Обложка голландского издания сказок о старушках

ДВЕ СТАРУШКИ так крепко любили друг друга, что сделались несчастны. Кому это нужно, так они считали.

Любовь... - думали они пренебрежительно. Вот ведь чепуха-то!

Но поделать с собой ничего не могли. Они любили друг друга, при встрече не могли унять сердцебиения и по ночам сжимали друг друга в объятиях со страстью и горечью. И тогда одна говорила: "Ах, как же я всё-таки тебя люблю!" А другая отвечала: "И так далее и тому подобное".

Они пили ром и херес, с каждым днём больше и больше. Всё оставалось по-прежнему.

Они ели сапожный крем. Где-то они об этом читали. Чёрный сапожный крем, чайными ложками.

Они рассматривали друг друга под действием сапожного крема и замечали, что превратились в нечто бесформенное, распухшее, пучеглазое. У них выпадали зубы, они сипели и хрипели.

Ничего не помогало.

У них случались припадки.

Но они продолжали любить, и выкрикивали это друг другу с пеной и кровью у рта.

Когда действие сапожного крема кончалось, они сидели каждая в своём углу за ширмой, ненавидя любовь и того, кто её выдумал, кто бы он ни был.

- Нельзя старикам любить! - кричали они друг другу.

- Нельзя!

Сердца их колотились.

* * *

ДВЕ СТАРУШКИ в четырёх стенах, обрюзгшие, взвинченные, замочки сумочек: щёлк - раскроют, щёлк - закроют, и снова: щёлк, щёлк...

Одна сказала:

- А иди-ка ты знаешь куда?

- Куда? - спросила другая.

- Да к чёртовой бабушке.

Вторая вскочила, швырнула пару стульев, испустила несколько воплей, упала в корчах на пол, поползла.

Немного погодя первая позвала:

- Ты уже там, что ли?

Вторая не отвечала, но застонала, и едкий чадный дым потянулся от неё.

Первая закашлялась, закрылась руками. Вторая крикнула тогда:

- Я уже там.

Голос её прозвучал мягко.

Первая старушка не решалась взглянуть на вторую. Послала же она её прямиком по адресу.

И, покуда она так сидела, вторая старушка начала нашёптывать ей на ухо, тихонько, бессвязно, безудержно.

Она рассказывала про чёртову бабушку.

Так сидели они вдвоем, в один декабрьский день, около полудня.

* * *

ДВЕ СТАРУШКИ любили друг друга, но позабыли, что нужно при этом делать. Они иссохли, окостенели и довольно явственно похрустывали суставами.

- Можно попробовать поцеловаться по старинке, - предложила как-то вечером одна старушка.

- Отчего же нет, - сказала другая старушка, ошеломлённая подобным предложением.

- А если из этого ничего не выйдет, что-нибудь да придумаем, - сказала первая.

С трудом поднялись они со своих стульев и, шаркая, побрели навстречу друг другу. Приблизившись, постояли немного, чтобы перевести дух. Затем они принялись обсуждать, как им держать руки во время поцелуя.

- Положим друг другу на плечи? - спросила одна старушка.

- Да. Или нет, постой. Всё же не надо. На талию. Это гораздо лучше.

- А как мы при этом будем стоять - просто так, или станем ласкать друг друга? - спросила первая старушка.

- Ласкать, - сказала другая старушка.

Это было ранним вечером, в августе. Они кутались в вышитые шёлковые шали - от сквозняка. С улицы доносилось чириканье воробьев, аромат роз.

- Ну? - начала одна старушка.

- Погоди-ка, - сказала другая старушка. - С открытыми глазами или с закрытыми?

- С закрытыми, - ответила первая. - Я-то уж, во всяком случае, точно зажмурюсь.

- И я, - сказала другая старушка.

- Вот и хорошо. Ну, давай, что ли... - сказала первая старушка.

Они сдвинули головы, закрыли глаза, положили руки друг другу на талии и поцеловались. "С ума сойти... - думали они. - Значит, можем ещё что-то!" Правда, до ласк у них так и не дошло: им нужно было сохранять равновесие.

Они целовались в течение целой минуты, пока у них не заболели губы. Тогда вновь, шажок за шажком, они попятились в разные стороны.

Солнце зашло. Чёрный дрозд распевал на крыше.

- Попробуем завтра ещё разок? - спросила первая старушка осторожно.

- Хорошо, - согласилась другая, - но тогда уж я положу тебе руку на шею - думаю, я тогда вернее буду держаться. Как ты считаешь?

- Давай, - сказала первая старушка. Её губы всё ещё обжигало или покалывало - она, вообще говоря, и сама толком не знала, что это было за чувство. Ей вспомнилось, как она стояла однажды на балконе, летним вечером, в темноте, давным-давно, и как та девушка неожиданно поцеловала её, будто бы обознавшись, - у неё дрожали руки - и что она тогда тоже положила руку ей на шею.