Российский литературный портал
GAY.RU
  ПРОЕКТ ЖУРНАЛА "КВИР" · 18+

Авторы

  · Поиск по авторам

  · Античные
  · Современники
  · Зарубежные
  · Российские


Книги

  · Поиск по названиям

  · Альбомы
  · Биографии
  · Детективы
  · Эротика
  · Фантастика
  · Стиль/мода
  · Художественные
  · Здоровье
  · Журналы
  · Поэзия
  · Научно-популярные


Публикации

  · Статьи
  · Биографии
  · Фрагменты книг
  · Интервью
  · Новости
  · Стихи
  · Рецензии
  · Проза


Сайты-спутники

  · Квир
  · Xgay.Ru



МАГАЗИН




РЕКЛАМА





В начало > Публикации > Фрагменты книг


Илья Масодов
Юля целует Марию в губы
(фрагмент книги: "Тепло твоих рук")

…Юля спит, не закрывая глаз, ей снится, что она идет какими-то бездымно горящими полями к огромной, повисшей у самого горизонта голубой луне, огонь не жжет ее ног, он растет вместо травы и древесных листьев, в зарослях огня Юле мерещатся таинственные существа, сотворенные из пламени, совсем непохожие на существ земли. Луна становится все ближе и больше, она видит на ней голубые горы с голубыми снегами и синие моря, ветер поднимается в огненных полях, обрывки пламени взметаются в кобальтовое небо, полное звезд, и Юля шепчет, сама не зная кому: "Боже, как велико творение Твое, и нет предела ему".

Она видит, как косоглазая встает иногда, берет Марию под мышки и сильно встряхивает, раскинутые руки девочки взмахивают над травой, голова бессильно закидывается назад. Юле снятся заросли светлой сирени и голоса детей, везущих санки на колесиках по тропинкам вечного сада. В небе собирается гроза, надо быстрее бежать в школу, чтобы укрыться там от дождя, сегодня воскресенье, и в школе никого нет, только пустые светлые коридоры, запах мастики, растворенные двери классов, как комнат в пионерском лагере, где все уже ушли на пляж, за высокими окнами плещет прибоем лазурное море, взметаются белоснежные чайки, Юля отворяет окно и смотрит вниз, в скалистый обрыв, крылья даны тебе, чтобы летать, зачем же еще. И она летит, приближаясь к искрящейся на солнце воде, которой всегда страшилась, склонившись через поручень катера, потому что эта красота скрывает под собой безжалостную глубину смерти, она пробивает ее насквозь и оказывается по ту сторону, в скрываемом от людей мире, где тоже есть небо и солнце в облаках. "Боже, как велико творение Твое, и нет предела ему."

Косоглазая будит ее, когда небо уже сильно посветлело и звезды утратили свой блеск.

- Уже светает, мне нужно идти, - говорит она.

Юля смотрит на безжизненно распростертое на траве тело Марии, накрытое окровавленной курткой, снятой с запоротого Олега Петровича.

- Мы перетащим ее в развалины, и лучше всего, если ты будешь лежать на ней и греть.

- Она не проснулась, - качает головой Юля. - Куда же ты идешь?

- Я не могу оставаться до утра. Ненавижу солнце.

- В развалинах не так уж много солнца, - пытается возразить Юля, но, встретив взгляд холодных узких глаз, замолкает.

- Солнце - это не свет, солнце - это боль, - шипит косоглазая. - Мне от него не спрятаться нигде, даже под поверхностью

земли. Бери за ноги.

Они затаскивают Марию в развалины тем же путем, которым ночью вынесли ее оттуда. Положив девочку на каменный пол, косоглазая стелит рядом куртку и взваливает Марию на нее.

- Теперь ложись сверху, - велит она Юле. - Расстегни рубашку и ложись животом. Запомни: улица Фрунзе, дом пять, квартира восемь.

Юля послушно расстегивается, разорвав полы рубашки в том месте, где они намертво слиплись от засохшей крови, и ложится животом на голое тело Марии. Ее поражает, что грудь и живот немного теплее ног, за которые она ее несла. Юля обнимает подругу руками и прижимается к ней, уткнувшись лицом в прохладную щеку. Губами она чувствует ухо, похожее на маленький остывший оладушек, и дышит на него. Косоглазая уходит, и скоро становится слышно, как злобно гавкает ее мотоцикл. "Куда же она едет, - думает Юля, - если ей даже под землей не спрятаться от солнца?"

