В начало
> Публикации
> Проза
Константин Кропоткин
Сожители - 11. "Офонарела!"
Константин Кропоткин. "Дневник одного г." - всего 99 руб. Закажи прямо сейчас! >>
Герои популярного в середине 2000-х годов сериала Константина Кропоткина - "Содом и умора" возвращаются на Gay.Ru! Роман, признанный в 2007 году "Книгой года" читателями нашего проекта и позже изданный в Германии, не забыт до сих пор.
...Кирыч, Марк и пес Вирус снова с вами по вокресеньям весной 2011 года.
А также - "Русская гей-проза 2010" с "Другими-разными" Константина Кропоткина.
Было жарко.
А окна-витрины в офисе открыть было невозможно.
Было очень жарко.
А дряхлые кондиционеры вместо того, чтобы освежать, почему-то грели.
Было очень жарко, а еще пыльно и немного сально - уж пора было обедать, а липкая сажа все летела.
В моей конторе, название не скажу, я устроился возле окна. Мне нравится сидеть у окна, смотреть на людей, проходящих внизу, а еще на дома, с моей верхотуры похожие на детские кубики, а еще на небо - то клокастое, то безмятежно синее, то налитое свинцом - небо разное, но всегда полезное в офисной жизни, зацикленной на скучных делах, на вынужденных заботах - на ленивых айтишниках, на юных практикантках козьих цокающих пород, стройными рядами марширующих в кабинет шефа, на многочисленных ломовых лошадях, замордованных и вечно раздраженных, которые день за днем волокут на себе это унылое бремя редакционных забот специализированного журнала, тиражирующего экспертные мнения и заполненного людьми, которые в предмете не соображают "ни-фи-га", но умело делают вид, что знают - все, всех и обо всем.
Я, вот, числюсь экспертом по биржевым сделкам, хотя ни образования подходящего не имею, ни особой склонности к предмету. Когда я нанимался на работу, а было это не вчера, то накануне собеседования просто усадил Кирыча на диван, велел на пальцах показать, как и почему что-то одно идет на повышение, а что-то другое имеет "нисходящую тенденцию", записал пару названий и сложных слов - и авантюра удалась, меня взяли. Любви к биржевым спекулянтам у меня так и не прорезалось (жулье, сплошь жулье, поверьте моему слову), а вот угадывать тренды я более-менее научился. У нас общие источники информации: маклеры, как и я, читают бульварную прессу - а там и страхи, и ожидания выложены буквально на тарелочке, понятно даже профанам, вроде меня.
Авторитет мой растет, а сам я главным своим достижением считаю то, что однажды при переезде с места на место исхитрился занять стол у окна: никто не видит, чем я занимаюсь, а я могу при желании, отключиться от этого однообразия - могу видеть только то, что я хочу, а не то, что "надо". Если бы только не температурная свистопляска из-за неисправного кондиционера. Числясь экспертным, издание мое в вопросах здоровой рабочей атмосферы абсолютно не компетентно.
Слабым утешением могло служить то, что посыпать голову пеплом в приступе отчаяния не было нужды - сажа сыпалась сама собой. Стоя под потолком на шатких стремянках, чумазые юноши в униформе ковырялись в дыре, где был упрятан кондиционер - у них там что-то не получалось, летела грязь, техника порыкивала, чихала.
- Мальчики! - выкрикнула Манечка из того отсека, где у нас бухгалтерия. - Если вы не поторопитесь, я могу и раздеться. Вам наверняка не понравится.
Заплескался смех. Эту толстуху в тесных нарядах истерических цветов можно любить или не любить, но в том, что она умеет скрашивать рабочие будни, даже самые злобные эксперты едва ли сомневаются.
Она - сегодня розовенькая, как поросенок, в своих брючках и курточке, - прошествовала к окну и уставилась на заляпанные зады в комбинезонах - головы ремонтников утопали в темноте.
- Я, конечно, понимаю, что вы только и ждете, что я вам устрою стриптиз, только предупреждаю, если в койке вы такие же мастеровитые, как и на работе, то ждет вас страшная месть.
- Задушишь в обьятих что ли? - сказал я.
Вблизи эксцентричная толстуха выглядела еще интересней. Пол-лица украшал лиловый синяк. Другая бы замазала его чем-нибудь, а Манечка, верная себе, предприняла все возможное, чтобы подчеркнуть этот зыбкий остров на скуле, щеке и вокруг глаза: румянец у нее был сочный, брови иссиня-черные, в цвет коротких кудрявых волос, а губы - цвета фуксии сорта "вырви глаз".
