Российский литературный портал
GAY.RU
  ПРОЕКТ ЖУРНАЛА "КВИР" · 18+

Авторы

  · Поиск по авторам

  · Античные
  · Современники
  · Зарубежные
  · Российские


Книги

  · Поиск по названиям

  · Альбомы
  · Биографии
  · Детективы
  · Эротика
  · Фантастика
  · Стиль/мода
  · Художественные
  · Здоровье
  · Журналы
  · Поэзия
  · Научно-популярные


Публикации

  · Статьи
  · Биографии
  · Фрагменты книг
  · Интервью
  · Новости
  · Стихи
  · Рецензии
  · Проза


Сайты-спутники

  · Квир
  · Xgay.Ru



МАГАЗИН




РЕКЛАМА





В начало > Публикации > Проза


Николас А. Диаман
Поверх слов (главы из книги)

1

Возвратившись в Сан-Франциско осенью 1958 года, я встретил Джорджа, поэта, который пригласил меня на вечер поэзии, каждую неделю устраивавшийся в доме Джо и Каролин Данн на улице Джексон. Еще он представил меня Джеку Спайсеру , который по ночам занимал так называемый "поэтический стол" в "Де Плэйс", баре на Грант Авеню на Норф Бич .

Пару недель спустя Джордж сказал, что ищет руммэйта . Я пришел к нему на улицу Монтгомери на Телеграфном холме, чтобы обсудить эту затею. Только мы уселись на матрас в его спальне, как я почувствовал физическое влечение к нему, а также страх - что будет, если… Спустя какое-то время я позвонил ему и, напуганный не столько его сексуальностью, сколько своей, отказался от съема квартиры.

Все относившееся к сексу меня беспокоило. Я не имел ничего против геев, но только до тех пор, пока не соприкасался с ними один на один. Рядом с Джеком Спайсером я ощущал неудобство. Я поразился, узнав, что Роберт Данкен нашел меня привлекательным, и пришел в ужас, когда осознал, что его интересовал секс .

Художник Рассел Фитцджеральд как-то заметил в "Де Плэйс", что единственная разница между еблей с мужчиной и еблей с женщиной заключается в том, что мужской зад туже женской вагины.

Так это всего лишь телесное! - подумал я. До этого момента гомосексуалисты и инопланетяне в моем представлении мало чем отличались. Услышав бесхитростные формулировки, я наконец признался себе в том, что меня больше влекло к мужчинам, чем к женщинам.

После этого я перестал противиться удовольствию от эрекций, возникающих у меня, когда во время ланча я разглядывал идущих по тротуару мужчин. Зайдя так далеко в погоне за физическим удовлетворением, я был готов к новому шагу - перейти от наблюдателя к участнику.

Я отправился в "Черную кошку", самый известный гей-бар в городе, надеясь найти там партнера. Был будний день, и, добравшись дотуда, за стойкой бара я увидел всего одного посетителя. Заказав пиво, я развернулся к нему, но он меня игнорировал. В бар зашла еще пара мужчин. Я просидел там два-три часа и ушел один опьяневший. Несколько дней спустя я попытал счастья в "Бумажной кукле", еще одном подобном заведении на Норф Бич, и вскоре под утро вновь плелся домой совершенно один. Джордж порекомендовал мне гейский бар "Субмарина" в Тендерлойне. Он посоветовал мне снять очки и зачесать волосы на лоб. В телефонной книге я уточнил адрес, но, придя на улицу Эдди вечером в воскресенье, увидел вывеску при входе - "Укрытие". Бар полнился буднично одетыми мужчинами всех возрастов. На мне были черные хлопчатобумажные брюки в обтяжку и свитер с круглым воротом, специально для этого случая купленный в магазине "Домино". Я заказал пиво и в плохо освещенном помещении попытался разглядеть лица мужчин, сидящих рядом со мной. После второй кружки пива я заметил субъекта в полосатой рубашке, смотревшего на меня. Я бы не обратил на него внимания - он был чуть постарше меня, но уже лысоват. Хотя, пожалуй, с полной шапкой волос он был бы вполне ничего.

Мы шли к его машине. Накрапывал дождь. Он полил как из ведра, когда мы пересекли Голден Гейт мост по направлению к Саусалито. Все мое тело дрожало, частично от холода, но в основном от испуга и от ожидания того, что произойдет, когда мы очутимся у него дома.

