Российский литературный портал
GAY.RU
  ПРОЕКТ ЖУРНАЛА "КВИР" · 18+

Авторы

  · Поиск по авторам

  · Античные
  · Современники
  · Зарубежные
  · Российские


Книги

  · Поиск по названиям

  · Альбомы
  · Биографии
  · Детективы
  · Эротика
  · Фантастика
  · Стиль/мода
  · Художественные
  · Здоровье
  · Журналы
  · Поэзия
  · Научно-популярные


Публикации

  · Статьи
  · Биографии
  · Фрагменты книг
  · Интервью
  · Новости
  · Стихи
  · Рецензии
  · Проза


Сайты-спутники

  · Квир
  · Xgay.Ru



МАГАЗИН




РЕКЛАМА





В начало > Публикации > Стихи


Сергей Парамонов
Баллады - 2

БАЛЛАДА О НЕЛЮБВИ
    Я любви искал не небесной,
    Не возвышенной и не вечной,
    Я земной хотел и телесной,
    Я простой искал, человечной.

    Я устал любить квас и редьку,
    Просторечные обороты,
    Про Чапаева и про Петьку
    Бесконечные анекдоты,

    Все смородины, все рябины,
    Все реакторы, все турбины,
    Все воззвания на сатине,
    Даты, символы и святыни...

    Я устал любить в одиночку,
    Хоть берёг любовь худо-бедно,
    Как посаженный в одиночку,
    Видя что любовь безответна.

    Я назвать её не решался
    И мечтал о ней, безымянной.
    И порой над ней потешался
    Вместе с публикой балаганной.

    И была любовь в мире этом
    С небом Родины не слиянна.
    И была она под запретом,
    И была она Несмеяна.

    Я устал любить половинкой,
    Ничего любовь та не стоит.
    Я устал летать пуховинкой
    Без ладони, что успокоит,

    Невозможное жаждал встретить,
    Чтоб не жить-тужить одиноко,
    Что б несло меня в дали эти,
    Берегло меня пуще ока.

    Чтоб и солнце там, чтоб и звёзды,
    Чтоб из сердца грусть песней выжать.
    Чтоб напополам хлеб и воздух,
    Чтоб и горе пусть - вместе выжить.

    И тогда уже, будто в песне,
    Никогда бы не истребимы
    Расцвели в душе чтобы вместе
    Все смородины и рябины.

    И любилось бы безоглядно,
    И шагалось нам по Руси бы!
    Осмеяли б нас - ну и ладно,
    Не убили же - и спасибо...

1998



ПРИВЕТ, МОСКВА!

    Привет, Москва, сестра Нью-Йорка -
    И повитуха, и кума,
    Где богачам - раздолье торга,
    А нищим - посох и сума!

    И вам привет, из каземата
    Переступившие порог!
    Средневековые аббаты
    Вам запалили б костерок!

    Шахтёр крошит пласты, к примеру,
    Доярки бьются за удой,
    А где-то по весенним скверам
    Шагает парень молодой.

    Его подчёркнутые веки
    На мир распахнуто глядят.
    И молодые человеки
    Слегка задерживают взгляд.

    Его влеченье безоружно
    И разноцветно, как альбом.
    И бес шепнёт о том, как нужно
    Раскрыться в мире голубом.

    В пределах многоликой нормы
    Мир манит - словно казино.
    Прелестников бессчётных формы
    Пьянят сильнее, чем вино.

    Москва! Столица и царица
    Давно свела людей с ума.
    В тюрьме вот так свобода снится,
    А кто сидел - тому тюрьма.

    Лишь пей, как на спирту шиповник,
    Свои отравленные дни!
    Вмажь по шарам, герой-любовник,
    И в рог отчаянье согни!

    Любвеобильная армада,
    Как поживается тебе?
    Ещё ужасный всадник Ада
    Не приложил уста к трубе!

    Как змеи, йоги, осьминоги,
    Сплелись тела в тугой клубок.
    Мы знаем, нас не любят боги,
    Но не исправит даже Бог.

