В начало
> Публикации
> Фрагменты книг
Лев Самуилович Клейн
Семейство Набоковых и гомосексуальность. Дядя Костя
(фрагмент книги: "Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие")
9. ДЯДЯ КОСТЯ
Как пишет Владимир Набоков в "Других берегах", у отца было три брата: Дмитрий, Сергей (указаны их женитьбы) и Константин, о котором сказано лишь: "к женщинам равнодушный". Константин Дмитриевич был худощавый, чопорный, довольно меланхоличный холостяк "с тревожными глазами". Жил он в Лондоне в квартире, принадлежавшей клубу и увешанной фотографиями "каких-то молодых английских офицеров". Он дважды в жизни избег смерти. Первый раз в Москве, когда его предложил подвезти великий князь Сергей Александрович, московский генерал-губернатор. Константин Набоков ответил "Нет, спасибо, мне тут рядом", а коляска великого князя через минуту была взорвана Каляевым. Второй раз, когда он, изменив планы, сдал билет на "Титаник", отправлявшийся в свое последнее плавание. Но в 20-х годах, когда он поправлялся после легкой операции в английском госпитале, он, лежа на сквозняке, простудился и умер. Вот судьба - спастись от бомбы в знаменитом теракте и от катастрофы "Титаника", чтобы умереть от пустякового сквозняка!
Местом его службы было русское посольство в Лондоне, и он успел опубликовать свои воспоминания "Записки дипломата". Вместе с Витте он участвовал в подписании Портсмутского мира России с Японией под эгидой американского президента Теодора Рузвельта, и, молодой, с эспаньолкой, он изображен на фреске в нью-йоркском музее естествоведения. После Февральской революции он даже исполнял обязанности посла. Это все, что округло сообщает о своем дяде Косте писатель Набоков. "Равнодушие к женщинам" - это избранный писателем эвфемизм вместо более точного определения, которое явствует из близких отношений с великим князем Сергеем Александровичем. Тот был известным "бугром" (франц. "гомосексуалом").
Это о его назначении в Москву шутили: раньше Москва стояла на семи холмах, а теперь - на одном бугре. Молодой Константин Набоков вращался в свете подозрительно близко к этому бугру.
Все это, конечно, косвенные указания на гомосексуальность. Но есть и прямое свидетельство - в воспоминаниях Корнея Чуковского, знавшего лично неимоверное количество знаменитостей разного ранга и пошиба. В 1968 г., лежа в больнице, он вспоминал без всякой связи о разных людях, встреченных на его длинном жизненном пути - в том числе и о Константине Набокове, с которым он дружил перед революцией (Чуковский 1994:404-406). Знакомство Константина с Чуковским произошло вовсе не через писателя В. В. Набокова, племянника - тот был тогда, в предреволюционные годы, еще подростком. Чуковский вспоминает о дипломате Константине, "полюбившем меня после моих переводов Уитмена". Напомню, что Уитмен был известен своим воспеванием (в поэмах) любви к мужчинам.
"Тощая фигура, - таким вспоминал Набокова через полвека после их встреч старик Чуковский, - изможденное измятое лицо, отличный костюм от парижского портного - приехал ко мне в Куоккалу из-за границы, даже не заехав к своей матушке на Сиверскую (вся Сиверская принадлежала Набоковым). Денег у меня не было. Семья большая. Весь наш обед состоял из горохового супа. Я отправлялся в лекционное турне, читать лекцию, кажется, об Оскаре Уайлде".
Опять фигура, привлекательная для людей, так сказать, нестандартной сексуальной ориентации - ну, и подбор тем у Корнея Ивановича! Если еще вспомнить его впечатление от молодого Кости Райкина: "глядя на его движения, я впервые (пора!) понял, насколько красивее, ладнее, умнее тело юноши, чем тело девицы. Верно сказал Ал. Толстой: Девка голая страшна Живородная мошна"... (Чуковский 1994: 402). Немудрено, что Константин Набоков обратил внимание на Чуковского. Правда, в молодости Корней Чуковский (Николай Корнейчук) был и внешностью хоть куда - высокий, мужественный, симпатичный. Но это так, кстати. Вернемся к характеристике Константина Набокова.
"Он сопровождал меня и в Москву, и в Вильну, и в Витебск и снова и снова слушал мою лекцию - одну и ту же. Причем останавливался в дорогих гостиницах, водил мня по дорогим ресторанам - из-за чего мои заработки сильно уменьшились. Когда мы вернулись в Москву - я по нескольким поступкам Кости понял, что он гомосексуалист, и любовь его ко мне - любовь урнинга. Он любил искусство, был очень учтив, увлекался стихами - потом я встречал его в Лондоне, он был 1-м секретарем посольства - и нашей дружбе наступил конец. А в Питере мы очень дружили".
В Стокгольмском Университете хранятся 40 писем от Константина Набокова к Корнею Чуковскому.
