В начало
> Публикации
> Проза
Константин Кропоткин
Сожители - 18. "Секретная кнопка"
Константин Кропоткин. "Дневник одного г." - всего 99 руб. Закажи прямо сейчас! >>
Герои популярного в середине 2000-х годов сериала Константина Кропоткина - "Содом и умора" возвращаются на Gay.Ru! Роман, признанный в 2007 году "Книгой года" читателями нашего проекта и позже изданный в Германии, не забыт до сих пор.
...Кирыч, Марк и пес Вирус снова с вами по вокресеньям весной 2011 года.
А также - "Русская гей-проза 2010" с "Другими-разными" Константина Кропоткина.
Когда веселый человек перестает улыбаться, то кажется, что обрушились небеса.
- И что ты предлагаешь? - спросил я Кирыча, мучаясь бессоницей одним поздним вечером.
- Я ничего не предлагаю, - сонно сказал он.
- Если Марк еще неделю будет ходить бледной копией самого себя, то я точно постараюсь выяснить, где у него кнопка "удалить".
- Время лечит. Давай подождем.
- Он украл у меня шоу, в нашем трио роль унылого Пьеро принадлежит мне.
- А ты что предлагаешь?
- Если бы я знал, то не приставал бы к тебе с этим вопросом. Надо бы у Тани спросить. Она ж психолог - пускай и разбирается, - говорил я уже под тихое посапывание, а вскоре и сам заснул, посчитав, видимо, что решение найдено.
Напрасно.
Татьяна, единственный в нашем окружении дипломированный психолог, сообщила мне по телефону ровно столько, сколько я и сам был способен сформулировать - что-то о ремонте самооценки и реставрации "я". По ее словам, Марк, которого дискотечный хам записал в сексуально непривлекательные старики, должен наполучать достаточно похвал, чтобы осознать преимущества своего нынешнего возраста.
- Если я начну осыпать его комплиментами, он еще больше обидится, - сказал я Кирычу вечером другого дня, снова мучаясь бессоницей.
- Почему? - находясь на грани сна и яви, успел спросить он.
- Если я вдруг, ни с того, ни с сего начну петь ему осанну, он решит, что я над ним издеваюсь.
- Я бы тоже так решил, - сказал Кирыч и отчалил к морфею.
Мне бы такую нервную систему. Она у Кирыча крепкая, будто не из нервов состоит, а из удароустойчивого оптоволокна.
- Надо сводить Марка в "Сюси-пуси", - этот разговор с Кирычем проходил наутро, за завтраком, когда Марк еще спал.
- ?? - спросил Кирыч, намазывая клюквенное варенье на низкокалорийный сыр.
- Или в "Трали-вали". Я все время забываю, как называется то кафе. Помнишь, с бархатными шторками?
- А повод какой?
- А никакого. Просто соберемся. Чайку-кофейку похлебаем, поговорим.
- А толк?
- А вот посмотрим. Есть только одна проблема. Я понятия не имею, какие Марусе нравятся парни. Все его бывшие не имеют друг с дружкой ничего общего. Кроме того, конечно, что все они - мужского пола.
- Так уж и ничего?
- Смотри сам. Тот, самый первый, который его обокрал, был полутораметровым аполлоном. Гек, скорей, теленок золотой. Сережа... на сушеного таракана похож. Француз... - его Марк и сам с дворовой псиной сравнивал. Все очень разные. Трудно сказать, что Марка в них привлекло.
- Я знаю.
- Что?
- Они все жалость вызывают. Одного он с вокзала приволок. У спортсмена...
- У Геракла, - уточнил я.
- Да, у этого, у него мозгов кот наплакал. А с французом вообще все ясно.
- Да, уж там было чистое милосердие с последующим отъездом за рубеж, - признал я, вспомнив историю знакомства Марка с унылым иностранцем, жаждавшем большой славянской любви.
- У Марика все начинается с жалости. Он должен пожалеть человека, а там уже все идет, как по маслу, - сказал Кирыч и принялся с аппетитом есть свой гадкий кисло-сладкий бутерброд.
- Жалость какая, - сказал я, - а мне даже нечего ему предложить. Гундосого Тему и того расхватали добрые люди. Хотя....
Появившись в то утро в редакции, я вопреки обыкновению не к своему столу пошел, а отправился в отделенный матовым стеклом бокс, где заседали наши веселые экономистки.
- Пойдем-покурим, - предложил я Манечке, рассказывавшей товаркам нечто похабно-девичье.
- Пойдем, - сказала толстуха.
- Как твой принц? - оказавшись на лестничной площадке возле урны, спросил я.
- А ты как думаешь, - она закурила.
- Ясно, - следом закурил и я, - А сожитель еще вакантен?
- В смысле?
- Флердоранж еще не помят?
- Э-э, - Манечка не поняла намека.
- Хочет он знакомиться-то? Помнишь, ты сосватать хотела? Принцесса наша заскучала, нужно развлечь.
- Ну, - протянула она, - интерес, думаю, есть.
