Константин Кропоткин. "Дневник одного г." - всего 99 руб. Закажи прямо сейчас! >>

Герои популярного в середине 2000-х годов сериала Константина Кропоткина - "Содом и умора" возвращаются на Gay.Ru! Роман, признанный в 2007 году "Книгой года" читателями нашего проекта и позже изданный в Германии, не забыт до сих пор.

...Кирыч, Марк и пес Вирус снова с вами по вокресеньям весной 2011 года.

А также - "Русская гей-проза 2010" с "Другими-разными" Константина Кропоткина.

Я шаркнул ногой по кафельному полу, растирая то, что осталось от муравья.

Было утро, позднее утро, я на работу не пошел "ибо болею" (да пошли-ка вы все, думал я, отпрашиваясь по телефону). Мы с Марком вдвоем сидели за кухонным столом. Ели-пили опять. Как ни вспомню - одно и то же - мы на кухне, что-то едим, пьем, как-то разговариваем.

Видимо, это связано с ремонтом, который был начат с кухни, и кухней и завершился - остальная часть квартиры служит напоминанием о теории хаоса: никогда особенно заботясь о порядке, мы устроили условное его подобие - здесь и малобюджетный шик конца 1990-х, и вещи подороже и лучше, приобретенные позже, но без особого плана - а еще какие-то, неизвестно откуда взявшиеся, фигурки, вазочки, картинки, книжки, листочки, папочки. Хаос, иными словами, условно упорядоченный беспорядок - везде, за исключением новенькой кухни.

Понятно, что теперь чаще всего мы сидим именно там - на острове порядка в беспорядочном море. Едим, пьем, разговариваем.

- Убийца, - сказал Марк, ничуть меня, впрочем, не упрекая. Ты, мол, "убийца муравьев", а я чай зеленый пью, а у кружки смешной узор - коровки танцуют вальс, розовыми титьками трутся; а есть и другие приметы у этого утра, ни хорошие, ни плохие, никакие, потому что нет нужды всему давать этическую оценку, удобней и верней принимать жизнь такой, какая она есть.

А в это утро - бессоница, вялость - я на другой способ и не был способен.

- Муравей под руку попал, - сказал я.

- Под ногу, - уточнил Марк. - Ты его убил.

- Муравей - это орган, - поправив воображаемые очки, сообщил я, - Муравьиная королева - сердце организма, а отдельный муравей - всего-то один из его органов, по отдельности незначительный.

- Это очень плохой симптом. Ты свою агрессию выражаешь.

- А ты хочешь, чтобы я волосы на себе рвал? - спросил я, -Чтобы рыдал в голос по муравью, который залез в чужой дом, да не вовремя? Конечно, у меня ж других проблем нет, кроме как по муравьям убиваться...

Марк замер, о чем-то задумавшись. Наверное, о шотландских клеточках своего любезного друга...

- А знаешь, - воодушевившись, заявил он. - Сходи к стайлисту.

- Куда ты меня посылаешь?

- Тебе надо голову в порядок привести. Сходи к Жене в салон, он - стайлист, берет недорого, а работает хорошо. Я позвоню, - Марк вынул из кармана брюк айфон и стал гладить его по экрану, отыскивая нужный номер.

- Ага. Салон, - фыркнул я. - Салон имени Трупской.

В эти дни любой мой разговор вел к мертвечине.

* * *

Содом и умора.

А располагался салон на бульваре. Вокруг больших кресел из голубой кожи, перед зеркалами, висящими на крашеных серебрянкой стенах, сложные парикмахерские танцы плясали причудливые существа, словно свалившиеся с Луны - белые, розовые, фиолетовые.

Женя был хрупким вечным юношей в сине-желтом трико - с массивным ртом и локонами, будто охваченными переливчатым пламенем.

Когда я подошел к нему, посланный квелой юницей-администраторшей в очках "стрекоза", то сначала мне показалось, что цирковых статей "стайлист" стоит перед сугробом: клиентка его сидела, укутанная в подобие простыни; голова ее была на треть изукрашена кусками фольги - держа в руке фарфоровую емкость, Женя мазал ей кисточкой волосы.

