Российский литературный портал
GAY.RU
  ПРОЕКТ ЖУРНАЛА "КВИР" · 18+

Авторы

  · Поиск по авторам

  · Античные
  · Современники
  · Зарубежные
  · Российские


Книги

  · Поиск по названиям

  · Альбомы
  · Биографии
  · Детективы
  · Эротика
  · Фантастика
  · Стиль/мода
  · Художественные
  · Здоровье
  · Журналы
  · Поэзия
  · Научно-популярные


Публикации

  · Статьи
  · Биографии
  · Фрагменты книг
  · Интервью
  · Новости
  · Стихи
  · Рецензии
  · Проза


Сайты-спутники

  · Квир
  · Xgay.Ru



МАГАЗИН




РЕКЛАМА





В начало > Публикации > Фрагменты книг


Сергей Параджанов
Дневник узника (Письма из зоны)
(фрагмент книги: "Исповедь")

 

-3-

Светлана!

Сообщаю тебе, что очень скоро уеду в этап. Адрес пока не известен. Есть песня "Мой адрес - Советский Союз". Возможно, что и не удастся перевести Сурену мне деньги и тебе (переслать) передачу. Но, возможно, и успеете. Не нахожу слов и жанра выразить тебе свою благодарность за внимание. Нет слов, как выразить, обобщить, великодушно стать выше всего произошедшего. Как обнять всех сочувствующих и любящих меня? Мне кажется, что нет человека, который злорадствует. Его не должно быть - злорадствующего.

Светлана!

Как я тебе завидую, что ты видишь Суренчика каждый день. Как я не рассчитал своих сил и возможностей. Жить в "пиру во время чумы". Все время пир. Все время расточительство и расточительство. Как я доверял всем - следователю, Воробьеву, сказавшему неправду неизвестно зачем. Опозорить себя в первую очер(е)дь.

Крушения - Гагарин, Енгибаров, Тамаз Мелиава, Эдит Пиаф, Лесь Курбас, Жерар Филип, Цибуль(с)кий, косяком умершие мои тети и дяди - седые одуванчики. Все будто бы подготавливало мою смерть. Но вдруг загробье - и я жив. Живу в испуге и радости, что живу, дружу, что-то вижу - чужое горе, сочувствую, растворяюсь в нем, нуждаюсь в нем и выражаю все в большом замысле. С произошедшим я знаю, что невозможно мое возвращение в искусство, если я не раздвину гран(и)цы возможного. Знать, Моська сильна, что лает на слона. Это самая большая ошибка.

Как ты материально себя чувствуешь? Мне не удалось восстановить твои пропавшие часы. Если доживу

до свободы, первое - это восстановлю их. Как удивительно, что я тебя видел. Сон. На черной подушке лежали ты и Суренчик. Вы поочередно поднимали головы и просили меня: "Не оставляй нас". Но между мною и Вами было стекло - пластмассовое - и тишина. Скорее, это были два сирен(е)вых бутона. "СОН".

Я не уверен, что не конфискуют квартиру. Как все жестоко и все оправдано. Чего я поддал(с)я дружбе с персонами и пидпанками. Что это дало, кроме ложной сенсации? Срочно надо было выехать и жить у себя на Родине, где я езжу на белом слоне, как фараон. Мне надо было распинаться Ненке Укр(аин)е в любви?! Но какое счастье, что я успел посетить Армению, создать "Цвет граната" и повезти туда Суренчика. Как страшно (было), когда он заболел. Я думаю, что меня отошлют подальше в лагерь, чтобы не было посещений сочувствующих. Через год я могу расконвоироваться и выйти, т(ак) сказать, на "химию" - это физическая работа, но на свободе. Как я не успел сказать после процесса, что это все ложь. Сперва гром, молния, дождь, потом солнце и ошеломление. После того, что я должен был быть освобожден по отсижении. При чем карты Валентина Паращука - ко мне?

