Марина Цветаева. Фото периода общения с Софией Парнок
Вы счастливы? - Не скажешь! - Едва ли! И лучше - пусть! - Вы слишком многих, мниться, целовали - Отсюда грусть.
Всех героинь шекспировских трагедий Я вижу в Вас. Вас, юная трагическая леди, Никто не спас!
Вы так устали повторять любовный Речитатив! Чугунный обод на руке бескровной - Красноречив!
Я Вас люблю! - Как грозовая туча, Над Вами - грех! За то, что Вы язвительны и жгучи И лучше всех. За то, что мы, что наши жизни - разны Во тьме дорог. За Ваши вдохновенные соблазны И темный рок.
За то, что Вам, мой демон круглолобый, Скажу: прости! За то, что Вас - хоть разорвись над гробом! - Уж не спасти!
За эту дрожь, за то, что неужели Мне снится сон? За эту ироническую прелесть Что Вы - не он.
16 октября 1914
2
Под лаской плюшевого пледа Вчерашний вызываю сон. Что это было? - Чья победа? - Кто побежден?
Все передумываю снова, Всем перемучиваюсь вновь. В том, для чего не знаю слова, Была ль любовь?
Кто был охотник? - Кто - добыча? Все дьявольски-наоборот! Что понял, длительно мурлыча, Сибирский кот?
В том поединке своеволий Кто, в чьей руке был только мяч? Чье сердце - Ваше ли, мое ли Летело вскачь?
И все-таки - что ж это было? Чего так хочется и жаль? Так и не знаю: победила ль? Побеждена ль?
23 октября 1914
3
Сегодня таяло, сегодня Я простояла у окна. Ум - отрезвленней, грудь свободней, Опять умиротворена.
Не знаю, почему. Должно быть, Устала попросту душа И как-то не хотелось трогать Мятежного карандаша.
Так простояла я - в тумане, - Далекая добру и злу, Тихонько пальцем барабаня По чуть звенящему стеклу.
Душой не лучше и не хуже, Чем первый встречный: этот вот, - Чем перламутровые лужи, Где расплескался небосвод.
Чем пролетающая птица И попросту бегущий пес. И даже нищая певица Меня не довела до слез.
Забвенья милое искусство Душой освоено уже. Какое-то большое чувство Сегодня таяло в душе.
24 октября 1914
4
Вам одеваться было лень И было лень вставать из кресел. - А каждый Ваш грядущий день Моим весельем был бы весел!
Особенно смущало Вас Идти так поздно в ночь и холод. - А каждый Ваш грядущий час Моим весельем был бы молод!
Вы это делали без зла, Невинно и непоправимо. - Я Вашей юностью была, Которая проходит мимо.
25 октября 1914
5
Сегодня часу в восьмом, Стремглав по Большой Лубянке, Как пуля, как снежный ком, Куда-то промчались санки.
Уже прозвеневший смех... Я так и застыла взглядом: Волос рыжеватый мех, И кто-то высокий - рядом!
Вы были уже с другой, С ней путь открывали санный, С желанной и дорогой, - Сильнее, чем я - желанной.
- Oh, je n'en puis, j'etouffe! - Вы крикнули во весь голос, Размашисто запахнув На ней меховую полость.
Мир - весел, и вечер лих! Из муфты летят покупки... Так мчались Вы в снежный вихрь, Взор к взору и шубка к шубке.
И был жесточайший бунт, И снег осыпался бело. Я около двух секунд - Не более - вслед глядела.
И гладила длинный ворс На шубке своей без гнева. Ваш маленький Кай замерз, О Снежная Королева.
26 октября 1914
6
Ночью над кофейной гущей Плачет, глядя на Восток. Рот невинен и распущен, Как чудовищный цветок.
Скоро месяц, юн и тонок, Сменит алую зарю, - Сколько я тебе гребенок И колечек подарю!
Юный месяц между веток Никого не устерег. Сколько подарю браслеток, И цепочек, и серег!
Как весело сиял снежинками Ваш - серый, мой - соболий мех, Как по рождественскому рынку Искали ленты ярче всех.
Как розовыми и несладкими Я вафлями объелась - шесть! Как всеми рыжими лошадками Я умилялась в Вашу честь.
Как рыжие поддевки - парусом, Божась, сбывали нам тряпье, Как на чудных московских барышень Дивилось глупое бабье.
Как в час, когда народ расходится, Мы нехотя вошли в собор, Как на старинной Богородице Вы приостановили взор.
Как этот лик с очами хмурыми Был благостен и изможден В киоте с круглыми амурами Елисаветинских времен.
Как руку Вы мою оставили, Сказав: "О, я ее хочу!" С какою бережностью вставили В подсвечник - желтую свечу...
- О, светская, с кольцом опаловым Рука! - О, вся моя напасть! - Как я икону обещала Вам Сегодня ночью же украсть!
Как в монастырскую гостиницу - Гул колокольный и закат - Блаженные, как именинницы, Мы грянули, как полк солдат.
Как я Вам - хорошеть до старости - Клялась - и просыпала соль, Как трижды мне - Вы были в ярости! - Червонный выходил король.
Как голову мою сжимали Вы, Лаская каждый завиток, Как Вашей брошечки эмалевой Мне губы холодил цветок.
Как я по Вашим узким пальчикам Водила сонною щекой, Как Вы меня дразнили мальчиком, Как я Вам нравилась такой...
Декабрь 1914
8
Свободно шея поднята, Как молодой побег. Кто скажет имя, кто - лета, Кто край ее, кто - век?
Извилина неярких губ Капризна и слаба, Но ослепителен уступ Бетховенского лба.