- Ко мне? - капризно спросил он. - Посидите, - и взглядом указал на угол, где на куске черного мохнатого ковра стояла пара лазоревых диванчиков и низенький стеклянный столик с кипой журналов на нем. - Лера! - крикнул он юнице-стрекозе, - Налей человеку кофе! Вы пьете кофе?

- Э-э-э, - давно меня не брали в оборот так безаплелляционно, - Да.

- Лера! "Американо" человеку. С молоком и сахаром!

- Без сахара.

Женя оглядел меня с ног до головы.

- Налей ему чаю, Лера!

- Ничего не надо, - сказал я, отступая.

- Нет, ты посмотри, - он хлопнул по плечу свою клиентку, - Обиделся.

- Нет-нет, - заверил я. - Но...

Но тут сугроб повернулся, показал лицо, а лицо было знакомым - круглым лицом потолстевшей мыши.

- Таня! - воскликнул я.

- Привет. Лучше сюда садись, - она предложила мне табуретку у стены рядом с зеркалом.

- Да, хорошо, можете занять, - разрешил Женя, прежде произведя ртом сложную гимнастику из тех, какие делают перед концертами трубачи.

- Как дела? - усевшись, спросил я.

- Никак, - сказала Таня. - Работа, дом, спанье, жранье.

- У меня знакомая была, - встрял Женя. - Она сходила к врачу. Проверилась на кровь. Ей сказали, что есть, а что не есть. Представляешь, - он смотрел на Таню в зеркало, - за две недели скинула двадцать кило. Ну?!

- Ужас, - сказала Таня.

- Ге-ро-и-ня, - сказал Женя.

- Твоя знакомая теперь вся в морщинах, а на животе шторка, как в театре, - сказала Таня.

- Она для здоровья. Представь! Двадцать кило. Это же целый чемодан!

Я усмехнулся, вообразив себе тетку с привязанным к животу чемоданом.

- А я был на Миконосе, - без всякой связи сообщил Женя, - Боже, какие там горы! Какая красота! Дома белые, вода синяя...

- Греки чернявые, - добавила Таня. - Почем этот твой кровяной тест?

- Дешевка. Десяточка всего.

- Ясно, - сказала Таня. - Зато у меня морщин нет. Кожа гладкая, как жопа ребенка. А у тебя как? - она для меня даже улыбку на лице нарисовала. Какая щедрость.

- Жопа? - уточнил я.

Сдерживая смешок, Женя зажевал богатым ртом.

- Жопа в порядке, - сказал я. - Только приключений на нее многовато в последнее время.

- Весело живешь? - спросила Таня.

- Ага. У меня теперь каждый день балаган. Приятеля убили на днях, похороны были, потом Марка чуть не загребли, а теперь мне звонит какой-то отморозок и угрожает.

- Мне тоже звонил один. - Женя снова попытался взять инициативу в свои руки. - Дэпээсник. Я ним на дороге познакомился. Хотел меня оштрафовать, - он улыбнулся. Плотоядно, как мне показалось.

- Ты и машину водишь? - удивленно спросила его Таня.

- Уже лет десять? Как в Москве без машины. Туда надо, сюда.

- Какая у тебя?

- Лера! - завопил он, - Какая у меня машина?

Квелая юница не ответила, только тонкие ручки в стороны развела.

- Хорошая машина, - заверил он.

- А ты водишь? - спросила меня Таня.

- Нет.

- Хочешь, чтобы Кирилл вечно тебя развозил? - эта тема была для Тани больной. Она всегда была уверена, что я использую Кирыча, что я его не достоин - думаю, она даже жалела, что дюжий этот дядя - с "другого берега". Невосполнимая утрата для бабьего племени.

- Почему же? - сказал я. - Метро есть. Такси.

- Ага, - сказала она. Меня Таня не любила.

Я отвечал Тане взаимностью.