Несмотря на то что я считаю Сенина - счастливым и завидую ему, все же я доживу до встречи с друзьями и тобой, чтобы выразить свое восхищен(и)е. Очень волнуюсь за здоров(ь)е Муси. Очень часто о ней думаю. В лагере строгого режима я могу в месяц писать два письма, а мне - сколько хочешь и кто хочет. Можно бандероль. Конверты, бумагу, карандаши цветн(ы)е, самописки школьные, ножницы, бритвен(ны)й прибор-станочек. Попроси Мишу Беликова это приготовить. Он знает, что надо лезвия "Нева". Буду сосуществовать с бедой. Виня только себя. Я очень хотел бы, чтобы Рома назвал бы своего сына Гургеном. Как я хотел бы видеть Ануш Арменовну Чайковскую-Марджанян. Когда я пошлю адрес, то передай всем, кто был свидетелем, и друз(ья)м. Валентине Иосифов(н)е напомни, что я с ней простился в Надвратн(о)й церкви в Лавре. Она - созвездие человека. Путевку возьмешь у Николая Захаровича или проси Сурена или Лидию Тихоновну. Она возьм(е)т в Союзе кинематографистов. Прочел в тюрьме "Подвиг Магеллана" Стефан(а) Цвейг(а). Пусть прочтет Суренчик. Ты прочти о Лесе Курбасе. (Это) режиссер театра "Березиль" - умерший в Соловках.

Итак - кончаю. Я знаю, как все это в тяготу людям, занятым работой и буднями. Я узнал, что Толя Фуженко болеет. Инна - потрясающ(и)й друг. Их телефон 63-06-43. Светлана, год осуждения меня приравниваю (к) тридцатым-сороковым годам. Я счастлив, что фильтр следствия не мог обвинить меня ни в чем, кроме (как) раздуть мой "порок".

Вечер(н)яя кликуха - успеют ли вылить помои на мою голову. Все-таки какой ты проявила подвиг во время болезни и как я был несправедлив в тот период. И вообще. Вчера меня провели по двору, где цветут петушки. Это цветы похожие на тебя. Они бывают лиловые, сиреневые, а тут они желтые - похожие на негатив. Полсрока - нельзя посылать ни продуктовых, ни промтоварных посылок. Пошли мне адреса друзей и твой адрес на Политехнической, адрес Сурена, Миши, Толи, Мананы, Муси, которая является в образе желтой колбасы в передачах. Не надо фруктов, только колбасу. Сурена я просил телогрейку, серые две сорочки, сапоги кирзовые - 43 размер, трусы, майки, темные носки бумажные. Войди в дом. Скорее. Валентин не совсем сволочь, он просто трус, баба и вымогатель. Мне и легко, потому что я чист. И мне тяжело, что я доверчив и глуп. У Наташи Пищиковой забери "Саят-Нова" и "Акоп Овнатанян" - листы фильмов.

На конверте - твой день рожденья!!

Сергей. Суббота, 22 (июня 1974 г., Киев).


-11-

Рома!
(читать в одиночестве)

За день до твоего письма получил от Киры Муратовой. Какой нежности и глубины человек. Мудрая, гордая, красивая. Она будет снимать "Княжну Мери". Какое совпадение, что можно взять Наташу Бондарчук, а на княжну Веру - Чурикову. В случае если она возьмет Виктора Джорбенадзе консультантом, то будет здорово - все именья, костюмы, музеи, Грибоедов и Военно-Груз(инская) дорога - все будет предоставлено ей. Мне очень дорого ее внимание и доброта. Рома - "Каштанка" действительно может стать гениальным фильмом. В случае если не утратится главное. Это мир, человек и животное. Человечность и животность. Слияние одного с другим. Пытаюсь подарить тебе три эпизода. Думаю, что первый гениальный.

Эпизод.

Дрессировщик держал в руках сдохшего гуся... Ритмично раскачивалась безжизненно свисающая шея сдохшего гуся...

Каштанка шла за дрессировщиком и нюхала сдохшего гуся...

Дрессировщик бесцельно открывал крыло сдохшего гуся.

Крыло само по себе закрывалось, и почему-то дрессировщик сам по себе открывал его...

Потом неожиданно стал общипывать пух на груди сдохшего гуся...

Пушинки летели по комнате, падали на ковры...

Каштанка пятилась назад и смотрела...

Дрессировщик общипывал пух на груди сдохшего гуся и собирал его в темный мешок, собирал пушинки с ковра, со стульев, с халата и неожиданно посмотрел на Каштанку. Каштанка заскулила.