    И мы - фантомы снов горячих,
    И нам неведомы табу.
    Забудь о страхе, бедный мальчик,
    И загляни в свою судьбу.

    Любовь не знает слова "мода",
    Она - болезнь, она - ожог.
    Любовь как продолженье рода -
    Одна механика, дружок.

    Любить - не шариться меж делом
    По общим правилам игры,
    А жить, впустив душой и телом
    В себя вселенские миры.

    Она ведёт, как верный компас,
    Без всяких видимых причин,
    К вершинам снежным или в пропасть
    Весёлых женщин и мужчин.

    Дышите мужеством, ребята!
    Звучит орган - бессмертен Бах...
    И пусть суровые аббаты
    Перевернуться во гробах.

1988



ПАСТОРАЛЬ
    Мой юный друг, гулявший без одежд
    По райскому цветущему простору,
    Как мог меня исполнить ты надежд
    И по какому, милый, приговору?
    Я позабыл убежище своё
    И наблюдал с рассвета до заката
    Твоё почти святое житиё -
    Такое же, как у меня когда-то.
    Ты для чего-то палочку строгал,
    Склонясь над ней своей вихрастой гривой,
    И на реку купаться убегал,
    И возвращался, мокрый и счастливый...
    Непрожитым несказанно богат,
    Ты любовался миром, как сквозь "Кодак".
    Потом грустил, взирая на закат,
    Рукою подпирая подбородок.
    И уходил... и с утренним лучом
    Сверкал опять фигурой загорелой.
    И не тужил пока ты ни о чём,
    Измазанный клубникой перезрелой,
    Чинил ли у крыльца велосипед
    (Слепила белым кожа молодая),
    Иль убегал по тропке в туалет,
    Загадочно за дверью пропадая...
    И, кажется, поймал бы я тебя,
    Завёл, намыл бы яблоки и вишни
    И, волосы твои потеребя,
    Спросил бы, как дела в твоей мальчишне?
    И я сказал бы, выпуская дым,
    А ты б сидел, нетерпелив и тонок:
    "Ах, как я твоим телом молодым
    Измучен, долговязый аистёнок!.."
    Но этому вовеки не бывать,
    Пока нас не возьмут миры иные...
    И падаешь ты замертво в кровать,
    И я не вижу сны твои цветные.
    И я сижу, дымлю в простор ночной,
    Что душу мне сосёт неумолимо,
    И образ твой витает надо мной
    На крыльях золотого херувима.
    Его развею я, как этот дым,
    И ждут меня подушка с одеялом.
    И лягу спать. И будто не один,
    А с неприкосновенным идеалом.

