Дмитрий Лычев

Миссия - это зов судьбы и внутреннее призвание к выполнению особо ответственного поручения, связанного с преодолением трудностей, повышенной опасностью и самоотверженностью. Интромиссия - это введение чего-нибудь внутрь чего-нибудь. В данной книге мы впервые встречаемся с редкостным феноменом слияния обоих понятий. В ауре одержимости однополым сексом, подчас перерастающим если не в любовь, то в подлинное чувство. До этого с подобным феноменом мы сталкивались лишь однажды - в легендах о Дон Жуане. Где тоже нерасторжимо слились миссия и интромиссия. Но то было в ауре тривиального разнополого секса. Мировая литература полна подобных историй. Разница только в количестве любовниц и любовников и их коитусов.

Еще Зигмунд Фрейд предполагал, что гомосексуальность - не болезнь и не порок, а врожденная особенность полового развития. Многие факты свидетельствуют о генетической обусловленности сексуальной ориентации. Известный английский режиссер Дерек Джармен утверждал, что все люди - гомосексуалы, только они об этом не знают. Поэтому любой даже самый "нормальный" мужчина в определенных условиях склонен к гомосексуальным контактам так же, как к мастурбации, которой так или иначе не избегают 100% мужчин и немалый процент женщин. В этой книге мы имеем дело с Казановой, только с обратным знаком. И эту литературную исповедь можно поставить в ряд с мемуарами знаменитого итальянца. С той спецификой, что наш "авантюрье", сиречь искатель сексуальных приключений, - в солдатской шинели и свой коитальный талант оттачивает в армейской среде. Надо ли говорить, что дух казармы во столько же раз крепче духа "гражданки", во сколько махорка духовитее "явы явской". Этим запахом солдатской спермы и пота пропитана каждая страница книги, по мере чтения которой все ярче вырисовывается не литературно, а реально карикатурный облик армии на закате советской державы. Армии, которая была сколком общества и режима, где вся жизнь была основана на показухе и пофигизме-долампочкизме, а вовсе не на марксизме-ленинизме. Вернее, идеологическим содержанием последнего и было первое. Вряд ли можно сомневаться, что одна-единственная воинская часть, описанная в повести, отражала ситуацию во всей монструальной армейской громаде. Это подтвердила и бездарная афганская авантюра, и затем позорная "война" в Чечне. Так что и эта в какой-то мере "ерническая" (в позитивном смысле) книга тоже является документом конца советской эпохи.

Но книга имеет и другое достоинство: это лирическая исповедь молодого человека, урожденного россиянина, результат "ума холодных наблюдений и сердца горестных замет". Исповедь души, которая, как в беспокойном сне наяву, мечется в желании обрести понимание смысла жизни. За сексуальной ненасытностью и бесшабашно-развязном тоном чувствуется жажда и настоящей дружбы, и глубокой любви, и человеческого тепла в личных отношениях, которые пока что подавляет юношеская гиперсексуальность и навязанный образом жизни цинизм. Это черта, характерная для всей геевской среды, где связи быстро возникают и так же быстро распадаются. Большинство геев обречены на одинокую старость (если доживают до нее), не умея вовремя осознать, что стабильное тепло семейно-домашнего очага более ценно и надежно, чем призрачная новизна смены сексуальных партнеров. Впрочем, та фонтанирующая потенция, которая со стороны может показаться нарочитым преувеличением автора, не является чем-то экстраординарным в любой среде, где молодые и здоровые мужчины на длительное время обречены общаться только друг с другом и вне общества женщин: в казармах, торьмах, монастырях, закрытых учебных заведениях и т.п. Мужчина в расцвете сил способен эякулировать ежедневно и не менее трех раз в день. Даже Робинзон Крузо мастурбировал ежедневно на своем необитаемом острове, пока не обзавелся Пятницей. Это видно из его дневника, где сказано, что он распределил свое время, назначив определенные часы для физических работ, для охоты, для сна и для развлечений. А какие иные развлечения может найти молодой мужчина на необитаемом острове, если физические работы, охота и сон не входят в их число?!

Если же говорить серьезно (а книга эта - серьезное и порой горько-трезвое чтение), то, пожалуй, никогда еще на русском языке так проницательно, точно и беспощадно не были показаны оттенки гей-любви, которая иногда вынуждена прикинуться дружбой, а иной раз и совсем затаиться. И всегда гадать: случайность ли это для любимого, минутный лишь эпизод, или это проявление его глубочайшей сути? Будет ли ваша любовь насильно стерта из памяти или останется в ней заветнейшим впечатлением? И дальше хочется привести слова автора "(Интро)миссии", - слова, выражающие суть этой книги: "Это мой мир, и я сделаю так, чтобы всегда иметь его перед глазами. Совершив попытку интромиссии в самого себя, я увидел, что не все так уже и безнадежно. Это была и интромиссия в мир тех, кто встретился на моем пути... Я понял их. Я полюбил их. Я выебал их мозги и достал оттуда всю их начинку. И обнаружил для себя, что говна на свете не так уж и много".

Герой данной повести представился нам в начале своего жизненного пути. Хочется, чтобы автор, он же - герой повествования, обогатившись столь насыщенным и бурным сексуальным опытом, нашел более основательные ориентиры в жизни, которая, надеемся, сложится более счастливо, чем у исторического Казановы или Дон Жуана, и чтобы его книга получила продолжение, способное помочь юным геям и не только им выйти в жизнь не так, как это сделал герой пушкинского романа в выпускном сочинении некоего школьника на аттестат зрелости: "Евгений вышел через задний проход, сел в карету с поднятым задом и поехал на бал..."

Словом, желаем голубого чтения и эрекционного кайфа молодому читателю, будь он гей или "натурал", а пожилому - не плеваться, а отдаться приятным воспоминаниям о грехах молодости.