Я трясся, когда Стан поцеловал меня в темноте, но потом принялся отвечать сначала сдержанно, а потом с радостью и благодарностью за его нежность. Я был ошеломлен щедростью его чувств. Дождь непрерывно падал на крышу, ветер барабанил в стекло, и мои собственные эмоции были такими же бурными, как яростный шторм за окном.

Мое тело полнилось теплом, умиротворением, возбуждением; взрыв физического экстаза - оргазм. Отдышавшись, я попытался - возможно, чуть неуклюже - ответить взаимностью, и наконец мое упорство завершилось успехом - он кончил. Потом он спал, а я лежал без сна, размышляя о том, что случилось. Обуреваемый чувством вины, я поклялся, что повторений не будет.

Со временем шок от первого сексуального контакта сгладился. Мое одиночество, а с ним и стремление к физической близости, усилилось. Я снова отправился на поиски сексуального партнера.


2

Машины медленно ползли по улице Полк - в каждой был только водитель - а прохаживающиеся по тротуару наблюдали за ними. Я надел белый свитер, чтобы выделяться в темноте, предпочитая ночную прохладу толкотне переполненного бара. Сначала я попытался пойти за одним привлекательным парнем, а затем обратил внимание на проезжавших мимо меня. Мужчин на открытом воздухе было легче рассмотреть, чем за рулем движущихся машин.

Наконец я заметил проблеск интереса в глазах темноволосого мужчины в костюме и галстуке, прошедшего мимо меня, и поспешил за ним, нагоняя его на углу как раз тогда, когда он уже собирался сойти с поребрика. Какая-то машина тут же проскользила мимо и остановилась на протяжении руки от него, с водителем, ожидающим, чтобы он сел внутрь.

Привет, оценивая ситуацию и улыбаясь, сказал Шон.

Когда машина уехала, я с облегчением выдохнул. Несколько минут спустя мы уже карабкались по лестнице многоэтажного дома рядом с улицей Ван Несс, и рука Шона обвивала мою шею. Перед тем, как раздеться и очутиться в постели, он поставил альбом "Звонят колокола". Мы занялись любовью под пение Джуди Холидей, исполняющей "Как раз вовремя".

Мне больно, пожаловался я, лежа под ним. Мои кулаки были сжаты и уперты в подушку. Он сказал мне, не зажимайся. Отнесись к этому просто. Не борись со мной. Давай, давай, расслабляйся. Так лучше.

Шон МакЛарнон был первым мужчиной, ебущим меня. Сам я не хотел анального секса. Я только хотел угодить. Я был слишком зажат в самом начале, и мое противление пенетрации превращало все в болезненную процедуру. Доверие и возбуждение были необходимыми условиями приятного опыта. Он тепло обнимал меня, когда мы лежали в постели.

Мы договорились встретиться в конце недели. Я волновался, что он не придет, и просиял, едва завидя его. Все последующие выходные мы обычно проводили вместе, встречаясь в пятницу после работы, поужинав и сходив в бар, а потом возвращаясь к нему или ко мне на квартиру. Впервые я был одновременно юн и влюблен.

Сначала мне льстило то, что он был ревнив, но вскоре начала раздражать его подозрительность, проявлявшаяся каждый раз, когда я общался с кем-то, кроме него. Я был обеспокоен его чрезмерной тягой к спиртному. Его опьянение в день нашей первой встречи не являлось случайностью - он много пил. Его поведение, безусловно, повлияло на мое решение порвать с ним после нескольких недель, однако, самой сильной мотивацией была моя неспособность полностью принять активную гомосексуальную жизнь. С этой дилеммой я сражался в течение последующих четырех лет, не в состоянии соединить собственную сексуальную ориентацию со своими религиозными убеждениями.


3

"Музыкальный город" Воллаха, популярный магазин пластинок в Лос-Анжелесе на углу Сансета и Вайн, предоставлял кабинки для прослушивания, в которых можно было проигрывать альбомы перед тем, как их купить. Однажды вечером я провел там целый час, слушая романтические песни Джонни Матиса. Потом я шел по бульвару Голливуд, глазея на красивых мужчин, пытаясь закадрить предполагаемых геев. На пути из мороженницы я заметил симпатичного молодого черного парня. Я остановился в нескольких шагах, надеясь привлечь его внимание. Когда моя тактика не оправдала себя, я без обиняков приблизился к нему и заговорил. Мак согласился пойти со мной в небольшой отель неподалеку, где я остановился. Мы обменивались поцелуями, срывая с себя одежду перед тем, как очутиться в постели. Я был очень возбужден его мягким чувственным отношением. Как Мак привел меня к оргазму, не помню, но знаю абсолютно точно, что сам он не кончил. Взглянув на его черный пенис, я не смог даже дотронуться до него. Мне было стыдно оттого, что расовый предрассудок в сочетании с сексуальным неприятием не позволил мне принести ему наслаждение.