- Что с тобой? Опять слесарь залюбил?
- Если бы. Я сопротивление органам правопорядка оказывала.
- Хотела отдать им всю наличность, а они не брали?
Манечка помолчала, сочиняя ответ, но, видимо, так ничего и не придумав, издала только странный звук:
- А-ах, - а отдышавшись, поманила за собой, - Пойдем-пожрем, пока не сдохли.
- Пойдем, - мне и самому вконец опротивела эта липкая грязь.
- Мальчики! - уходя, выкрикнула она, - И чтобы к моему возвращению все было в боевой готовности...
* * *
|
Содом и умора.
|
- Слушай, а что это я тебя ни в "Макаках" никогда не видала, ни в "Горжетке", ни даже в "Станции"? - в столовую мы не пошли, купили воды и бутербродов в супермаркете по соседству и разместились с кульками на скамейке прямо на улице, напротив чахлого фонтана.
- Очень надо, - с набитым ртом произнес я. - Не хожу я в такие места.
- Ага, а как называются знаешь.
- Мало ли, что я знаю? Я, вон, с утра про катакомбы пишу - ты думаешь, я там был?
- Катакомбы-то зачем?
- Сталинский бункер в ресторан переделали, оказался выгодный бизнес. Народу лом.
- А зря ты там не был. Тебе бы понравилось.
- Почему это?
- Я так думаю.
- Не там ли ты звезданулась, всезнайка?
- Это меня мое доброе сердце подвело. Вчера в "Горжетке" грохнули человека.
- Как это грохнули? - изобразил я непонимание.
- А вот так. Прямо на танцплощадке. Зарезали, говорят. Крик-шум, прибежали добрые охранники, "бобики" понаехали. Меня с другими вместе и подмели. Паспорт я с собой не ношу - административное нарушение. Ору и матерюсь - оскорбление людей при исполнении. Дерусь, если меня без моего согласия лапают - а это уже как хулигантство квалифицируется. А уж если из сумки вдруг мобильник исчезает, так я запросто и убить могу, - она вытерла заляпанные в майонезе пальцы об оберточную бумагу и, показывая степень своей ярости, обеими руками взлохматила волосы.
- Еще и обокрали, - подытожил я.
- Нет. Телефон нашелся. Чудесным образом - в сумке, в кармане, которым я отродясь не пользуюсь. Пока снова не украли, я поскорей позвонила Ашоту, сказала, что не буду ему чаровницей, если он сейчас же - немедленно! - не придумает что-нибудь. Через час отпустили.
- Кто это такой чародей?
- Сынок один. Аристократ кавказский. У него папаша из тех, ведерок синих, что по "встречке" жгут.
- Понятно.
В задумчивости Манечка доела свой бутерброд.
- Раньше хоть просто за дуру могла сойти. А теперь только на алкоголичку тяну. С глазом подбитым.
- Пройдет через день-другой.
- А мне завтра надо.
- Замажешь.
- Да, уж придется. Это вы, педики, ко всему привычные, а там, - она возвела глаза к небу, - такой номер не пройдет. Ты зря в "Горжетку" не ходишь. Хорошее местечко.
- Хорошее, конечно. То убьют кого, то ограбят. Что ни день, то аттракцион.
- Ай, прямо целка-невидимка, - заквохтала Манечка. - Никуда девка не ходит, себя блюдет. Иногда только, как прижмет, совершенно случайно, в три часа ночи возникает в каком-нибудь непотребном месте. Шла девка за полным собранием сочинений Уитмена и заблудилась.
- Мне незачем туда ходить, - буркнул я. - Что я там забыл? Сама же знаешь.
- А что я знаю? Ничего я не знаю!
- Да, будет тебе кривляться. Дома ты у меня была. Все видела.
- А что я видела? Ничего я не видела! Ты еще скажи, что я хипстеру в молескин нарыгала. Ну, если ты считаешь, что видела, то, значит, видела, ага. Пусечки, - протараторила она, перебирая эмоции с ловкостью карточного шулера, - Я когда у тебя появилась, думала, ты прямо там - йок! - в обморок и грохнешься. Вы, педики, народ пугливый. Сидите по своим клетушкам, каждой тени боитесь - все мечтаете о вечной любви.
- Кто это мечтает? - недовольно сказал я.
- Да, есть один.
- У меня с этим делом все в порядке.