- Точно? - я засомневался.
- Я ему еще не говорила, но, думаю, что да. Марк - интересный парень.
- Расскажи мне про него.
Манечка сделала пару задумчивых затяжек.
- Николаше чуть за тридцать. Или под сорок, у него фиг поймешь. Средний рост. Телосложение обычное. Голова бритая - он лысину прячет. Красивый голос.
- Поет?
- Нет.
- А может, он плохо поет?
- Нет. У нас пою я, а он мне песни пишет. Иногда. Если мне плохо совсем.
- Ну, есть у него хоть какие-то недостатки?
- Не знаю, парень хороший. Я б, наверное, за него пошла, если б он по девочкам....
- Не годится, - с сожалением произнес я, - Мне надо с недостатками.
- Ну, извини, - она развела руками, сигарета прочертила в воздухе дымную кривую, - горба у него нет. Даже не бедствует. Переводами живет. С немецкого.
- Жаль, что не бедный. А может, сирота?
- Нет, нормальные родители. Он с ними не общается только. Так, у вас такое сплошь и рядом, - сказала Манечка, выпустив клуб дыма.
- Прокляли, что ли?
- Не то, чтобы прокляли. У них непонимание. Они считают, что Николаша себя впустую растрачивает.
- Годится, - я быстро разложил нужное по полочкам, - Приводи.
* * *
|
Содом и умора.
|
- Привет, давайте знакомиться, - сказал я, - Это - Кирилл. Меня зовут Илья, а этот скучный тип, который с краю притулился - его Марком звать, но можно и Марусей.
- Марусей? - переспросил Николаша и поджал губы.
- Прекрасное французское имя "Маруся", - подтвердил я.
Физиономия у лысого была едкая. Ни следа того милого парня, которого посулила Манечка. Голос - да - хорош. Красивый и низкий.
- Парле ву франсе? - он поглядел на Марка.
- Уи, - сказал тот, - Поко-поко, - и сложил пальцы в щепоть, будто собираясь посыпать соли.
- Прямо собрание полиглотов, - сказал я, - Мань, спой нам что-нибудь на китайском.
Смеха моя реплика не вызвала. Кирыч слишком хорошо знаком с моим способом шутить, Манечку занимало меню, а прочие участники застолья в этом плюшевом кафе были заняты.
Марк и Николаша готовились к битве на косметичках.
Один был совсем лыс, другой так светел, что казался практически безволосым, и в ярком свете, лившемся из окна, они сияли, как два самостоятельных светила.
- Мне чаю с жасмином, - сообщил Николаша дебелой тетке, служившей официанткой.
- Простого кофе, - сказал Кирыч, - "Американо" или как он там у вас...
- Черного чаю с молоком, - это был я.
- Воды газированной, - сказала Манечка, - и рюмку любого сладкого ликеру. Вы платите за девушку? - она оглядела нас.
Кивнули наперебой.
- Самого дорого сладкого ликеру! - сказала она.
- Бухгалтер, - фыркнул я.
- Вот именно!
Заплатить за Манечку мне было не жаль, но комедия, которую она - не самая рядовая финансистка не самой рядовой конторы - делала из своей якобы бедности, мне временами надоедала. К тому же не ради нее собрались.
- А у вас нет кофе без кофеина? - спросил Марк.
- Почему? Есть, - обиженно сказала официантка.
- Принесите, пожалуйста. И еще пирожное, вон, с яблочками, что на витрине, - он указал своим длинным пальцем в нужном направлении, - Только без сливок. Я сливки не ем.
- Кофе без кофеина, торт без сливок, - сказал Николаша, - вы, наверное, и пиво безалкогольное предпочитаете.
- Я пиво вообще не пью.
- Молодец, значит, не станешь, как я, алкоголичкой, - сказала Манечка.
- Боитесь наделать глупостей? - сказал Николаша.
- Марк их и в трезвом виде может наделать, - сказал я. - За ним не задержится.
- Давайте же о прекрасном, - сказала Манечка, - о погоде поговорим, что ли, или хотя бы о моей неземной красоте. Я тут планировала княгиней стать, да расхотела.
- Почему? - спросил Марк.
- Устала думать, что писать в трудовой книжке. Да, и вообще, какая из меня аристократка.
- Ой, Манечка, они же разные бывают, - горячо заверил Марк, - я у одного немецкого барона был, ну, крестьянин крестьянином на вид. Сапоги резиновые не снимает целый день. У него замок и поместье с лошадями, он туда экскурсии пускает, на то и живет.
- В сапогах по замку, - прикинула вслух Манечка, - а что, мне нравится. Познакомь-ка. Давно я с баронами не спала.
- Ну, он старый. Да, и вообще, у него лавер есть.
- Не вы ли? - осведомился Николаша.
- Он мне просто друг, а не в том смысле, - возмутился Марк, - вильфрид очень хороший человек, добрый. Он меня на лошадях ездить учил.
- Шенкелям учил, - с издевкой сказал Николаша.