В начале любой аспект секса казался отвратным. Нужно было преодолеть много преград. Я не мог даже подумать об оральном сексе, ни как пассивный получатель, ни как активный участник. Анальный секс мне давался с трудом и я, в свою очередь, противился подвергать ему другого мужчину.

Большинство моих сексуальных партнеров испытывали проблемы с сексом в целом и, в частности, с гомосексом. Мы все страдали от отрицательного отношения общества, раскрывая свои сокровенные нужды в сравнительном страхе, под спасительным покровом ночи.


4

Квартира на улице Тэйлор была частью особняка, построенного примерно после сан-францисского землетрясения 1906 года. Когда я пошел взглянуть на нее, Артур ужинал в дальнем углу гостиной, сидя за небольшим столом под деревьями, а позади него в фонтане плескалась вода.

Романтическая обстановка, освещенная висящим фонариком, напоминала Испанский дворик. Я переехал туда, уже предчувствуя, что когда-нибудь опишу это чудное место. Главная комната с двадцатифутовыми высокими стенами и потолком со стеклянными панелями напоминала огромный парник, с семью авокадо и каучуковыми деревьями в полный рост. Грациозные каменные ступеньки по обоим сторонам фонтана вели к заброшенному, обнесенному изгородью овальному саду, а лестница справа вела на крышу со сногсшибательным видом на даунтаун, залив и окрестные городки.

Я настоял на том, чтобы въехать в самую маленькую узкую комнату в передней части здания, где спал Артур, чтобы избежать сырости, грозящей испортить мою одежду и книги. Чердак над той комнатой и ванная были впоследствии сданы внаем Биллу, мужчине за шестьдесят. Билл был на пенсии и строил себе дом в Марин . Билла влекло ко мне. К сожалению, я не мог ответить ему той же монетой, и пытался тактично дать ему это понять. Он предложил мне денежную помощь, с тем чтобы я беспрепятственно мог писать целыми днями после того, как его дом в Бельведере будет достроен, а до этого предложил совместную поездку в Европу. Во время обеденного перерыва в книжном, где я работал, я фантазировал о путешествии за границу и мечтал об уютном писательском кабинете с окном, выглядывающем на город и на залив. В ту субботу я летал в облаках. Однако, хотя материальные бенефиты были притягательны, я знал, что откажу ему еще категоричней, чем раньше.

Вечером Билл предложил проехаться по Голден Гейту и я согласился - я смогу провести с ним пару часов до того, как отвергну его предложение. Он выбрал живописную дорогу вдоль горы Тамалпаис, к которой прилагались бесчисленные виды вечнозеленого леса, с периодическими просветами берега впереди.

Перед тем как вернуться в город, он подъехал к автозаправке. Сидя в пассажирском кресле его белого Ягуара XKE, я увидел по другую сторону газовой помпы приятного молодого человека, выходящего из машины. В одно мгновение передо мной предстала жизнь, состоящая из подпольных рандеву, искушающих меня во время моего сожительства с Биллом. Я представил полную изоляцию и тайные поиски знакомств, способствующих удовлетворить мои истинные сексуальные потребности. Я сказал Биллу, что не заинтересован ни в близких отношениях, ни в сексе с ним. Я даже не предполагал, как тяжело он это перенесет. Он сильно напился и продолжал пить в течение нескольких дней, опустошая все бутылки, которое только мог обнаружить в квартире, поскольку уже не мог спуститься к магазину на углу и пополнить запасы ликера. Мы с Артуром пытались заставить его есть, но он упорно отказывался. Он был в беспамятстве. Мы боялись, что он может поджечь дом. Снова и снова Билл зажигал сигареты, о которых тут же забывал. Они выпадали у него из рук и без присмотра тлели где-нибудь на полу. Мы с Артуром спрятали все спички и сигареты, приглядывая, чтобы Билл не разжился чем-нибудь из какого-нибудь тайника. Наконец мы приняли меры, поместив его в алкоголический диспансер на Пенинсуле, где Билл оставался до тех пор, пока не протрезвел до такой степени, чтобы возвратиться за своей машиной и забрать вещи.

Сан-Франциско

Перевод: Маргарита Меклина