Дрессировщик расправил мешок с пухом и зашил его, потом простегал и вышел в комнату, где жили животные... Дрессировщик положил в угол сделанную им подстилку и окликнул Каштанку.

Он погладил Каштанку по голове и уложил на подстилку...

Каштанка поддалась дрессировщику, но тут же встала с подстилки, как только осталась одна...

Каштанка обнюхала подстилку и... заскулила.

Ночью Каштанка мерзла на голом полу...

Она снова обнюхивала подстилку, набитую дрессировщиком пухом сдохшего гуся, и снова скулила...

Потом завыла...

Как белый призрак, раскачивался от незримых сквозняков на вешалке белый атласный костюм с газовым жабо.

Незримые сквозняки колыхали забытый пух и прятали его под шкаф...

Эпизод № 2

Это "Собачья площадка".

Тут и городовой, и чиновник, и судья, извозчик и дамы всех сословий с лорнетами и без лорнетов, дети, старики... Все они были объединены одним... Они или продавали, или покупали собак... Собак сторожевых, служебных, декоративных и... просто собак... покупали, продавали.

Плотник с племянником пробирался в толпе с надеждой найти Каштанку... Они подкрадывались к каждому продавцу собак и, разочарованные, извинялись и кланялись. Собаки скулили и кусали хозяев, желающих от них отделаться... На собак надевали намордники. А городовой хвалился медалями, принадлежащими собаке, а не ему.

Эпизод № 3.

Финал.

Каштанка шла с плотником, как бы забыв все происшедшее. Это было понятно и естественно. Снова из-за угла появился квадрат солдат. Сияли под газовым фонарем медные трубы.

Падал пух с неба на кивера и эполеты...

Проваливался в чрева медных труб...

Каштанка сидела на руках у плотника...

Плотник балагурил... брал под козырек... становился во фрунт и "клацал шпорами"...

Каштанка лаяла на квадрат солдат...

Потом медный звук поглотил ее лай...

Она лаяла, да ее не было слышно...

Белый холодный пух падал на ее воспаленные глаза и нос и таял. Каштанка завыла. Конец фильма.


Дорогой Рома! Эти эпизоды тебя ни к чему не обязывают. Но дело в том, что они дадут тебе, вероятно, настроение не торопиться разыграть сюжет, а создать настроение "Анкор, еще раз Анкор", настроение Тулуз-Лотрека и ритм повествования. Дети должны быть счастливы, и это будет потрясающий фильм для детей, (для) которых не делают фильмы с авторским настроением, а пичкают информацией. Цвет, коллизия, типажи, как Жаров и Толубеев. Город, империя, импрессионизм, газовый свет, настроение людей и животных - все это потрясает. Это большая радость. Радость и экзамен в большую режиссуру. Ну хватит тебя убеждать...

Спасибо за приветы Наташи и дорогого Рубика. Я знаю, что он все время где-то рядом с тобой. Он добр и красив. Как у меня не хватило времени ему помочь! И почему мне не удалось связаться с Вартановым и другими в Ереване. Пусть Рубик скажет Мише - пусть к 10 ноября привезут из Еревана 16 гранатов, больших, красных, Суренчику на рождение.

Рома!

Прочти, пожалуйста, Корней Чуковского III том - Оскар Уайльд, - ты все поймешь. Прочти два раза и дай прочесть Светлане. Это просто страшно - аналогия во всем.

Рома! Ты знаешь, мир не без добрых людей. Мне недавно один заключенный подарил пачку маргарина, это меня тронуло до слез, и ладонь полную цветного горошка - конфет. 15 штук хватает на кружку кипятка. Ты спрашиваешь о здоровье. Мне лучше, т. к. нет никаких нагрузок на сердце. Я изящнее, чем Зоя Нетбай и Твигги. Куда делась тучность и ожирение! За книги - спасибо. Приедут и заберут...

Я месяц и 10 дней жду письма Светланы. Не нахожу себе места и плачу. Что со мной? Я ослаб окончательно. Это большое горе. Думаю, непоправимое. Как Юра Морозов - он был на меня обижен, но я понял на суде, что он простил. Он добрый и чистый парень. Рома, прошение я напишу. А что, если это не надо? Что, если меня освободят и мне будет тяжелее?