В ней нет ни трогательной восторженности Лильки-богомолки, ни красоты феерической Маси, ни завораживающей эксцентричности Манечки - ничего в ней нет, что я так люблю в женщинах и чем готов всегда любоваться. "Я пришла в этот мир, потому что имею право", - всем своим видом говорит полутораметровая хомячиха, она же троекратная мать, она же чья-то любовница, она бизнесменша, она же... Удручающе земной человек. Твердо стоящий на ногах и этой своей стойкостью исчерпывающийся.

Тем смешней, что деньги она зарабатывает психологическими консультациями.

* * *

Дневник одного г.

- А которого убили? - спросил губастый Женя. - Ондрэ?

- Да, его звали Андрей, - не сразу поняв вопрос, помешкав немного, ответил я.

- Это недавно было, да? Надо же, а я с его тетей знаком. Хорошая женщина. Лера! - закричал он, - Как ту клиентку звали? С фифоном! Не помнишь?

Лера снова развела ручками. Дрогнул свет в стрекозиных очках.

- Сейчас спор идет о наследстве, - сообщил Женя, - Завещания-то не оставил. Кто ж знал, что так рано случится все. А там у него квартирка.

- Квартирка - это важно, - признала Таня.

- Это ж миллионы. Недвижимость в Москве!

Интересно, подумал я, почему-то мне не пришла в голову эта простейшая мысль? Портняжку могли грохнуть из-за квартиры; элементарная алчность - жадные головожопинские родственники, а тут никчемный Андрюшка, педик без детей...

- Не знаю, - сказал я. - Глупо как-то умирать из-за квадратных метров.

- Случается сплошь и рядом, - сказала Таня. Голова ее хлопотами Жени, все больше напоминала фантастического ежа - с клоками фольги вместо иголок.

Из Тани получилась бы отличная бандерша - вот уж кто ни перед чем не остановится, если речь, например, о благосостоянии ее детей.

- Плохо выглядишь, - сказала она.

- Плохо сплю, - сказал я.

- А почему?

- Мы же не на войне. Не каждый день друзей убивают.

- Как специалист, хочу тебе сказать, что причины могут лежать гораздо глубже.

- Да?

- Думаю, тебе нужно поработать над своим прошлым.

- А что с ним? Прошлое - на то и прошлое, чтобы оставаться в прошлом.

- Есть у нас, специалистов, такой пример. - Таня оживилась, - Есть Италия, Испания, Аргентина, Чили, которые забыли о своих диктатурах. А есть Германия, которая провела работу над ошибками. И так можно, и так. Но какая из этих стран богаче?

- Ты предлагаешь мне устроить себе Нюрнбергский процесс?

- Обратись к профессионалу, - настойчиво повторила Таня.

- У меня все хорошо. Живу, как уже сообщал, очень весело, - отстань, мысленно договорил я, отвяжись.

- Да, - невозмутимо произнесла Таня. - По ночам встаешь, бредишь.

- С чего ты взяла?

- Знаю.

- Да?

- Да.

- Вот как?

- Именно.

- Марк?

Я спросил только для проформы: все встало на свои места. "Тебе нужно привести в порядок голову", - сказал мне сожитель, а сам, должно быть, подумал, что есть же подружка Таня, которая хотела голову у "стайлиста" покрасить. Вах, подумал авантюрист, можно им организовать "случайную встречу".

- Предатель, - сказал я.

- Его беспокоит твое состояние. Меня бы оно тоже беспокоило, если б ко мне в спальню по ночам чужие люди приходили...

- Ой! - отчетливо произнес Женя, замерев на пару секунд. "Оэй", - получилось у него.

- Погоди. Ты меня… в дураки записываешь? В сумасшедшие? - я улыбнулся.

- Тебе нужна психологическая поддержка, - сказала Таня.

- Чья? Твоя? - я все улыбался. Улыбка застыла у меня на губах и я ничего не мог с ней поделать, - Мне не нужна поддержка человека, которому я не верю. Ты свой диплом практически в метро нашла. Какой ты специалист? Ты уже много лет занимаешься тем, что обманываешь людей. Ты берешь на себя право судить людей, а кто ты такая?

