Мари-Од Мюрай подписывает книги юным читателям

Образ Венеции теперь неотступно преследовал ее. Вот маленькая девочка входит в кабинет судьи, вот обвивает ручками шею Бартельми, целует его. Каждый раз те же кадры, и каждый раз та же мука. Эта девочка - это была ее малышка, та, в которой жизнь отказала ей. Жозиана хотела ее. Хотела всем нутром.

- Так что вы решили с опекой? - спросила она у Лоране, стараясь не дать голосу дрогнуть.

В этот четверг, 20 января, Жозиана Морлеван сама попросила судью о встрече. По тому же адресу, в том же кабинете. Только вот она была уже не та.

- На данный момент мы предложили стать опекуном Бартельми, и он, кажется, склонен согласиться.

"Она называет его Бартельми", - немедленно отметила Жозиана. Жало ревности впилось ей в сердце. Почему все так любят Бартельми?

- Уверены ли вы, что это наилучший выбор? - голос у Жозианы предательски задрожал.

- Проблема в том, что выбора-то нет, - призналась Лоране.

- А если бы я предложила себя?

Судья подняла брови. Глядите-ка, врач из престижного района передумала. Скоро у детей Морлеван отбоя не будет от опекунов. Однако Лоране не забыла особый интерес Жозианы к маленькой Венеции.

- Вариант с разлучением детей даже не рассматривается, - напомнила она. - Они на редкость дружны.

- Это и меня чрезвычайно тронуло, - солгала Жозиана. - Хотя сначала меня пленила в основном маленькая Венеция, она такая...

Ей снова представилась Венеция на коленях у Бартельми, и дыхание перехватило от боли.

- ...такая непосредственная, - закончила она, взяв себя в руки. - Но старшие зато показались мне очень...

Она отчаянно искала какого-нибудь лестного определения. Показались-то они ей невзрачными и нелепыми.

- ...очень своеобразными, - заключила она твердо.

Обложка первого издания книги Мари-Од Мюрай ''Oh, Boy!''

- Симеон - особо одаренный, - сказала судья с такой гордостью, словно это была и ее заслуга. - Я виделась с директором его лицея, г-ном Филиппом. Он уверен, что Симеон получит степень бакалавра с отличием. И это в четырнадцать лет!

- Удивительно! - восхитилась Жозиана, догадавшись, что г-жа судья неравнодушна к интеллектуальным достижениям. - А средняя сестра?

- Моргана? Она выводит из терпения свою учительницу, постоянно поправляя ошибки, которые та делает на доске.

Жозиана Морлеван рассмеялась, и смех разрядил атмосферу. Почувствовав это, г-жа офтальмолог решила пойти ва-банк: довериться судье как женщине.

- Я должна признаться вам, г-жа судья. У меня такое чувство, что само провидение послало мне этих детей. Вот уже три года мы с мужем пытаемся завести ребенка. Даже прибегли к искусственному оплодотворению. Но увы...

Лоране склонила голову над досье. Ей-то беременность не грозила, не от шоколада же "Нестле".

- Мне тридцать семь лет, - продолжала Жозиана. - Время уходит...

Лоране было тридцать пять.

- Понимаю, - холодно сказала она. - Но Барт более близкий родственник детям.

"Барт, она называет его Бартом!" Жозиана чуть ногами не затопала. Почему все больше любят брата? Так было с самого детства, с тех пор, как он влез между нею и матерью. Мать тоже его больше любила. Он всегда был всеобщим любимцем.

- А все-таки, г-жа судья, вы достаточно хорошо себе представляете, что такое Бартельми?

Давняя злость прорвала плотину, унося куда-то далеко пуловеры от Родье и хорошие манеры.

- Он ведь педераст, который снимает себе дружков в ночных клубах! Вы отдаете себе отчет, какой это пример для детей?

Лоране все более непреклонно поджимала губы. Никто не смеет навязывать ей решения.

- Мадам, - ледяным тоном отрезала она, - я руководствуюсь интересами детей Морлеван. Ничего другого я не принимаю во внимание.

- Ну-ну, а вы не думали о том, что Бартельми попросту опасен для несовершеннолетних?

Намек был гнусный.

- Не говорите потом, что я вас не предупреждала, -заключила Жозиана. - Я, со своей стороны, тоже руководствуюсь интересами детей.

Она вышла, оставив судью, все это время не притрагивавшуюся к шоколаду, в состоянии жесточайшей ломки.

Но встреча ничего не дала. Она только настроила против себя судью. Оставалась социальная сотрудница.

- Я, должно быть, произвела на вас плохое впечатление при нашей первой встрече, - сказала Жозиана Морлеван, усаживаясь напротив Бенедикт.

Они договорились встретиться в одном из ресторанчиков XI округа.

- Да-да, знаю, я бываю невыносимой, - продолжала Жозиана. - Но у меня было чувство, что на меня

оказывают давление. Я по натуре очень независима.

Бенедикт кивнула. Она и сама была такая.

- Но я не бесчувственная. Эта ужасная трагедия, которую сейчас переживают дети, глубоко меня взволновала, - добавила Жозиана. - Мне бы хотелось им как-то помочь.

Бенедикт попалась в ловушку. Добрые чувства -это была ее епархия. Она улыбнулась Жозиане.

- Нам действительно очень нужны люди, желающие помочь, чтобы составить семейный совет. Но Морлеваны вели такой уединенный образ жизни, что я пока никого не нашла, кроме няни маленькой Венеции. А эта женщина и читать-то едва умеет...

Жозиана не слушала, но выражение лица у нее было самое заинтересованное.

- Послушайте, а вам не кажется странным доверять детей такому человеку, как Бартельми?

- А? - отозвалась Бенедикт. - Да, я понимаю, что вы имеете в виду...

С судьей она не решилась поднимать этот вопрос. А сейчас попыталась укрыться за общими рассуждениями:

- Знаете, общество развивается, взгляды становятся шире. Есть уже PACS4, а скоро, по-видимому, гомосексуальные пары получат право на усыновление.

- Я тоже придерживаюсь широких взглядов, - поспешила заверить ее Жозиана. - И вообще, личная жизнь Бартельми никого кроме него не касается.

Бенедикт, окончательно очарованная, только утвердительно кивала. Терпимость, права всех и всяческих меньшинств - это был ее катехизис. Так что следующие слова Жозианы резко вернули ее с небес на землю:

- Проблема в том, что Бартельми заводит случайные знакомства в ночных клубах и водит к себе кого попало. Вы представляете, как это может повлиять на детей? На маленькую Венецию?

Расстроенная Бенедикт теперь качала головой отрицательно.

- Не надо сгущать краски, - пролепетала она. - Барт ведет себя с детьми вполне нормально. В воскресенье водил их на Диснея. Очень хорошо все прошло.

"И она называет его Бартом", - отметила Жозиана, закипая. Но она не дала воли ярости и приняла озабоченный вид.

- Дай-то бог, чтобы вы оказались правы, - она вздохнула. - Никогда не задумывалась, насколько щекотливое положение у социальных работников. Ведь, в сущности, случись что с детьми - моральная ответственность ляжет на вас.

После этого ободряющего замечания Жозиана расплатилась за кофе и предложила взять на выходные Венецию.

- У меня вилла в Довиле. Девочке хорошо бы проветриться.

Она совсем заморочила Бенедикт голову, и та пообещала поговорить с малышкой.