Володя был даже слишком серьезен и мог без тени улыбки говорить о бессмертии души, о боге, о вере, об искушении...

Вспоминая самое начало, Тема почему-то все время видел себя идущим. Через три остановки метро на четвертую, наверх по эскалатору, потом направо, еще раз наверх, по ступенькам, пару шагов сквозь толпу, затем в переулок - к железной двери с серой табличкой домофона.

Код Тема запомнил сразу. 1238. Раздватри - восемь. Как тур вальса, сбитый на самой высокой своей волне.

Володя жил на первом этаже. Не очень высоко, но его окна выходили на глухую стену, так что, разгуливая голыми, они могли не бояться чужих взглядов. Их некому было видеть, и Тема иногда шутливо сокрушался по этому поводу.

- У тебя красивые ноги, - говорил он. - Пусть бы все видели.

Володя отвечал, что не любит, что даже шорты носит только на отдыхе. Проверить Тема не мог: у них были городские отношения. Точнее сказать, квартирные. Они виделись только у Володи, в его двухкомнатной квартире с пестрыми стенами, узкой кухонькой, где вечно сушилось белье на специальной подставке, и крошечным туалетом, выкрашенным серебрянкой. В большой комнате - с парой кресел, столом и телевизором на низеньком шкафчике - поначалу стояли еще и растения в горшках. Но однажды Тема ляпнул, что они пожирают пространство, и вся зелень разом исчезла - и фикус с жирно-блестящими листьями, и стрельчатая кривая пальма.

У Володи была слишком хорошая память, и поначалу Тему это раздражало. Ему не нравилось чувствовать, что его разглядывают в увеличительное стекло, замечая каждую его глупость. Но он успокаивал себя тем, что Володя во всем серьезен, а он - Тема - просто под руку попал.

Володя был даже слишком серьезен и мог без тени улыбки говорить о бессмертии души, о боге, о вере, об искушении...

Слушая и делая вид, что внимает, Тема уговаривал себя не смеяться. Он каждый раз вспоминал просторную спину любовника с бисеринками пота и широко раскинутые руки. Повалившись будто в нижайшем поклоне, сверху напоминая изломанную в поясе крестовину, Володя рычал в простыню без стыда и страха.

"Хорош верующий".

Сам Тема называл себя агностиком. Он не исключал, что когда-нибудь будет молить неведомые материи об избавлении, но был уверен и в том, что к мрачному человеку с желтой тарелкой за головой обращаться не станет ни в коем случае.

Тему смешила Володина вера, но он не рисковал открыто в этом признаваться - любовник был слишком хорош, чтобы так запросто его обижать.

Тема ходил к Володе только трахаться. В конце концов, в своей анкете на сайте знакомств Володя сам написал, что ищет секс без обязательств. И не его, Темы, вина, что тот, может, был не совсем честен.

Тема запомнил, как скомкался разговор, когда он сказал, что иногда захаживает к другому парню - и не парню даже, а мужику по имени Витя. Тема умолчал, что тот мужик похож на Володю, как родной брат: они оба - коротко стриженые, приземистые, с бочкообразной грудью, мелкими чертами лица и крепкими ногами. А еще он похож на другого. Давнего. Третьего.

- Жаль, живет далеко, - Тема произнес с преувеличенным сожалением, - Не наездишься.

- А я под боком, - сказал Володя.

Тема с неудовольствием отметил виноватую гримасу на лице любовника.

Володя сказал так, будто это его - Володина - оплошность, что они оказались под боком друг у друга, а посторонний Витя живет у черта на рогах.

Володя выглядел нашкодившим ребенком - тот явственно проглядывал сквозь сорокалетнего мужчину, и Тема, страшась дать слабину, пообещал себе больше здесь не появляться.

Своего обещания он не сдержал. Влекомый похотью Тема появился снова уже недели через две. Володя выставил бутылку вина. За два часа они три раза трахнулись, потом долго лежали в постели и молчали. Володя осторожно погладил его по руке. Теме не нужны были эти нежности и, как бы между прочим, он назвал себя "волком-одиночкой":

- Я давно живу один, мне с собой не скучно...

Володя не стал возражать.

- ...Только не надо мне про любовь тереть... - добавил Тема.

Он оборвал себя на полуслове, уже боясь, что, как последний слюнтяй, вывалит Володе про человека, который вынул у него душу, который был старше, но отнюдь не мудрее, который оставил о себе слишком злую память. От ревности, беспричинной и безнадежно больной, он бил Тему лицом об асфальт.

