Оден, Спендер (в центре) и Ишервуд в Германии. 1930 год.

Судьба романа Стивена Спендера "Храм" необычна. В 1929 году, двадцатилетним оксфордским студентом, Спендер поехал в Германию на летние каникулы. Начинающий поэт, он записывал обстоятельства этой поездки в беллетризированной форме, рассчитывая сложить из них роман. Рукопись осталась неоконченной, о публикации нечего было и думать по тогдашним цензурным условиям в Англии. Много лет спустя рукопись купил университетский архив в далеком Техасе, и автор о ней забыл. И еще много лет спустя, в 80-х, он о ней вспомнил, перечитал, переработал и напечатал. В некотором смысле, роман "Храм" - плод литературных усилий, растянувшихся на полвека.

Спендер не смог бы напечатать свою книгу в Англии в 20-е или 30-е годы, потому что она полна описаний эротической жизни веймарской Германии. В 20-е годы Германия стала центром сексуального либерализма, и именно это влекло молодых британцев в Берлин. Друзья Спендера и его сверстники - Кристофер Ишервуд (вскоре - знаменитый писатель) и Вистан Оден (ставший крупнейшим англоязычным поэтом нашего века) сбежали в Берлин от своих чинных буржуазных родителей по вполне определенной причине. Как выразился прямолинейный Ишервуд в своих мемуарах: "Берлин означал мальчиков". В пику Парижу с его репутацией столицы европейского разгула, Берлин и вся Германия оказались центром однополой любви. В Берлине заинтересованный гость мог найти сотни голубых баров, танцзалы, первую в Европе политическую организацию в защиту прав гомосексуалистов (Научно-Гуманитарное общество д-ра Магнуса Хиршфельда) и его же Институт сексуальных исследований. Прославленный немецкий киноактер Конрад Фейдт снимался в агитационных фильмах, направленных против гомофобии, и ведущие деятели культуры подписали обращение к рейхстагу, с требованием отменить параграф 175 уголовного кодекса, каравший секс между мужчинами (не то чтобы этот закон часто применялся, но сам факт его существования давал оружие шантажистам).

В Англии, конечно, существовали свои институции однополой любви, но они требовали секретности и респектабельности, а иначе говоря - обмана. В частных школах, где обучали британский истэблишмент, в элитарных университетах Оксфорда и Кэмбриджа связи между юношами были в моде, но о них неприлично было говорить. Оскар Уайльд, сделавший из своей гомосексуальности публичную позу, был примерно наказан скандальным уголовным процессом в 1895 году, каторгой и смертью в нищете. Со времен королевы Виктории нравы почти не изменились, и к тому же цензура безжалостно преследовала "новое" искусство, более откровенное, нежели викторианское.

"Бунт" Спендера, Ишервуда и Одена был направлен против старомодного лицемерия британского общества. Однако за симпатией, которую они чувствовали к открытым жизненным стилям немецкой молодежи, стоял и эстетический смысл. Общественному либерализму сопутствовал расцвет искусств - экспрессионизм в литературе, живописи и кино, экспериментальный дизайн и архитектура Баухауза, новый театр Брехта и Рейнгардта, культура кабаре. Обновление общества, казалось, должно было принести с собой обновление всех сфер бытия, в первую очередь самой "жизни". Человеческое тело становилось эстетическим объектом, не только как предмет изображения, но и в реальности. Облагороженное атлетикой, оно мыслилось источником радости, а не стыда, как прежде.

В романе быт гамбургской молодежи 1929-го года фиксируется через переживания автобиографического героя по имени Пол. Телесность и гедонизм молодых немцев контрастирует с привычной Полу оксфордской рутиной не менее, чем солнечное рейнское лето с вечно-дождливой английской осенью. Пол заворожен чувственным миром, раскрывающимся ему. Молодой фотограф Иоахим Ленц выступает его пророком и практиком. Прототип Ленца - выдающийся немецкий фотограф Герберт Лист, в работах которого празднично-чувственный стиль образован отражающимися друг в друге юношескими телами, солнцем и природным ландшафтом. Ленц видит мир в его телесном измерении ("храм" из названия романа - это юношеское тело с фотографии Герберта Листа "На Рейне"), другие измерения для него не существуют. Он аполитичен и равнодушен к "духовной жизни". Каждый миг его физического бытия столь наполнен драгоценными и неподдающимися фиксации ощущениями, что в нем не остается места словесному началу рефлексии. Представляя Ленца (Листа) символом "новой Германии", Спендер кладет на его плечи ответственность и за политическое будущее страны. Будущее это было мрачным, и роман, сотканный из документального и аналитического элементов, может читаться как обвинение безответственности и нарциссизму молодежи Веймарской республики. Осенью 1929 года, через несколько месяцев после первой поездки Пола- Спендера в Гамбург, биржевой крах в Америке вызвал экономическую катастрофу в Германии, четыре года спустя приведшую к власти нацистов. В состоянии крайней политической поляризации общества, мировоззрение и эстетика телесности могли и стали использоваться либералами, и коммунистами, но с наибольшей эффективностью - нацистами. По заказу нацистов замечательный кинорежиссер Лени Рифеншталь снимала необычайной красоты документальные фильмы в эстетике, близкой Листу ("Олимпия", ее фильм 1936-38 годов об Олимпийских играх в Мюнхене, - наиболее памятный пример). Культ прекрасного тела, очищенный от явных гомоэротических подтекстов и снабженный расистскими, стал частью нацисткой пропаганды.