- Ага, слышала-поняла, - она приняла благонравный вид, вытаращив глаза, включая подбитый, и сложив губки в вишенку, - И поэтому по ночным клубам ты не ходишь. Как будто в ночные клубы только за "этим" ходят. Только я не согласна. Если б ходили только за "этим", то чего, скажи бы, я к вам таскалась?
- Вот и я не пойму.
- Не люблю несчастливых. А счастливых люблю. Ты со своим давно вместе?
- Это что, допрос?
- Я тут тебе про убийства рассказываю, а ты не хочешь сообщить даже, когда ты начал совать в своего бойфренда свой грязный двадцатипятисантиметровый член. Какая дикая несправедливость!
- А я тебя просил рассказывать? - откуда она взяла про "двадцатипятисантиметровый"?
- А я, типа, хочу сделать из тебя друга.
- Зачем? Какая тебе от меня выгода?
- Тебе точно работу пора менять. Балда ты, балда. Не все же ради профита делается.
- А ты что же на сцену не идешь? Ты же "певица", - последнее слово я особенно подчеркнул. - Образование даже получала.
- Просвистела я свое образование. Раньше надо было думать. Сейчас я для дебютанток уже старая, а в самодеятельность мне мой гонор не позволяет.
- Понятно. А могла бы залы собирать, - клянусь, я почти не ерничал. Поет Манечка неплохо - и голос есть, и задушевность...
- А тебе катакомбы не мешают?
- Да нет, вроде.
- Ага, а в школе твоей любимой сказкой был "Премудрый пескарь" Салтыкова-Щедрина.
- Какие начитанные пошли бухгалтерши! - воскликнул я.
- Какие рассчетливые пошли писаки! - воскликнула она.
На этом мы завершили нашу трапезу, покидали мусор в ближайшую корзину, вдохнули напоследок воздуха - не такого мучительного, как в офисе, и вернулись в служебную хмурь.
* * *
|
Дневник одного г.
|
А там нас ждал сюрприз - по офису дули ледяные ветры. Сотрудники спешно натягивали пиджаки и кофты.
- Из огня, да полымя, - ежась, сказал я.
- Прямо, как в жизни. Никогда не поймешь, какие ветры подуют, - сказала Манечка.
- Ну, если кондиционер исправный, то как раз все понятно...
- А где ты видел исправные? У тебя, вот, всегда проблемы. Солнце взошло - проблема, село солнце - тоже беда.
- Зато у тебя проблем нет никаких. В кутузку уволокли - прекрасно, по морде дали - замечательно. А ты представь, какая ты будешь счастливая, когда на тебя нацепят кандалы и поволокут в Сибирь по этапу - счастье твое будет безгранично. Кстати, а где ты была, когда Пироговну убивали? - я прикусил язык.
- А ты и кличку его знаешь. Прелестно. Я вот в момент убийства носик в туалете пудрила. А ты где был? Не ты ли потыкал старичка ножичком тринадцать раз?
- Носик она пудрила. А мозги ты не пудрила?
- Ну, в некотором роде, - она посерьезнела. - Николашке, соседу моему, один тип приглянулся. А когда всех мести начали, пропал куда-то. Николя - в слезы. Я решила, что загребли парня, полезла выручать - ну, и довыручалась... - она осторожно коснулась синяка пальцем.
- Почему если человек устраивает чужую личную жизнь, то своей у него всегда кот наплакал?
- Фигня! - запротестовала она. - А слесарь мой алчный? А Сашулик?
- Еще и Сашулик, - сказал я, сообразив о ком речь. - Теперь ты еще и с монтерами спишь.
- Если мужик, как специалист, говно, он, думаешь, и в постели - тряпка? Должен же человек хоть в чем-то быть профессионалом.
- Ну, это смотря какой у девушки кондиционер.
- Исправный, не волнуйся. Слушай, а хочешь нажраться в парадно-праздничной обстановке?
- А если хочу? - с вызовом сказал я. "Премудрый пескарь" - тоже мне, выдумала.
- Тогда встречаемся завтра в семь. Поедем княгиню глядеть.
- Кошку что ли?
- Нет, не кошку. Мальчики! Мальчики! - завопила она на весь офис. - Согрейте тетю, она уже синеть начала, как на витрине камбала. Как тете жить в атмосфере бездуховного гомосексуализма?! Как?!
Мне снова стало жарко. О ф о н а р е л а...
19 июня 2011 года
Смотрите также
· Творчество Константина Кропоткина - сборники и книги в Shop.Gay.Ru
· Живой Журнал "Сожителей" Константина Кропоткина