- Вот вырастишь троих детей...

- Знаешь, Танюша, - перебил ее я, - из-за таких, как ты, очень легко стать женофобом. Вы все время закрываетесь детьми, как щитом. Обманула - а чем детей кормить, объегорила - а как же Егорка без новой игрушки.

- Вот, вырастишь троих детей, - без выражения повторила Таня, - и знаешь, каким психологом станешь.

- Не выращу, не стану.

- А может быть, в этом и дело? - по-птичьи наклонив голову, она посмотрела на меня; взгляд блестящий, непроницамый.

- У нас с тобой психологическая консультация? Средь волос, красок и девушек в трико?

- Я тебе себя не предлагаю. Мы - друзья, а нужна нейтральная инстанция.

- Да, - сказал я. - Да. Сейчас всем нужна нейтральная инстанция. Это очень современно. Все хотят жить в вакууме, пить дистиллированную воду, есть обезжиренную еду, а появись живой микроб - надо немедленно рассмотреть ее в микроскоп. Очень современно. Все должно быть точно по правилам. Как будто это возможно, - я почему-то представил себе хоккеистов, которые гоняют шайбу по холодному льду, - Дошли до того, что даже рожать нейтральной инстанции доверяют.

- Как это? - что-то проснулось в Тане. Вопросы материнства были и остаются для нее главными, даже когда сама она стала бабушкой.

- Да, есть у нас парочка в друзьях. Сеня с Ваней. Ищут суррогатную мать. Яйцеклетку купят, поместят в чужую женщину, она им родит.

- Черт знает что, - быстро ответила Таня. Скорее ответила, чем подумала. Еще одно доказательство, что бабы в ней больше, чем специалиста.

- Я тоже против, - влез Женя. - У ребенка должна быть мать. А кто у них тогда будет мать? - сполохи пламени на его голове затрепетали.

- Слушайте, Евгений, - сказал я, - Вы мне чаю обещали. Лера! Почему вы клиенту чаю не варите? Скучно клиенту! Полетайте хоть, для разнообразия.

Он остолбенел.

- А вот тебе, Таня, мое мнение, - я встал с табуретки и склонился над ее, пахнущим химией, ухом, - Ты без спросу лезешь в мою душу, а они - Сеня с Ваней - просят в свою жизнь посторонних носа не совать, и не скажу наверняка, кто из вас поступает лучше.

- Да, у тебя все признаки… - отстранилась она.

- Маникально-депрессивного психоза? - я выпрямился, отряхнулся. Мне надоел этот театр, - Депрессии? Агорафобии осложненной женоненавистничеством? Займись своей жизнью, Татьяна, у тебя такая бурная жизнь, ты лекарственную контрабанду возишь, ты детей растишь, у тебя внук есть, у тебя куча забот. Дом-то построила уже? Нет? Что же ты со мной время теряешь? Беги, Таня, строй свой дом. Свой, Таня, понимаешь? Свой собственный.

- Илья, - сказала Таня, покачав своей сюрреалистичной башкой, - У меня есть хороший аналитик. Я вас познакомлю, а ты сам решишь, хочешь ли продолжить.

Разошлись, не попрощавшись. Только Лера, квелая юница в стрекозиных очках, прошелестела "До свидания".

А на обратном пути у меня задрынькал мобильник, оповещая об эсэмэс.

Это был ряд цифр и имя - "Милочка".

Я усмехнулся: удароустойчивый Таня человек, на таких точно земля держится.

- Здравствуйте, - говорил я по телефону совсем скоро, - Вас мне Татьяна порекомендовала. Ваша коллега. Не знаю, как вас называть. "Людмила"? "Мила"? "Милочка"? - о чем я говорил с ней потом, никому не скажу.

Потому что личное.

Надо над собой поработать. Надо. Эдак, я сожителей не только перепугаю - я ж и за нож возьмусь в приступе нервического лунатизма. Устрою из дома салон имени Трупской.