- Приехал из Сибири, не мог уснуть, два часа ворочался, потом достал лыжные палки, воткнул в ковер, связал сверху, лег под них и отрубился.

- А при чем тут палки?

- Ну я же говорю, пирамида. На все влияет. Он там в Сибири шаманил, понимаешь? Там знаешь, какое небо? Сидишь у костра, и дым вверх, прямо к звездам. И все вокруг костра пляшут.

- Голые? - поспешно поинтересовался Костик.

- Да нет. В таких костюмах специальных. С кистями.

- А пирамида при чем?

- Ну как ты не понимаешь?! - рассердился Никита. - Главное, чтобы наверху сходилось в одной точке. Как шалаш, например. Энергия сверху идет. Помнишь, совки делали пакеты с молоком треугольные? Так это чтоб оно дольше хранилось. Там такое излучение, благотворное, короче. Вот и мумии тоже.

- Что, не скисают?

- Ну ты стебешься, а я серьезно говорю. Если молоко принести в египетскую пирамиду, оно долго не будет скисать. Дольше, чем в холодильнике. А лезвия сами заточатся. Можешь бриться, сколько влезет. - Никита лизнул соль, всхлипнул лимоном. - И ножи тоже. Там вообще все острее становится. Поэтому и точилки делали в виде пирамиды, помнишь? В детстве такие были.

- Так значит, лезвия и молоко... А ты это дело пробовал? - залез в сервант Костик.

Никите сразу понравилось - зеленое с просинью, как в Марианской впадине.

- Ты вот смотри, так-то не глотай, - открыл сахарницу Костик. - Насыпаешь сюда, теперь поджигаешь, выливаешь обратно, пусть прогорит... Теперь давай залпом, пока теплый.

- Не погас еще.

- Да это у тебя глюки. Дунь на него, если боишься.

Наверно, под обоями жили муравьи, те самые, что обгладывают человека до костей, стоит только зазеваться и уснуть в пустыне. Да, конечно, они спокойно могли прятаться под розеткой, ползать по проводам из квартиры в квартиру.

- А ты этот-то стаф хочешь? - Костик зашуршал в рюкзаке, достал кулек, развернул.

- Сушеные, - оценил Никита. - А где берешь? Из Мексики, что ли?

- Тут под Малаховкой растут. Такой правильный лесок есть. Я тебе нарисую, как идти. Ты бери, не стесняйся.

Никите показалось, что за занавеской кто-то стоит, одноногий с лыжными палками, пытается смастерить пирамиду.

Или это был кактус, изогнутый, как арфа, с белыми жирными цветами.

- Дай-ка я тебе погадаю, - деревянным голосом предложил Костик, и Никита покорно сунул правую руку, потом смутился, предложил левую.

- Вот тут видишь, - развернул Костик честную ладонь. - Звездочка у большого пальца. А слева - бугорок Венеры.

Какое-то время Никита барахтался - "Эй, парень, ты че, я не этот, я слаломист", но скоро всё стало кривым и зеленым, и маленький серебряный вертолет взлетел за окном, замигал в форточку ехидными огоньками, а тот, кто стоял за занавеской, воткнул, наконец, свои палки и завалился спать.

Когда утром пошли за опохмелкой, продавщица подмигнула Костику: "Какая у вас неумелая подруга, молодой человек". Дома Костик разглядывал пятна, показывал язык зеркалу: "Пиздец, пиздец, пирамида". Пришлось пять дней ходить в институт в свитере, а к субботе, когда настала пора вновь ловить фюрера, следов не осталось.