Получила ли Светлана мою одежду из тюрьмы? Твое сочувствие ко мне чтобы не помешало в работе тебе и Мише.

1974 г., Губник.


-19-

Миша!

Идет речь о том, что я вообще уже освобожден и что Москва на то дала какие-то благословения.

Прошу пошевелить мозгами и решить, что делать. Если надо будет, пусть Светлана пойдет в приемную Президиума и выяснит, что это за "волна" - в отношении свободы.

Миша!

Я не могу и не хочу писать, что со мной, и как, и что!

Прошу тебя в крайнем случае связаться с Хмельницким. Пусть Борис даст запись Высоцкого. Это мне нужно.

Пусть Сурен попросит у Кулиджанова ручку "Паркер" или достанет в Киеве, и вместе все это:

1. Запись Высоцкого

2. Ручку "Паркер" новую

3. "Синалар" 2 тюбика.

Послать бандеролью на мое имя!

Извините за тон и истерику. Я окончательно рухнул. Состояние мое жалкое и безысходное. Вероятно, первое решение - о самоубийстве - было самое верное и единственное. Миша, не знаю, где ты? где Рома? Где Сурен, и вообще, в суете сует, вероятно, я канул в бездну, утомил Вас и сам устал от ожидания и надежд. Кроме того, что надо выжить, надо жить и тут, в колониальных ситуациях, интригах, сплетнях и волчьем вое.

Меня учат выть по-волчьи - это закон джунглей. Что сбудется. Уже 17 декабря. В случае если Воробьев написал бы повинную, я мог тоже быть на свободе. Но он, вероятно, Вам не доступен. И Валентину Паращуку следовало сознаться спустя год, что три карты - принадлежали ему, пошлите в институт Карпенко - Муратова. Он знает, как с ним говорить. В случае если мои друзья кинематографисты, включая Юру и других, могли даже заставить Воробьева написать - это было бы честно, т. к. у меня в отношении Воробьева совесть чиста. Срочно жду ответа. Не могу скрыть, что мне тут всего не хватает, даже кислорода!..

17 декабрь 1974 г., Губник.


-34-

Светлана!

Получил твое письмо! Я не понял, получила ли ты письмо мое из Стрижавки?

Постараюсь по порядку ответить тебе.

Адрес мой неожиданно изменился. Причину не могу установить. Есть предположение "Расположен к самоубийству", потому, вероятно, будут часто перевозить из лагеря в лагерь. Это невыносимо при моем состоянии. Новые администрации, новые лагеря, свои обычаи и невыносимая работа! Быть на людях! Чтобы не вздернуться! Сейчас работа в мех(аническом) цеху. Уборщиком отходов металла. Плохо очень. Не могу выдержать. Резко падает зрение от напряжения. Все стабилизировалось и похоже на хроническое состояние, подобное раку! Знаешь, что неизбежное пришло - и амнистия, и отказы, и нет никаких надежд. Только время - 3 года и семь месяцев. Это сверх моих сил.

Недавно приезжал следователь из Москвы. Задержан Григорянц Сергей - я понадобился как свидетель. Страшно, если придется ехать в Москву свидетелем в жару - в вагоне "Столыпин", - чтобы предстать перед торговыми сделками Григорянца - эстета и коллекционера.

