Фото из Street Story Севы Галкина. ''Квир'' (ноябрь 2005)

- У меня есть партнер, - сказал Олег.

Он сидел, откинувшись на спинку брусничного дивана. Его лицо будто утопало в красном вине.

- Хорошо, - сказал я.

Я подумал, что Олег вряд ли догадывается, насколько хорош его вкус. Это было великолепно: бледная кожа и кровяной цвет.

У Олега современно, но не холодно. Хайтек помноженный на плюш. Свежо и солнечно, как утро бабьего лета: белые стены, много книг в стеклянных витринах, ореховый комодик без ручек, словно ящик Пандоры, брусничный плюшевый диван, а к нему - кресло, похожее на полураздетое вареное яйцо.

- Мы вместе семь лет, - уточнил Олег.

- Очень хорошо, - уточнил я.

Он не хотел выдавать свою настороженность, но его глаза сделались совсем щелочками, и мне показалось, что я вижу, как встают дыбом волосы на его мясистом коротко стриженом затылке.

Бойцовский кот выставил оборону. Я рассмеялся.

У меня свалился с плеч груз: когда он произнес "я хочу сказать тебе что-то", я придумал себе самое страшное, что только может быть. Теперь я чувствовал легкость.

Лучше нельзя было себе и представить.

- У меня он тоже есть, - сказал я, - Мой…, - следующее слово было новым в моем лексиконе, и я произнес его не без труда, - …партнер.

Это была всего третья встреча, а комбинация прояснилась, кажется, на долгие годы вперед. Она была холодновата и этим мне нравилась.

"Я несвободен", - дал понять Олег. "Я тоже", - последовал мой ответ.

"Чудесно", - кажется, так подумали мы оба.

В Интернете Олег написал, что ищет "интеллект и сексуальность", его фотография была маленькой и темной, почти все пункты анкеты остались неотвеченными.

Я написал ему шутку о денежных излишках, которые готов присвоить и де, вижу в этом неплохое применение своей "интеллектуальной сексуальности".

Он спросил, не блондинка ли я.

Я спросил, не из породы ли он джентльменов.

Пикировки затянули нас в переписку, из которой трудно было понять, где говорится всерьез, а где лишь только кажется.

Прохладная заинтересованность успокаивала и утешала.

Как компресс на горячечный лоб. Необязательное, но приятное средство, которое можно и забыть, но только зачем?

Мы обменивались глупостями в серьезном соусе и признаниями под видом шуток, мы не мчались друг другу на всех парах, а ходили вокруг – осторожные, опытные. Наше сближение можно было б назвать подготовкой к спариванию, но это слово плохо звучит и нам не подходит, потому что мы все-таки постарались упаковать будущий - все более желаемый - секс, в красивую форму. Такую, которая устраивала бы нас обоих, но при этом ни к чему не обязывала.

В первую встречу Олег назвал наш затяжной, почти трехнедельный диалог "прелюдией", а я рассмеялся.

В ответ, я сказал про "ожидание случки" и с удовольствием вызвал Олега на ответный смех.

Выбирая между высокопарным чучелом и разумным животным, я всегда предпочитаю говорящую лошадь. У нее большая голова, но ей необязательно знать слово "прелюдия".

Смеяться вместе оказалось легко.

Во вторую встречу – днем, в обеденный перерыв – стало ясно, что мы похожи друг на друга и, если бы мы были по-настоящему вместе, то, конечно, все время находили бы поводы для ссор. Слезливое детство, непреклонные матери, книжки-книжки-много книжек, черепашье, но уверенное движение к самому себе, запрограммированные успехи, нестрашные поражения, легкая напыщенность, потому что неуверенность осталась, но не должна бросаться в глаза.

- Целлофановая любовь, - сказал я тогда.

Было бы лучше сказать "любовь пластиковая, одна штука", но я силен в экспромтах, только когда они хорошо подготовлены, а образ наших отношений – очень точный и правильный – возник у меня случайно: Олег положил презерватив в пакет и завязал его узлом.

- Ты боишься, - усмехнулся я, глядя, как Олег толкает пакет с уликами на самое дно мусорного ведра, - Не дай бог, он вырвется на свободу и расскажет о тебе всю правду.

- Грязи не люблю, - пояснил Олег, а я поспешил признать его правоту.

О слабых местах нашей обороны я подумал позже, уже по дороге на работу: в целлофане душно, не хватает кислорода.

Можно умереть, если быть только в целлофане.

Потом была третья встреча. Олег рассказал о своем партнере.

- Все по-честному, - сказал я, - У тебя есть партнер, у меня есть партнер, мы спим друг с другом и находимся в одинаковых весовых категориях.

- Я боксер в малом весе, - поправил Олег.

