "Ах ты, старая безмозглая сука!". В конце концов вмешался управляющий, и им указали на дверь. Джеральд потащил Робина на борт "Сары", где их дожидался семнадцатилетний паренек, ученик в столярной мастерской. "Это мой юный друг, малыш Лоран, - отрекомендовал его Джеральд. - Он милый мальчик. Не теряйся". Робин не растерялся и на рассвете, когда малыш Лоран ушел на работу, объявил Джеральду, что он в восторге от прошлой ночи. Вечером Робин снова встретился с Лораном на борту дядиной лодки, наутро они расстались, а днем, когда Робин решил пойти искупаться в бассейне, он увидел, что дверь дядиной спальни приоткрылась, и оттуда вышел Лоран. Робину стало дурно. Он вышел к бассейну, где застал Джеральда. Едва взглянув на Робина, Джеральд догадался, что произошло. "Ну-ну, птенчик, - сказал он, - запомни раз и навсегда: тут, кроме тебя, и другие любители мальчиков имеются".

Вечером Моэм раскладывал пасьянс. Он жестом сделал знак Робину, чтобы тот подошел.

- Джеральд говорит, Лоран пришелся тебе по вкусу?

- Я влюблен в него.

- Чушь! - отрезал Моэм. - У тебя всего-навсего разыгралась похоть. Ты хочешь его и наслаждаешься близостью с ним. Ты что, хотя бы на минуту допускаешь мысль, будто он в тебя влюблен?

- Вчера ночью Лоран признался, что любит меня.

- И ты поверил? Кретин несчастный! Неужели не ясно, что он говорит это каждому из своих клиентов? Мальчишке ты, может, и нравишься, просто потому что ты великолепно сложен, с этим тебе повезло. Но, видишь ли, он не потому проводит с тобой ночи. Он так щедро дарит себя тебе, потому что за каждую твою ночь я плачу ему его обычную ставку. Мальчишка хоть и юн, а законченная проститутка, и ничего больше. То, что он заставил тебя поверить в любовь, меня не на шутку рассердило. Я не позволю тебе выставлять себя идиотом, по крайней мере пока ты здесь, под моей крышей!..

Трясясь от гнева, Моэм объявил племяннику, что Лорана он больше не увидит.

Моэм, по всей видимости, пытался наглядно доказать племяннику всю вздорность романтической любви. В молодости он сам немало страдал от неразделенной любви, и этот душевный опыт ожесточил его сердце. Со временем он пришел к убеждению, что любовь не следует путать с сексом - здоровым аппетитом, который можно и нужно удовлетворять; для того и существуют смазливые юнцы...