Однако вернемся к моему другу Никите. Однажды мы с ним одновременно оказались по делам в Москве: он кого-то захлопывал, я у кого-то брал интервью.

Встретились в десять вечера на Тверской.

- Я поведу тебя в лучший российский гей-клуб, - сказал Никита и заговорщицки мне подмигнул.

- А казино там есть?

- Там есть все, кроме казино... В казино пойдем утром.

Оказаться в Древней Греции времен Платона и Сократа - забавное приключение для современного журналиста, не так ли? Я попал в само царство древнегреческого разврата и купался в этой атмосфере. Неяркий свет играл на утомленных сладострастием лицах, постоянно опорожнялись и наполнялись вновь вином амфоры, длинноногие мальчики-официанты носили на подносах жареное мясо и экзотические фрукты, и в воздухе плавал густо приправленный дымом дорогих сигарет какой-то сладкий, приторный запах, быть может розового масла, которое так не любил пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат... Напротив нас с Никитой расположился молодой древний грек, лицо его было одутловатым, взгляд - нездешним; он ласкал обнаженного мальчика, который легко обнимал его за шею, он гладил его грудь, потом руки опускались все ниже. Никто, естественно, не обращал на эту пару никакого внимания, все были слишком увлечены и возбуждены до крайности и потому, наверно, не сразу заметили, как стремительно ворвалось утро. И сразу же исчезли амфоры с вином, и фрукты, и запах розового масла, и Древняя Греция превратилась в Москву. Свет из окон нарастал, последние посетители разъезжались, забирая с собой найденных любовников, и молодой древний грек обмяк и почти лежал в кресле без сил, полузакрыв глаза...

Вот такая вот поэзия, понимаешь, ждала меня в "Трех обезьянах" - клуб тогда был расположен неподалеку от метро "Цветной бульвар", рядом с магазином, где на витринах были выставлены чучела лисиц, волков и еще каких-то невиданных животных. Неплохое соседство!

Разумеется, никакой вывески, массивная черная дверь, глазок, постороннему не попасть, только члену. В "Трех обезьянах" уже тогда была жесточайшая карточная система, и золотые карты имели около двух тысяч самых богатых столичных геев.

- Смотри, вон идет миллиардер А., - дернул меня за рукав Никита. - У него все есть: виллы, пароходы, нефтяные скважины. Но главное - целый гарем мальчиков!

За владельцем пароходов действительно в зал вошли то ли шесть, то ли семь юных красавцев. Вскоре на их лицах появилась озабоченность: миллиардер с маниакальным упорством стал кружить по залу, явно выискивая кого-то новенького. Через полчаса у него на коленях сидел мальчик поистине фантастической красоты. А оставшийся временно не у дел гарем в полном составе отправился в бар...

Начался стриптиз у столиков. Очень красивые мальчики (все - студенты циркового училища, объяснил Никита) вытворяли такое, что могли бы возбудить даже египетскую мумию, если бы она при жизни была геем. Сначала на небольшой концертной площадке мальчики стали художественно раздеваться, ласково поглаживая себя в такт музыке. Вскоре они остались в ослепительно белых трусиках и таких же носочках. Далее началось самое интересное: мальчики отправились в народ, разогревать публику поглаживанием ее (публики) эрогенных зон. Я, бедный провинциал, смотрел на эту процедуру разинув рот. Тут ко мне подкрался сзади по-кошачьи некий Сашенька. Пока я обалдело таращился на его сверкающее безволосое тело, он натренированным движением запустил руку куда не нужно, а второй рукой залез под пиджак, и вообще действовал весьма настойчиво, видимо, надеясь на обильное угощение. Никита издал какой-то неодобрительный звук, мальчик тут же отреагировал, вытащил руку из моих штанов и медленно, как белый лебедь, поплыл дальше. Мужчина за соседним столиком возбудился на Сашеньку чрезвычайно: он долго мял его, тискал, целовал и усиленно смотрел в его пупок, как в зеркало, видимо, надеясь отыскать там что-то очень важное для себя. Думаю, он не оставил Сашеньку и дальше, и один из стриптизеров неплохо провел ночь после того, как отработал обязательную программу...

- Имей в виду: почти все великие люди были геями! - торжественно объявил мне Никита. – Роман Виктюк, Чайковский, Рембо, Оскар Уайльд, Филипп

Киркоров...

- Что - и он тоже? - изумился я.

- Представь себе! Сейчас все наши знают историю, как он пытался снять в ресторане официанта, а тот

пошел в газету и все рассказал... А Рим! А Древняя Греция! Там даже все боги этим занимались!

- Не может быть!

- Зевс любил Ганимеда, Аполлон - Кинира, Закинфа, Гиацинта, Адмета, Форбанта, Гиласа, Кипариса,

Амикла, Троила, Бранха, Тимния, Пароса и Орфея, - на одном дыхании выпалил Никита. - Дионис любил Лаонида, Ампела, Гименея...

- Хватит-хватит! - взмолился я. - Верю! Сколько времени ты это учил?

Никита удовлетворенно откинулся на подушки. Ночь явно удалась на славу.

Ранним утром мы пошли в "Кристалл-палас". Это было незабываемо. Никита играл по маленькой, а я - крупно, и мне все удавалось. Я ставил на числа, и они регулярно выпадали, а цвета и колонны вообще угадывал с запредельной точностью. Через два часа моя тысяча долларов утроилась. Глаза после бессонной голубой ночи слипались. Ну, еще один бросок -и все. Я решил поставить пятьсот на число. Одно число!

- Что сейчас выпадет? - спросил я у Никиты.

Тот нежно улыбнулся мне.

- Кажется, семерка, - сказал он.

Я поставил пять стодолларовых фишек и закрыл глаза. Шарик забегал.

"Номер семь", - объявил дилер. Я не верил своему счастью. Я посмотрел на Никиту, он тоже был счастлив, и я вдруг заметил, какой он красивый, трогательный, замечательный...

Не знаю, что на меня нашло. Я обнял Никиту и нежно поцеловал его в губы. Он ответил, губы были сладкими, и целовался он прекрасно.

Дилер оставался абсолютно невозмутим, а игроки, стоявшие рядом, застыли в немой сцене "Ревизора". О, я их понимаю: в десять утра стоят у рулетки и исступленно целуются два молодых человека. И не могут друг от друга оторваться! И ни на что вокруг не обращают никакого внимания!

Не знаю, сколько длился этот поцелуй. Вполне возможно, он мог бы войти в Книгу Гиннесса как самый долгий поцелуй в казино. К чести менеджеров "Кристалла", никто из них и бровью не повел и не мешал нам предаваться своей страсти.

Наконец мы отлепились друг от друга, я забрал свой выигрыш, и мы пошли на выход.

Подозвали машину. "Мы едем в лучшую гостиницу! - распорядился я. - Все равно какую, главное - подороже!" Всю дорогу мы продолжали неистово целоваться. Водитель пару раз чуть не потерял управление и, доставив нас, заломил тройную цену. Я с радостью заплатил...

А буквально через две недели отец Никиты, военный, получил назначение на юг и увез всю семью с собой. Мы с Никитой еще долго звонили ночами друг другу, писали трогательные письма, но так больше и не встретились.