Приблизительно в то время, когда Юз Алешковский написал "Маскировку", психиатры отметили увеличение удельного веса гомосексуальных феноменов в клинической картине шизофрении и алкогольного галлюциноза.

Филологи по-разному наводят критику на "Маскировку" Юза Алешковского. Те, кому больше нечего сказать, ставят этические оценки, другие называют ее сатирой или антиутопией.

Между тем, весь сюжет "Маскировки" - это пространное описание психического сдвига. В 2003-м году, когда повести, написанной в 1978-ом, исполняется 25 лет, самое время ее перечитать; для этого вкратце напомню начало истории.

Федор Милашкин живет в "самом грязном и аморальном" городе Старопорохове. Он прочно зациклился на том, что аморальность - это политическая программа государства, а повсеместный алкоголизм предусмотрен негласной конвенцией с СССР, со дня на день ожидавшим диверсии Запада. Публичные заведения типа магазинов и кинотеатров не должны привлекать публику, потому что сооружались они совсем не для ее удобства, а для того чтобы маскировать от Пентагона места изготовления водородных бомб и прочие стратегически значимые объекты. Милашкин, наверное, думает, что люди не могут быть настолько унижены государством бесцельно, и страна не плодила бы асоциальность, если бы она не была нужна. Лично он и его бригада помогают власти тем, что пьют. Алешковский стравливает идеи производственной пропаганды с антиалкогольной фельетонной сатирой: рабочие спиваются в соответствии с планом; бригадир Милашкин относится к алкогольно-конспиративной миссии ответственно (разве только "индивидуальные графики" не составляет), и работает маскировщиком 8 разряда до тех пор, пока его не насилуют, когда он лежит в отрубе, возле памятника Ленину.

Сюжет об изнасиловании в "Маскировке"- не только реализованная языковая метафора "сексуальной агрессии как отношения правительства к народу", а история конкретной болезни, воспроизводящая психотическую фабулу бреда гомосексуального содержания, наблюдающегося при непрерывнотекущей параноидной и депрессивно-параноидной шубообразной шизофрении и остром алкогольном галлюцинозе.

Психиатры из Таджикистана в брошюре "Особенности клиники, лечения и прогноза шизофрении и острого алкогольного галлюциноза, протекающих с симптомами гомосексуального содержания" (1990), пишут, что удельный вес гомосексуальных феноменов в клинической картине шизофрении и алкогольного галлюциноза увеличился в последнее время. Описанные типы проявления гомосексуальных бредовых идей находят соответствия в психопатологии Федора Милашкина; совпадают все основные симптомы.

1. "Больные с бредовыми идеями воздействия гомосексуального содержания, приводя различные доказательства, утверждают, что чаще неизвестное, реже известное лицо совершает с ними половой акт". Это магистральный сюжет "Маскировки".

2. "Больные не только высказывают убеждение в совершаемых над ними унизительных действиях, но и испытывают мучительные ощущения в виде жжения, онемения, распирания, присутствия инородного тела в области заднего прохода, общую слабость, разбитость, головные боли, головокружение". В "Маскировке" Милашкин так описывает свое состояние после изнасилования: "…вдруг продираю глаза от незнакомой и страшной боли в заднем проходе. Жжение и боль. Башка тоже, естественно, трещит"; "…ходить тяжело, в заду все жжет и першит, хотя пятнадцать суток прошло с момента изнасилования…".

3. "…больные заявляют, что над ними совершается половое насилие при помощи лучей лазера, электромагнитных полей, элементарных частиц, специальных аппаратов и т.п." В "Маскировке" этот симптом подчеркнуто советский и политизированный: Федор Милашкин выхарен искусственным членом, изготовленным из новейшего, специально разработанного в секретной лаборатории полимера политбюрона.

4. "Больные утверждают, что окружающие своими действиями, поведением и разговорами дают им знать о том, что они являются гомосексуалами. Так, проходя мимо них, одни, подкручивая усы, ухмыляются, другие многозначительно улыбаются, подмигивают, третьи - в их присутствии в речи употребляют загадочные слова и фразы, заводят разговоры на сексуальные темы. Больные убеждены в том, что окружающие избегают пользоваться предметами, к которым они прикасаются, обедать с ними за одним столом".