Он шутил. Это его обычная шутка. Несмотря на то, что мы спали с ним всего в третий раз, я уже знал, что так он высмеивает свою фигуру, коренастую, плотную, с короткими ногами и упрямым, размашистым торсом. Олег занимается спортом только для того, чтобы не потолстеть, но все равно похож на спортсмена и шутливо этим гордится. Или делает вид, потому что он сложный человек и может играть, заигрываться и уж сам не понимать, где придуманная, а где настоящая гордость.

Я заготовил признание, что несвободен, но Олег меня опередил.

Он спрятался за своего партнера раньше, чем я успел выставить своего. Мы были похожи на двух разведчиков, которые ползут друг к другу, прячась за клочьями искусственной зелени.

- Расскажи мне про него? – попросил я.

Мне казалось, что ему это надо.

- Тебе интересно? – для вида переспросил Олег, - Он работает в магазине. Продает книги. Не читает, а продает… Он совсем простой парень…, - рассказывал Олег.

Я думал про то, что мы будем встречаться, но не будем вместе, потому что отношения ясны и все довольны: разумный компромисс, практичная любовь, секс с презервативом, торжество целлофана.

Душноватое, но неизбежное торжество.

Да, мы можем помногу раз вот также расслабленно дышать на брусничном диване, отдыхая от телесной встряски. Мы можем звонить друг другу, знать все про наши детства и сорт постельного белья. Мы можем видеться в удобном для нас режиме, в обеденный перерыв, вечерком на часок, за городом украдкой, но наши отношения застынут на месте первой встречи, будто стрелки общих часов намертво прибиты. Они не двинутся с места, зато иногда будут показывать идеальное время.

- Я за тебя рад, - мне надо было чем-то заполнить паузу, потому что Олег замолчал.

Он поморщился, словно вспомнив что-то неприятное.

- И за себя тоже рад, - уточнил я, - Все места заняты. И счастливы тоже – все.

Еще во вторую встречу (зачем я веду им счет?) мы договорились, что друг другу идеально подходим. У нас удобный график жизни. Он работает на дому, а я работаю недалеко от его дома. Можно забежать по дороге и даже успеть вместе выпить чаю. Затем Олег возвращается к чужим манускриптам, электронным письмам и телефонным дискуссиям. Я иду к себе в контору - расслабленный, умиротворенный, самодовольный: у коллег нет такого удобного любовника, всего лишь в двух кварталах и пяти минутах ходьбы, а у меня он – есть.

- Теперь твоя очередь, - сказал Олег.

Он утопал в винном диване и выглядел бледнее обычного.

- Он моих лет, - начал я, - Мы живем вместе и у нас два телевизора. Один в спальне другой на кухне. Он интересуется политикой, а я ее не люблю…, - я рассказывал Олегу про утренние пробежки, про соус карри, которым мы дружно облились в индийском ресторане, про курточку из зеленой кожи, которую мы купили ему месяц назад и теперь носим поочередно…

Меня увлек этот процесс. Сочиняя своего партнера, мне казалось, что я пью шампанское и оно стреляет в нос, растекается пузырьками по телу. Бодрит. Освежает. Я мог сделать его тайным сладострастником, а выдумал веселым пьяницей. Я додумал своему партнеру привычки, колкости, рост, вес, цвет глаз, сравнил с парой глянцевых мужчин, сообщив, что они лучше, но он – "свое и родное". Я придумал его обыкновенным. Таким, как я.

Одним Г.

Мой выдуманный партнер мне нравился, как иногда нравился себе я, если был здоров и в хорошем настроении. Изобретая его, я подумал, что с ним вряд ли согласился бы на торжество целлофана.

Но странно. Я не смог придумать ему имя. Я словно боялся, что, обретя ФИО, он, как крепостной крестьянин с новым паспортом, уйдет жить в свою, отдельную от меня жизнь. Он перейдет в реальность и начнет меняться, не спрашивая меня.

Уже никого не спрашивая.

- Тебе повезло, - сказал Олег, - Надо ценить таких партнеров.

Его чопорность смешила и убаюкивала. "Партнер" - это звучало смешно. Но, конечно, лучше, чем "прелюдия".

- Мой партнер на вес золота, - шутливо надулся я.

Не без труда переключившись с фантазий на Олега, второй шаг я сделал с облегчением.

Целлофановая любовь лучше никакой любви. Ей прописана игра по правилам. Видеть то, что хочется, и не замечать того, что не нужно - это кажется честнее и дальновиднее.

Все три раза мы встречались только у Олега и, вроде бы, не собираемся менять удобного для обоих порядка. Он не хочет ко мне в гости, а я не предлагаю. В отличие от Олега, я неравнодушен деталям. Я хочу, чтобы моя парность была правдоподобной, а в моем доме пахнет только мной.

Также, как и в доме Олега. В его доме пахнет им одним. А теперь - примешивается немного меня. Чуть-чуть. Самую малость.

Не оскорбляя торжества целлофана.