Дав Полу, двадцатилетнему оксфордскому студенту, способность видеть и судить немецкую жизнь 29-го - 31-го годов из далекого будущего, Спендер лишает историю многовариантности. Историческая неизбежность - это выдумка, но Спендер намекает на причинно-следственную связь между Веймарской Германией с ее необычайной "легкостью бытия" и свинцовой тяжестью нацизма, между воздушным "храмом тела" и последовавшими двенадцатью годами кромешного ужаса. Вообще, документальность "Храма" - это обманчивый художественный прием, скорее всего позаимствованный Спендером из "Берлинских рассказов" Ишервуда (всем известным по одной из экранизаций - мюзиклу Боба Фосса "Кабаре"). "Я - камера" - так характеризовал свою точку зрения рассказчик у Ишервуда. Спендер тоже хочет представить своего Пола "кинокамерой", фиксирующей, но не интерпретирующей. Пол - таинственный персонаж: его мотивы, желания, страсти остаются для нас неясны. Читатель знает, что Пол - это Стивен Спендер, и соотношение скрываемого к сообщаемому будит его любопытство.

Покойный поэт Иосиф Бродский, посвятивший одно из своих последних эссе памяти Спендера, с которым его связывала двадцатилетняя дружба, вспоминает такую их беседу:

Напрямую я беседовал со Стивеном о его творчестве, я боюсь, лишь однажды, когда был напечатан его роман "Храм". Признаюсь, что к тому времени романы перестали быть моим излюбленным чтением, и я не стал бы его обсуждать, если бы эта книга не была посвящена Герберту Листу - великому немецкому фотографу, в племянницу которого я когда-то был влюблен. Заметив посвящение, я прибежал к Стивену с книгой в зубах - я думаю, это произошло в Лондоне - и с триумфом провозгласил: "Вот видите, мы родня!". Он устало улыбнулся и сказал, что мир узок, а особенно Европа. [...] потом он спросил, понравилась ли мне книга. Я сказал ему, что всегда полагал, что в самом жанре автобиографического романа заложено противоречие, он скрывает больше чем рассказывает - даже для пристрастного читателя. Во всяком случае, сказал я, с моей точки зрения, автор книги больше присутствует во второстепенных персонажах, чем в главном герое. Он ответил, что это связано с умственной атмосферой того времени вообще и с цензурой в частности, и что наверное ему следовало переписать всю вещь целиком.

"Храм" - это беллетристика, роман. Было бы глупо предъявлять Спендеру обвинения в неискренности. Однако жизнь писателя сложилась так, что ему не хотелось привлекать повышенного внимания к некоторым страницам своей биографии. Как поэт Спендер достиг известности в 30-е годы, оставаясь однако в тени признанного гения своего поколения - Вистана Одена. Влияние Одена на англоязычную словесность можно сравнить с влиянием его друга Бродского на русскую: писать стихи по-английски как будто Одена на было - невозможно. После короткого периода "славы" в довоенной Англии, совпавшего с его членством в коммунистической партии, активной поддержкой испанских республиканцев и долгим романом с другим молодым коммунистом - Тони Хиндманом, Спендер прочно занял место среди нечитаемых поэтов. Он покаялся в коммунистических заблуждениях, перешел на литературно-административную деятельность (работая редактором двух журналов, сначала Encounter, а затем Index of Censorship). В 1941 году он женился на пианистке Наташе Литвин, с которой прожил до своей смерти в 1995, они вырастили двоих детей. Очаровательный и остроумный человек, Спендер дружил со многими великими людьми и вращался в самых изысканных литературно-светских кругах. Он достиг заветных вершин той респектабельности, от которой сбежал когда-то с Оденом и Ишервудом в Германию.

Во множестве интервью и в двух книгах Спендер создал "официальные" версии своей биографии. Подтекст их таков: деление людей по принципу сексуальной ориентации бессмысленно. Человеческие влечения и союзы определяются более сложными обстоятельствами, комбинацией психических черт - в которых пол лишь одна из многих составляющих. Спендер отрицает предопределенность половых влечений, и не находит ничего странного в своей собственной сексуальной двойственности. С точки зрения современных массовых "голубых" политических движений, такая позиция отдает лицемерием. С точки зрения, скажем, современной психологии и философии секса - вполне осмысленна.

Не стоило бы обсуждать личную жизнь нашего автора, если бы не те обстоятельство, что, во-первых, она имеет прямое отношение к роману "Храм", и, во-вторых, в совсем недавние годы она вызвала бурные дебаты в англо-американской прессе. Спендер сам спровоцировал эти дебаты. Уже глубоким стариком он предпринял шаги с целью воспрепятствовать публикации биографической книги о нем (Хью Дэвид. "Стивен Спендер: портрет с фоном") и затеял судебный процесс, заставивший американского писателя Дэвида Левитта изъять из продажи уже напечатанный роман "Пока Англия спит", сюжет которого базируется на истории любовной связи Спендера с Тони Хиндманом. Герой романа Левитта и похож, и непохож на Спендера, каким он предстает в своей автобиографии и в "Храме". Он также нерешителен (кто-то скажет "непоследователен") в определении своих политических симпатий и эротических интересов. Однако если Спендер дает этой своей черте метафизическое объяснение, призванное не оставить сомнения в искренности его блужданий, то Левитт видит мотивы иного плана - стремление достичь светской респектабельности, одобрения консервативной полуаристократии, ну и, конечно, знаменитую "итериоризированную гомофобию".

В подобных спорах не бывает победителей. Или скажем так: побеждает тот, кто лучше пишет. "Храм" - превосходная книга, информативная, смешная, очаровательная - как и ее автор. К тому же, от современного российского читателя не укроются параллели между культурно-политической ситуацией в Германии 32-го года и в России 96-го. Значит, этот роман нужен нам не только для расширения эрудиции, но и как еще одна возможная историческая перспектива для взгляда на окружающий нас мир.