В "Маскировке" из изнасилования секрета не делается; на следующий день об этом уже знает весь Старопорохов. "Охаю, поднимаю голову, а надо мной голос: "Лежите спокойно, Милашкин, не мешайте делать замеры (...) Мужик другой конец рулетки (...) прямо в зад воткнул, а баба ходит вокруг меня и метры сообщает". "(...) Милиционеры уже зевак вонючих целую толпу сдерживали. Я снова дернулся, мне стыдно ведь и больно". "Что ощерились? - толпе говорю. Смеются, змеи".

5. "Истинные слуховые галлюцинации гомосексуального содержания, - пишут психиатры, - проявляются в виде неприятных оскорбляющих голосов, принадлежащих знакомым и незнакомым лицам. Голоса, называя больных педерастом, петухом, голубым, гомосексуалистом, обсуждают пути совершения с ними извращенных половых актов". Милашкина выгоняют с работы, исключают из партии за гомосексуализм: "Парторг на меня волкодавом налетает "Партбилет на стол! (...) В бригадирах тебе больше не бывать. Бери расчет! Пидорасов в партии не было, нет и не будет!". "Домой заявляюсь. "Пидарас пришел!" - это теща моя сказала параличная. - Корми, Дуська, своего пидараса!"

6. Слуховые галлюцинации проявляются при остром алкогольном галлюцинозе в развернутой стадии психоза. "Больные беспокойны, испытывают страх, тревогу": "Нет нам покоя, пока не изловим длинноволосого, активного пидараса и выдернем у гондона из жопы ноги, пущай в инвалидной коляске катается". "...смятение в душе моей, тоска, мрак". Последствия описанной в "Маскировке" галлюцинации характерны именно для "алкогольных" случаев: действия шизофреников с такими симптомами аутогрессивны, направлены на себя, поскольку так больные пытаются "реабилитировать себя в глазах окружающих, избавиться от переживаний, освободиться от тягостных ощущений ценой жизни". В то же время, как отмечают психиатры, при алкогольном галлюцинозе с гомосексуальными психопатологическими феноменами агрессивные действия направлены на ближайшее окружение больных и проявляются в "хулиганских действиях": "действия алкоголиков гетерогрессивны", тогда как аутогрессивные действия "характеризуются незавершенностью". Униженный Милашкин чувствует "опасность для личности", устраивает митинг среди алкоголиков, а когда его призывы не находят отклика, пытается поймать и самостоятельно изобличить преступника. С этого момента весь сюжет заворачивается вокруг попыток изловить того, кто "харит спящих алкоголиков": "Психопатологические феномены гомосексуального содержания становятся с момента появления доминирующим расстройством и определяют поведение больных".

Психиатры описывают два типа проявления бредовых идей. Одни больные говорят, что их преследуют, чтобы изнасиловать, "морально уничтожить", унизить, но при этом не называют конкретных преследователей. Другие больные, "называя конкретных преследователей, становятся активными преследуемыми преследователями". Страшная месть Федора Милашкина, изобретающего облаву на насильника, - синтез двух симптомов: "Нечего гадать, кто нас по ночам влупляет - диссиденты или сионисты, - говорит он на митинге. - Важно изловить этого человека и казнить самосудом". Гипербола оправдана: Милашкин и Ко потребляют мутагенную водку, качество которой было в целях рационализации снижено по "инженерной и экономической идее" Тетерина: "Водка стала обходиться государству в сотни раз дешевле, а балдеть мы - самогонщики-маскировщики стали сильней".

В "Маскировке" еще полно шизофрении, невротических навязчивых состояний и псевдогаллюцинаций. Граница между реальностью и бредом модернистская, то есть размытая. Читатель с самого начала в подзаголовке "история одной болезни" предупрежден о том, что "Маскировка" - алкогольная галлюцинация, затянувшийся бред, но придает этому значение только в самом конце, когда выясняется, что рассказчик - пациент психбольницы, а условный "сказовый собеседник" - ее врач, а никакой не "генерал-лейтенант". При этом наплевать, специально или не специально автор описал "радужную блевотину советских иллюзий" как шизофрению; главное, что она воспринимается как немного шаржированная, но узнаваемая реальность.