До умилительности чист Истаявший овал, Рука, к которой шел бы хлыст И в серебре - опал.
Рука достойная смычка, Ушедшая в шелка, Неповторимая рука, Прекрасная рука.
10 января 1915
9
Ты проходишь своей дорогою, И руки твоей я не трогаю, Но тоска во мне - слишком вечная, Чтоб была ты мне - первой встречною.
Сердце сразу сказало: "Милая!" Все тебе наугад - простила я, Ничего не знав - даже имени! О, люби меня, о люби меня!
Вижу я - по губам извилиной, По надменности их усиленной, По тяжелым надбровным выступам: Это сердце берется - приступом!
Платье - шелковым черным панцирем, Голос - с чуть хрипотцой цыганскою, Все в тебе мне до боли нравится - Даже то, что ты не красавица!
Красота, не увянешь за лето. Не цветок - стебелек из стали ты, Злее злого, острее острого, Увезенный - с какого острова?
Опахалом чудишь иль тросточкой, - В каждой жилке и в каждой косточке, В форме каждого злого пальчика, - Нежность женщины, дерзость мальчика.
Все усмешки стихом парируя, Открываю тебе и миру я Все, что нам в тебе уготовано, Незнакомка с челом Бетховена!
14 января 1915
10
Могу ли не вспоминать я Тот запах White-Rose и чая, И севрские фигурки Над пышащим камельком...
Мы были: я - в пышном платье Из чуть золотого фая, Вы - в вязанной черной куртке С крылатым воротником.
Я помню, с каким вошли Вы Лицом - без малейшей краски, Как встали, кусая пальчик, Чуть голову наклоня.
И лоб Ваш властолюбивый, Под тяжестью рыжей каски, Не женщина и не мальчик, - Но что-то сильней меня!
Движением безпричинным Я встала, нас окружили. И кто-то в шутливом тоне: "Знакомтесь же, господа".
И руку движеньем длинным Вы в руку мою вложили, И нежно в моей ладони Помедлил осколок льда.
С каким-то, глядевшим косо, Уже предвкушая стычку, - Я полулежала в кресле, Вертя на руке кольцо.
Вы вынули папиросу, И я поднесла Вам спичку, Не зная, что делать, если Вы взглянете мне в лицо.
Я помню - над синей вазой - Как звякнули наши рюмки. "О, будьте моим Орестом!", И я Вам дала цветок.
С зарницею сероглазой, Из замшевой черной сумки Вы вынули длинным жестом И выронили - платок.
28 января 1915
11
Все глаза под солнцем - жгучи, день не равен дню. Говорю тебе на случай, Если изменю:
Чьи б не целовала губы Я в любовный час, Черной полночью кому бы Страшно ни клялась, -
Жить, как мать велит ребенку, Как цветочек цвесть, Никогда ни в чью сторонку Глазом не повесть...
Видишь крестик кипарисный? - Он тебе знаком - Все проснется - только свистни Под моим окном.
22 февраля 1915
12
Сини подмосковные холмы, В воздухе чуть теплом - пыль и деготь. Сплю весь день, весь день смеюсь, - должно быть, Выздоравливаю от зимы.
Я иду домой возможно тише. Ненаписанных стихов - не жаль! Стук колес и жареный миндаль Мне дороже всех четверостиший.
Голова до прелести пуста, Оттого что сердце - слишком полно! Дни мои, как маленькие волны, На которые гляжу с моста.
Чьи-то взгляды слишком уж нежны В нежно воздухе, едва нагретом... - Я уже заболеваю летом, Еле выздоровев от зимы.
13 марта 1915
13
Повторю в канун разлуки, Под конец любви, Что любила эти руки Властные твои
И глаза - кого-кого-то Взглядом не дарят! - Требующие отчета За случайный взгляд.
Всю тебя с твоей проклятой Страстью - видит Бог! - Требуюшую расплаты За случайный вдох.
И еще скажу устало, - Слушать не спеши! - Что твоя душа мне встала Поперек души.
И еще тебе скажу я: - Все равно - канун! - Этот рот до поцелуя Твоего был юн.
Взгляд - до взгляда - смел и светел, Сердце - лет пяти... Счастлив, кто тебя не встретил На своем пути.
28 апреля 1915
14
Есть имена, как душные цветы, И взгляды есть, как пляшущее пламя... Есть темные извилистые рты С глубокими и влажными углами.
Есть женщины. - Их волосы, как шлем, Их веер пахнет гибельно и тонко. Им 30 лет. - Зачем тебе, зачем Моя душа спартанского ребенка?
Вознесение 1915
15
Хочу у зеркала, где муть И сон туманящий, Я выпытать - куда Вам путь И где пристанище.
Я вижу: мачта корабля, И Вы - на палубе... Вы - в дыме поезда... Поля В вечерней жалобе...
Вечерние поля в росе, Над ними - вороны... - Благославляю Вас на все Четыре стороны!
3 мая 1915
16
В первой любила ты Первенство красоты, Кудри с налетом хны, Жалобный зов зурны, Звон - под конем - кремня, Стройный прыжок с коня, И - в самоцветных зернах - Два челночка узорных.
А во второй - другой - Тонкую бровь дугой, Шелковые ковры Розовой Бухары, Перстни по всей руке, Родинку на щеке, Вечный загар сквозь блонды И полунощный Лондон.
Третья тебе была Чем-то еще мила...
- Что от меня останется В сердце твоем, странница?
14 июля 1915
17
Вспомяните: всех голов мне дороже Волосок один с моей головы. И идите себе... - Вы тоже, И Вы тоже, и Вы.
Разлюбите меня, все разлюбите! Стерегите не меня поутру! Чтоб могла я спокойно выйти Постоять на ветру.