Стены сереют, наступает утро. Там, наверху, наверное, уже поднялось солнце, но Юля не чувствует его тепла. Они с Марией мертвы, и все мертво вокруг, мертвы камни, рассыпавшиеся на краю обрыва времени из ничему больше не служащих стен, мертва трава, настигнутая приливом последней осени, роса как мертвенный пот выступает на ее листьях, мертвы птицы, оставшиеся лежать в траве, тяжесть смерти распластала их по земле, и даже воздух не шевелит их перьев, мертвы пчелы, сухими кусочками лежащие под стеблями трав, мертвы облака, и ветер лишь несет их дальше, как несла бы река трупы павших в битве людей. Глаза Юли не закрываются, отражая движение неба, она в одиночестве встречает медленно наступающий конец всего, она одна на далекой планете, бывшей когда-то живой, а потом соскользнувшей с рельс времени, только зачем, спрашиваю я Тебя, зачем жива моя любовь, когда умерло все?

Она лежит так долго, целую вечность, сверху, мимо развалин, проезжают машины, солнце перемещает тени вокруг деревьев, ветер несет над озером безродную, ничему не принадлежащую пыль, крысы шуршат в глубине подземелья, царапая бетон, над телом Олега Петровича с ножом в спине жужжит мушиный рой, вся земляная мелочь сползается на пир из своих щелей, а Юле безразлично вге это, она неподвижно лежит, обняв свою Марию. А потом начинает быстро темнеть. Злой порыв ветра вметает в подземелье тучу белесой пыли. Звуки пропадают в гудении сквозняка, очнувшаяся Юля крепче прижимается к телу Марии, отворачивая лицо от воздушного потока, полного песочных игл. Первый отдаленный удар грома сотрясает невидимое небо, и с облаков снова сыплется эта тонкая цементная пыль, как штукатурка с потолка, вихрь подхватывает ее и хвостами уносит за озеро, сбивая с крыльев тщетно кричащих птиц. Идущий навстречу великан снова ревет, яростно, тревожно, а здесь, намного опередив его, уже встает, будто прямо из земли, шуршащая стена дождя. Юлю вдруг опутывает непонятный страх, она даже дрожит, стискивая зубы, удары грома становятся все сильнее и ближе, наконец, со страшным грохотом небо растворяется над развалинами, как огромные золотые двери, Юля сжимается, пряча лицо в волосах Марии, земля вздрагивает под ней, но не ломается, потому что больше всего на свете есть она, слепая земля, полная червей, корней и погребенных мертвецов, полная своей, черной медлительной жизни, больше неба она и больше солнца в небе. Юля как собственный дом ощущает ее бездонную глубину, забитую глиной и камнем, я могу уйти в тебя, ты спрячешь меня от звезд смерти. Они не увидят меня, и я не умру.

Мария шевелится под ней. Юля вздрагивает и чувствует еле уловимое движение под собой, это пыльный ветер осторожно входит в грудь Марии. Вот снова. Юля поднимается, чтобы не давить Марии на слабое дыхание, и поворачивает к себе ее лицо. Оно долго остается мертвым, бледность вспыхивающих молний отсвечивает на нем, вдруг все оно искажается болью, закидывается назад, и тело Марии начинает сильно корчиться, всхлипывающий хрип вырывается из приоткрытого рта, глаза открываются и невидяще смотрят на Юлю, в них стоит ужас. Она вспоминает свою смерть.

Прижав руки со сжатыми кулаками к груди, Мария вскрикивает и мотает головой, чтобы отвернуться от ужаса, но встречает его везде, он отовсюду смотрит ей прямо в глаза, она снова кричит и начинает бессильно плакать. Она жива.

Молнии гремят теперь где-то далеко, но дождь еще ползает по траве. Юля целует Марию в губы, в мягкий нос, в мокрые глаза. Она ласково называет ее по имени, прижимается к ее щекам, она так счастлива, что Мария снова жива.

- Ты - единственное, ты - единственное, что у меня есть.

Устав мучиться от боли, Мария затихает и смотрит на потолок, слушая монотонный шум дождя. Иногда тело ее вздрагивает, словно не веря в собственное существование.

© Илья Масодов; KOLONNA Publications, 2005



Смотрите также


· Илья Масодов. "Мрак твоих глаз" (часть I)