Их любовный танец, начавшись летом на автобусной остановке, завершился перед рестораном - на плывущем красным снегу. И раз, и два, и три...

- Не буду, - покорно согласился Володя.

Он был не глуп. Совсем не глуп, хотя это не сразу бросалось в глаза.

Позднее Володя сказал, что иногда ночует у какого-то человека, который живет недалеко от его офиса. И это, мол, тоже очень удобно. Володя уходит к нему вечером, берет с собой свежую рубашку, а наутро прямиком отправляется на работу.

Володино признание окончательно сгладило шероховатости, возникавшие, когда они были принуждены о чем-то говорить.

Они сидели в креслах друг против друга. Болтая о том и о сем, выпивали по стакану чая, воды или вина. Тема уже знал, что первый шаг нужно делать ему самому. Володя ждал, и его ожидание было написано на лице. Если Тема слишком медлил, то его лицо одевалось в гримасу брюзги: концы губ опускались, брови тоже съезжали чуть-чуть вниз, в тщетной попытке спрятать глаза, а взгляд блуждал где-то поверху, притворяясь бессмысленным.

А Тема слушал только себя, дожидаясь, когда дойдет до нужной точки, когда без смущения сможет положить руку Володе на колено, когда из вальса, оборвавшегося за пару дней до этого, народится новый тур. Раздватри, раздватри, раздватри...

Потом их тела двигались единым, хорошо пригнанным механизмом, а в другие дни Тема уже не запрещал себе думать о Володе: или на работе, за написанием какого-нибудь особенно скучного циркуляра, или после нее, по дороге домой, усталым, но с сильной эрекцией...

Володя возбуждал его.

- Ты мой типаж, - говорил ему Тема.

Тот поначалу высматривал в его словах подвох, позднее самодовольно улыбался, а в какой-то момент на его лице образовывалась странная мина, разгадывать которую Тема не умел.

А может, не хотел просто. Их отношения просты и расчислены. Они встречаются раз или два в неделю. Трахаются разок-другой и расходятся. Без обязательств и соплей. Они взрослые мужчины, которым нужен регулярный секс. И почему бы им не заниматься сексом друг с другом, всего лишь идя на поводу у собственной похоти?

Обычно Тема посылал эсэмэску:

"Сегодня?".

Иногда Володя предлагал следующий день, но, как правило, соглашался, отвечая двоеточием и скобками:

: ) : )

Володя был тщателен в выражении своей радости - двоеточие, пробел, скобки, двоеточие, пробел, скобки - и мобильник Темы не распознавал в значках двойной улыбки  . Адресат, сохраненный под именем "Lover1", был слишком серьезен.

Володя был слишком серьезен.

В тот раз, наверное, месяцев через девять после их знакомства - он встретил Тему почти голым. На нем были только белые плавки.

Трюк, который сам Тема считал незамысловатым, сработал.

В тот вечер обошлись без чая.

- Дольче-Габбана, - насмешливо произнес Тема.

Любовники лежали в постели, а новые плавки светлели справа от кровати. Исполнив свое назначение, они болтались на ручке велотренажера.

- Подарили? - спросил Тема. Володя был не из тех, кто тратит деньги на дорогое белье.

- Сам купил.

- И не разорился, - притворно удивился Тема.

- Я работаю, чтобы жить, - сказал Володя.

- Прежде не замечал.

- Ты многого не замечаешь.

Тема подумал, что сейчас Володя наверняка выглядит постаревшим ребенком. Обиженным и постаревшим. Его лица он не видел: в спальне было темновато - шторы плотно закрывали комнату от солнца, жаркого не по-апрельски и не по вечернему.

- Мне так удобней, - ответил Тема привычной фразой, но приятные мелочи как-то сразу обступили его - и запах Володиного тела, еще пахнущего мылом; и полотенце в руке с парой свежих клякс, но еще жестковатое от стирки; и хрусткое от чистоты постельное белье...

К приходу Темы готовились обстоятельно и серьезно.

Эти детали внезапно укрупнились, сделавшись суммой, куда более значимой, нежели Теме могло показаться раньше.

Тему ждали и - тут уж он не мог с собой ничего поделать - ему нравилось. "Любому нравится, когда его ждут. Любому", - поспешил сказать себе он, но было уже поздно. Его закачало, как в танце, который - Тема вдруг уверился - не может оборваться на полуслове. Не должен.

И раздватри:

- Люб...