2000



ПОЛОСА ОТЧУЖДЕНИЯ
    Бегут-торопятся столбы, столбы
    За полосою отчуждения.
    Укрыли сумрачные ельники
    Стеной зелёной лагеря.
    А коли скоро нам забреют лбы,
    Клеймя за наши убеждения,
    Тогда поедем мы, подельники,
    Вот в эти самые края.
    Не поминайте лихом, милые,
    У вас с интимом всё отличненько:
    Стандартны вкусы и приличия
    Согласно тезисам властей!
    Наели жопы вы нехилые,
    И стиль ревнивого опричника
    Идёт вам так же, как величие
    Высоких ваших должностей!
    Такое ваше положение:
    В извечной позе благодарственной,
    Не меньше нацию насилуя,
    Чем дурь бесчисленных малют,
    Вы технологию сношения
    Свели к задаче государственной,
    Консолидируя усилия
    В непогрешимый абсолют.
    Вы не друзья бродяге праздному,
    Тому бумажка не советчица,
    Кто пригубил такие таинства,
    Что охренели б вы совсем!
    Мы ищем истину по-разному,
    И если кто-то с нею встретится,
    То, обретя святое равенство,
    Не вспомнит ваших жалких схем.
    Свои у нас труды и радости,
    Свои потери и моления.
    И в вечном поиске союзника
    Редеют сутки и часы.
    Нам гадят маленькие гадости
    И ранят камни преткновения,
    И разворовывают музыку
    Чужесторонние басы.
    Всего короткое мгновение
    Звучит в шальной ночи мелодия,
    Как сага над форпостом каменным
    В застывшей звёздами тиши!
    Но ваши мелкие борения -
    Ничто, когда под небом родины,
    Как факел, вспыхнут ярким пламенем
    Две раскалённые души!
    И мы живём, снося затрещины
    Без слёз и стонов - аки стоики,
    Среди нелепых ссор и сутолок
    Не видя близкого лица...
    Слились в одно мужчины, женщины,
    Транссексуалы, алкоголики, -
    Всё в этом мире перепуталось,
    Всё от начала до конца.
    Не очень веруя в Пришествие,
    Мы богохульствуем, язычники,
    И любим как иным не можется,
    И тешим свергнутых богов.
    Мы выбираем сумасшествие
    И уповаем на яичники,
    А там - как сбудется, как сложится:
    Храни нас грешная любовь!
    Она - как будто дочь побочная,
    Как незаконно порождённая:
    Нигде не крещена, не венчана,
    Подруга ветреным хлыщам;
    Устоев узница заочная,
    По свету шляется бездомная
    И буде ненароком встречена -
    Ввергает в шок простых мещан.
    И бродит путница и странница,
    Кочует вечная лимитчица,
    Похожая и на глаза Христа,
    И на узоры в витраже.
    Она прохожих не касается
    И в рожи пьяная не тычется,
    И входит в заведенья запросто
    И с буквой "М", и с буквой "Ж".
    И гонят прутьями и палками,
    Травя собаками и зэками,
    Пугая воплями и криками,
    Её от всякого жилья.
    И выглядят такими жалкими
    Гонители с судами, жэками,
    Со всеми выпадами дикими
    На фоне вечности ея.
    Мы с нею верные попутчики,
    И достаются злом наследственным
    Мне камни эти - в шею, в голову;
    И не сносить мне головы!
    Фемиды рьяные поручики
    Горды постом своим ответственным,
    Что заковали правду голую
    Цепями суетной молвы.
    Мент со свистулькой, дядя с орденом
    (Родная сердцу декорация),
    Сигнальщик в органы печатные
    И идеолог стройных масс, -
    Вся митингующая Родина,
    Затворами сурово клацая,
    Свободу нашу от зачатия
    Храни и бойся, бойся нас!
    Дрожи, несчастное Отечество,
    Идут развратные ничтожества,
    Способные на акты скотские
    Да на потребу непотребств!
    Твои придурки век не лечатся
    И лезут в божества убожества,
    И процветают чувства плотские,
    Державный пачкая потрет.
    Их надо б выдержать и выстоять,
    Как выезжающих - за визами:
    За несерьёзным, за игрушечным,
    За кормом молодых козлов, -
    Как популяцию неистовых,
    Как членов партии непризнанной,
    Как резервацию разрушивших
    Блокадников постыдных снов.
    Какое, к чёрту, к ним участие?!
    Везде преграды моралистики.
    Не философские искания -
    Кого к кому и как влечёт!
    В политике их дело частное;
    Они - забавные нечистики.
    И что-то жалкое в их мании,
    Навроде крыши, что течёт.
    Они пойдут в притоны злачные,
    Тебя оставив, матерь-Родина,
    Чтоб ты на фоне этих ужасов
    Плодила новых фраеров.
    И разведут любовь чердачную,
    Семиголовую уродину,
    И в танце бешеном закружатся
    Игрой беспечных флюгеров.
    Мир вам, дома многоэтажные!
    А мы рванём рубахи-тельники
    И распалим такие молнии,
    Что воля станет не мила!
    Пускай мадонны эрмитажные
    И их крылатые подельники
    Застынут в трепетном безмолвии,
    В чём их Эллада родила!
    И пусть ханжи от горя вздёрнутся
    И все ревнители бесполые
    Вослед трагически удавятся -
    И рухнет небо на чердак,
    Где пропит грош последней гордости,
    И пляшут ангелы весёлые,
    Выкрикивая хрипло здравицы,
    Что бог не свят и мир - бардак.

1991