Светлана - о квартире не беспокойся. Она оказалась "двухкомнатной могилой", - уничтожая меня, необходимо было разорить мое "гнездо". Все это пусть тебя не волнует. Береги себя. Я вижу, сколько сил надо тебе терять на меня. Я и без того тебе очень многим обязан, хотя бы за сочувствие. Вещи - надо беречь, они все принадлежат Суренчику: шкаф, два стула, подсвечники, картины, посуда, бежу! Лучше, если бы ты перевезла все к себе (а свое продала бы). Это был бы подарок Суренчику к совершеннолетию. А что, если меня не станет. Это все стоит - много. Очень много. Но тут тебе виднее! Белокур - прислал Иван Д., не посылай. Струны - не надо. Посылаю письмо Л. Б.- сохрани! Школа - я просто могу что-либо советовать, все в твоих руках и в твоем вкусе. Береги его! Я боюсь его привязанности к себе, и хорошо, что он не тоскует. Надо его отделить от меня как от проказы, это не кокетство, а необходимость. Если бы ты знала, какое здесь собрано зло. Какие патологии! Сын - отец! Отец - дочь (секс). Наркотики! Валюта! Хищение! Совращение! Убийства! Чечены! Ингуши! Грузины! Армяне! Лагерь больше, чем Губник. Озверелые. Неукротимые. Моя кличка "старик". Подозрение, кто я! И зачем я. (Я или меня.) Если меня, то могут убить. Страшно и потрясает по силе и массе. За игрушки - благодарю. Поддержи как-нибудь Рузанну! Светлана, не исключено, что это конец. Я так красиво жил 50 лет. Любил - болтал - восхищался - что-то познал - мало сделал - но очень многое любил. - Людей очень любил и очень им обязан. Был нетерпим к серому. Самый модный цвет. Необходимость времени.

(Май 1975 г., Стрижавка.)


-55-

Светлана - дорогой человек!

Долгожданное письмо получил (ждал 2 месяца). (О Боже!)

СЫН

Все естественно. Кто не хлопал дверью - пока не проголодается. Потом - возвращение, мир, чай и телевизор. Гроши на карманные расходы... и снова буря! Трудно представить себе, что (не раз) в киевской тюрьме все начинается тоже с этого. Потом 15 лет и 5 лет ссылки. Группировки, дружки, хмель, и в 18 лет на вечную ссылку. Дистрофия, наркомания, кричащие в ночи "Ма!", мочат тюфяки и сушат их на снегу, издавая смрад взрослых пеленок. Это все из кратера Киева. Голубые, златокудрые твигги с холеными руками и еще небритые. Они, "мужчины", появляются тут, и их усыновляют "воры в законе", превращают их в фавориток и слуг (шестерки). Это можно прочесть и не только тебе, и другим - сыну и деду. Он должен понять, что, только собравшись в самом себе, он может перескочить "период мутации", юношеского кризиса и детских патологий. Он заслуживает к себе уважения, он уже многое сделал, и надо все удержать.

Или еще одно крушение!

ПРЕДЛАГАЮ!

Позвонить Виктору. Считает ли он возможным перевод Сурена в институт в Тбилиси для учебы там и как отреагируют на это Щербатюки?

Я знаю, что Виктор даст ему удивительные знания.

То, что он не пишет писем, это меня даже устраивает. Нечего ему даже знать адреса. Но, вероятно, надо наладить следующее: в месяц раз подсунуть ему открытку, где надо написать: жив, здоров, ем, дышу, удивляюсь, жду фиалок и любви! Черчу - тошнит. Вижу цветные сны. Ваш сын Сурен.

СВИДАНИЕ

Оно возможно и в апреле, и в мае и т. д. Оно мне положено... Максимум 3 человека. Сейчас грязь и топь... Грипп. Можно и позже. Рузанна пишет, что хочет приехать Сурен из Одессы, хочет и Иван Дзюба, и Толя. Я никого не избегаю и ни перед кем не скрываюсь. Надо, чтобы с тобой рядом был мужчина! В помощь и в дороге, и тут! Везти ничего не надо. Можно попробовать взять 2 банки меда по полкило, колбасы сухой 1 кг, 1 банку кофе и блок импортных сигарет для конвоя. Может быть, и проскочите. Я прошу встретиться с Аликом, он 24 апреля едет на свидание с братом, можно поехать и с ними. Свидание не к спеху.

Свет, посети меня, как будет время. Не торопись. В июне 17 у меня половина, и мне положены - посылка и передача. Можно приехать летом, и привезти не 5 кг, а 10. Поблагодари всех за внимание, и решайте сами, когда и с кем. Но одно условие: это должно быть ВОСКРЕСЕНЬЕ и необходим ПАСПОРТ - краснокожий.

ОТКРЫТКИ

Всегда меня поражает твое "ассорти" открыток. Даже Л(идия) Т(ихоновна) - архаик и эстет - не делает такой набор красоты, как делае(шь) ты. Это очень большая радость для меня. Как много прошло с той горячей и сумбурной поры, когда мы были вместе и не осознали это, и разбежались; спасая каждый себя. Я жду того часа, когда ты со своего балкона выбросишь свою мебель и соберешь все, принадлежащее сыну в Киеве и Тбилиси, и растворишься в красоте. Уже время. Если это не вызывает неприязнь и отвращение.

