В начало
> Публикации
> Фрагменты книг
Джин Макнил
Пропал. Глава семь (фрагмент)
(фрагмент книги: "Закрытый просмотр")
|
Обложка английского издания книги ''Закрытый просмотр'' (Private View)
|
Из ванной, спотыкаясь, вышел мужчина и наткнулся прямо на нее:
- Ой. Привет. - Он отскочил, будто его ударили. Она словно увидела, как в его голове пронеслось: "Черт возьми. Женщина".
- Привет.
- Ты кто? - спросил он.
- А ты кто?
- Кайран, - позвал Конрад из спальни. - Это Алекс. Она здесь живет.
- Понятно. - Кайран протянул мыльную руку. - Приятно познакомиться.
После того как Кайрана напоили кофе и, как она подозревала, Конрад прочитал ему речь о том, что он не ожидает от него никаких обязательств и не дает их сам, он ушел. Она уже столько раз видела эту сцену. С женщинами Конрад обращался по-разному, а с мужчинами всегда действовал по одной схеме.
Мужчины, которых он приводил домой, были преимущественно кельтами. Алекс втайне прозвала их "Позвони рыжему". Она не могла понять, что Конрад находит в этих шотландцах и ирландцах, хотя все они были вполне симпатичны, полны нервной мужской энергии, такую внешность называют задорной.
- Зайдя на кухню, она застала его за чтением газеты, на столе дымился кофейник. На небе обосновались темные грозовые тучи. Одна из них проглотила солнце, и утро было хмурым.
Она включила свет.
- Тебе обязательно соблазнять всех подряд? Есть хоть кто-нибудь, кто тебя не интересует? - Она произнесла это, не подумав. И услышала в своих словах гнев, сделавший их колючими.
Он бросил на нее короткий злой взгляд:
- Может быть, ты.
- С каких это пор? С той ночи, как ты однажды со мной переспал?
Он попробовал улыбнуться:
- Сдается мне, это было не однажды.
- Что ты находишь в этих кельтах?
Его лицо собралось в складки, как мятая бумажка. Он швырнул газету на стол:
- Ты так снисходительна.
Ты не видишь ни в одном из них личность. Тебе просто нравится совращать. А потом они тебе надое дают. - Она удивилась тому, как черная волна гнева прокатилась по ее животу.
Ну и что такого в том, что они мне надоедают? Со временем кто угодно может надоесть. Может быть, я просто признаю это раньше других. Ты не хочешь замечать мою честность. Для тебя это слишком неприкрытая правда, слишком очевидная. Ты хочешь, чтобы все было со значением.
Я просто думаю, что мы обязаны принимать друг друга всерьез, думать о других людях, - сказала она. - Иначе мы просто используем их.
- Боже. - Он в отвращении скорчил лицо. - По чему ты считаешь, что, если я не знаю имени своего партнера, это ростовщичество? Женщинам нужно, чтобы все было навсегда, так они маскируют свое желание контролировать каждый шаг.
Это она уже слышала. "Женщины как губки, - сказал ей однажды Конрад. - Они нас засасывают. Все начинает крутиться вокруг их эмоций и потомства. Стоит им принести потомство, как они решают, что выше тебя морально, и ты перестаешь существовать". - "Да это просто женоненавистничество, - ответила она ему тогда. - Я была о тебе лучшего мнения".
Теперь он сердито смотрел на нее через стол:
- Неужели ты никогда не проводила пальцем по чьей-то спине и тебе не приходило в голову: "Я люблю эту спину. Я люблю это ощущение"? Ты не дума ешь, что тело - это важно?
- Я отказываюсь думать о людях, как о разрозненных частях тела.
- Я тебе не верю. Разве ты никогда, глядя на тело незнакомца, не хотела его? Ощущение тела, - настаивал он, - форма конечностей, структура кожи, разве тебе это не доставляет удовольствия?
- Не думаю.
Минуту он молчал. Дождь заливал кухонное стекло. Когда он вновь заговорил, голос у него был тихий, даже жалобный.
- Может быть, тебе этого не понять, но я не пускаюсь в беспорядочные связи. Я просто хочу жить. По-настоящему жить.
- Для тебя по-настоящему жить означает много секса. Для меня все иначе.
- А что жизнь значит для тебя?
- Не знаю.
- Вот видишь. Ты читаешь мне мораль, но альтернативы предложить не можешь. Ты считаешь, что вправе меня осуждать просто потому, что любовь, в которую я верю, не ведет к созданию семейной ячейки, которою общество сможет манипулировать, которая будет вызывать сентиментальные чувства и которая будет вынуждена раскошеливаться по четыреста фунтов стерлингов на брата, чтобы провести отпуск на Майорке в августе, потому что это единственное время, когда вы можете куда-то поехать, и все из-за кровососущих спиногрызов, произведенных вами на свет. - Он помолчал. - Ты понятия не имеешь, что такое настоящий сексуальный опыт. Чистый, неприглушенный. Он опустошает, от него бывают синяки. Пережив его, ты выходишь очищенным.
- Но я не хочу, чтобы секс был похож на автомобильную катастрофу, - сказала она.
- А каким он должен быть, по-твоему? Успокаивающим?
Для Конрада секс, казалось, был способом познания себя, которое достигается во время сильнейшего эмоционального напряжения и последующего взрыва. Для нее такой секс был как кокаин: пока ты его принимаешь, все еще ничего, но после остается дыра. Нет, не так - рана.
© Джин Макнил, РОСМЭН-ПРЕСС, 2004