Ковда Мэгги очнулась в следующий раз, она почувствовала себя условно лучше. Если подробнее, неприятные симптомы практически исчезли, но все ощущения притупились. Мэгги, можно сказать, почти не чувствовала себя. Вокруг нее оказались нашитыми как бы невидимые упругие подушки. Вместо звуков окружающего мира Мэгги слышала тихий равномерный стрекот, типа нескольких кузнечиков. Мэгги сходила по стеночке в туалет, радуясь хоть такому возвращению в реальность, но потом устала, слегла - и картинка снова побежала в одну сторону, в то же время незаметно осекаясь и оставаясь на месте. "Совсем я стала плохая", - подумала Мэгги по-бабьи.

Она решила не доверять рецепторам и разработать методику отличия действительности от сна. После семиминутных раздумий она вывела следующее: сам по себе интерьер ее мало интересует, настоящий он или воображаемый. Люди же должны быть рассортированы по вероятности попадания в данный отель. Говоря проще, стюард, бармен, Майк с Катариной считаются настоящими, а остальные гости, особенно русские, - внутримозговыми.

Мэгги осталась довольна, если не восхищена своей логичностью и уснула с улыбкой на устах.

Она проснулась от громкого шепота, который, как известно, включает в нас допотопные механизмы тревоги и будит вернее крика.

- Как думаешь, она справится?

- В ней мало сора. Пламя только осветит ее. Мэгги узнала голоса Майка и Катарины и согласно своим принципам вынуждена была признать, что их визит происходит в действительности.

- А что бы значила эта болезнь?

- А ничего. Человек он и есть человек. Постоянно барахлит.

- В пиковую минуту не время барахлить.

- В пиковую минуту она сработает.

Мэгги хотела вставить, что в пиковую минуту развалится на куски, но тут ее сморил тяжелый сон.

Следующий ее визитер был бесплотен откровенно и вызывающе. Сквозь него Мэгги видела даже узор на обоях, но нечетко, как сквозь дым от плохих папирос.

- Убирайся из моей тачки, - грубо сказал Давид Гуренко, потому что это был, конечно, он.

Мэгги обдумала длинный убедительный ответ, но ее язык отреагировал быстро и ясно:

- Отвали, придурок.

Давид почему-то ужасно обрадовался.

- Смотри, до чего я дожил, - обратился он к Мэгги вполне дружелюбно, как бы предлагая ей на время стать независимым свидетелем ситуации, - какая-то сомнительная самка, явившаяся неизвестно откуда, уродует мой костюмчик, а потом, повиливая моей задницей, дрейфует а глубь материна. Не хватало еще, чтобы нас с тобой трахнул тупой американский лох.

От такой наглости Давид Гуренко разинул конус рта и постепенно втянулся туда, как дымок в форточку.