УМИЛЕНИЕ! ИЛИ ИНТЕРМЕЦЦО!

После "отказа", Светлана, стало легче. Как пос(ле) операции или крушения. Я слушал съезд. Ждал "чуда" - его не должно было быть. И его не стало. Об этом больше ни слова.

На листе "Пьета" было письмо, посв(я)щенное тебе. Лист залило водой, и он погиб. Но обратила ли ты на него свое внимание? Это одна из моих работ, поразивших меня. Это все, что ты пишешь в письме. Усталость, томление, ожидание и вечность. Если бы Сурен смог это повторить. Думаю, что он сможет повторить на этом формате. Оксана, Люся и Катя! Это надо

окантовать. Это - барельеф, (он) посвящен тебе. Есть еще "Балкон" - смерть Ахвледиани Ел(ены) Дмитр(иевны). Он тоже отсырел. Но существу(е)т у меня. Буд(е)т возможность) - пошлю, а ты пошлешь Виктору - в муз(ей) Ахвлед(иани).

Как я могу помочь тебе отдохнуть(?). Я не могу ничего. Одного лишь - просить передать тебе денег. Сурен в Москве достанет тебе путевку. Маргарита Давыдовна - удивительный человек. Лиля Юрьевна - что я могу, я в плену и в мести. Я знаю, что говорит эфир. Это глупости. Все было страшнее. Прочти Киру.

Я все время вижу тебя в сером шифоновом плиссированном платье в трех ярусах с хрустальной брошью. Это, вероят(н)о, усталость. Серое в морщинку.

Получил письма от Боровских из Москвы, от Тарковск(ого), Шабанова и т.д. Все ждут!!! Но чего?! Разве это не еще одна формац(и)я жизни и жизнь(?) Разве она не должна вызывать зависть у труса, и евнуха, и кастрата(?)

МОЯ ВИНА!

В том, вероятно, что родился. Потом увидел облака, красивую мать, горы, собор, сияние радуги, и всё - с балкона детства. Потом города, ангины, ты и до тебя, потом бесславие и слава, некоронование и недоверие.

И в тумане над освещенным лагерем, осенью кричали всю ночь заблудшие в ночи гуси. Они сели на освещенный километр, и их ловили голые осужденные, их прятали, их отнимали прапорщики цв(е)та хаки. Наутро ветер колыхал серые пушинки. Шел дождь. Моросил.

Итак! Будто бы всё. Браслет. "Каштанка", Свидание, Сын - сынок, утраченная стипендия (фактор моральный). Деньги, которые я послал на его нужды.

Отказ, голод, прошение бандеролей и еды - всё это и есть "пока жив".

Светлана, попроси Валентину Иосифовну собрать в целлофановый мешок, перемешав с цветным горошком, цукерки дешевые, разных витаминов и средств, укрепляющих (сердце). Все это в одном масштабе. Конфеты и витамины разных цветов могут быть посланы бандеролью или привезены с собой, как "конфеты". Может, пройдет. Я чувствую себя хорошо. Но это всё нервы. Я не болею, несмотря (на то) что мокнут ноги от мазута и дождя. Как только соберется "ассорти" - я сообщу. Но лучше всего передать Алику. Он знает, как передать.

Берегите стариков! Как здоровье Ив(ана) Емельяновича? Суренчик, прошу тебя, запомни - они для тебя сделали то, чего не сделали я и мама. Они тебя выкормили и выходили.

Светлана, носила ли ты мой свитер? Это очень красиво! И на лыжах тоже.

Когда приедете на свидание, надо встретиться с начальником отряда Алексеем Гавриловичем Пидоренко.

Пошли открытку Кире! Гогоне! И Роме! Положи в конверты. Целую! Осталось 998 д(ней).

(Март 1976 г., Стрижавка.)

© Сергей Параджанов
© Изд-во "Азбука", 2003.
http://www.azbooka.ru
Рисунок С. Параджанова