- Он мне смирную лошадь дал, старенькую. А молодые бывают очень злые. К ним лучше сзади не подходить, как дадут по лбу копытом, и все, можно даже скорую не вызывать. Шреклих-щит.
- Озлобленные и молодые. Все, как у людей, - сказал я.
Официантка принесла напитки и ловко распределила их по столу, на удивление, не забыв, кому чего.
- Николай, а кто вам французское произношение ставил? - осведомился Марк, обозначая второй раунд битвы.
- В университете.
- Вы учились в университете? А по лицу и не скажешь.
- Внешность обманчива, - сказала Манечка, прежде чем влить в себя рюмку темного ликера.
- Ага, точно. Кто скажет про Кирыча, что он мне муж? - сказал я.
- А ты мне кто? Жена, что ли? - буркнул Кирыч.
- Тоже муж. Мы же оба мужского пола.
- А вы, какого пола, простите? - с вежливой улыбкой спросил Марка Николаша.
Что ответил Марк, я слушать не стал. Я принялся спешно ремонтировать свое собственное "я", сильно пострадавшее от близости ядовитых волн, что исходили с двух сторон. Я думал о том, что просчитался. Я думал о том, что я не умею оценивать людей и, как верно заметила Татьяна, как психологу, мне - грош цена в базарный день. Я думал о том, что Марк очень правильно сделал, что уехал за границу. И очень правильно, что он в любой момент может туда вернуться. Если бы он не уехал тогда, то наверняка превратился бы в худшую копию агрессивного Николашки, которому сейчас наверняка не на что жаловаться, но радоваться жизни он не может, все силы были потрачены на выживание в этом большом, равнодушном городе, способном изничтожить любое эго. Довольно симпатичный молодой мужчина - явно неглупый, далеко не уродливый - но едкий и злой, без смысла, без повода, просто так.
Я тоже не всегда в состоянии радоваться жизни. Но, во-первых, я упорно пытаюсь, и у меня временами получается. А во-вторых, делаю это не один. Я пожал под столом руку Кирыча. Он, поняв, ответил на рукопожатие. Ссорится временами полезно - давно у нас не было такой нежности. Мне, в общем, есть с кем разделить свои радости. А им - что Марку, что Николаше, - не с кем. И в том, вероятно, все дело.
- Знаете, - решительно встрял я в перепалку, - мухи счастья не слетаются на уксус.
- Мухи и на говно слетаются, - сказал Николаша, готовый покусать и меня.
- Брейк, - неожиданно резко сказала Манечка и расставила руки, как рефери на боксерском ринге, - Мальчики, вы мне надоели даже больше, чем моя жирная жопа. Так взяла бы и пристукнула вас обоих мухобойкой.
А потом взяла и запела. Говорю же, Манечка живет в мюзикле - она срывается на пение то и дело, в неожиданных местах. Неудивительно, что при такой бездне обаяния толстухе не досталось мужа - он бы давно со стыда сгорел.
Она запела свою любимую драматичную историю:
- Я была в незабудковом маленьком дрессике,
Излучала наив за бонтонным столом.
Мой амант показал свои новые презики,
Я сказала "конфуз", я пошла напролом.
Я метнула в него свой коктейль переливчатый,
Измарав ему фейс и заляпав сюртук.
"Ах, шарман", - произнес хахаль мой неулыбчиво
И ударил в кадык. Как остер был каблук!
Вспоминать не люблю, как летела я с лестницы,
Как шершав был бетон и кошмарно битье.
Неподвижна, сижу в незабудковом креслице.
Скрип колес украшает мое бытие.
Хохотали дружно - даже кислый Николаша улыбкой зазмеился. И только Манечка сохранила серьезность, показывая глубину трагедии неведомой идиотки. На том и разошлись, как-то разом передумав загрязнять злостью атмосферу.
- Извини, - шепнула мне Манечка, уводя своего сожителя.
- И ты извини, - шепнул я, оттесняя своего.
* * *
|
Дневник одного г.
|
- Время не только лечит, - сказал я по пути домой, - Оно еще и калечит.
Марк дернулся:
- Что ты имеешь ввиду?
- Почему люди так любят серпетарии, ты не знаешь? - сказал я.
- Не знаю.
- Вот и я не знаю.
- Он первый начал.
- Вы оба первые начали, - заметил Кирыч.
- Оба хуже, - согласился я.
Я был о Марусе лучшего мнения - эта мысль не отпускала меня до глубокой ночи.
- Ему не жалость нужна, - сказал я Кирычу, укладываясь спать.
- А что ему по-твоему нужно?
- Адреналин. Надо было ему накидать в постель канцелярских кнопок, и все вернулось бы на круги своя.
- ...скрипколесукрашаетмоебитие, - выводил за стеной пронзительный фальцет.
7 августа 2011 года
Смотрите также
· Творчество Константина Кропоткина - сборники и книги в Shop.Gay.Ru
· Живой Журнал "Сожителей" Константина Кропоткина