В начало
> Публикации
> Фрагменты книг
Николас Коро
8.30
(фрагмент книги: "Московских мерзостей очарование")
|
Он повернул голову направо. Мерно посапывая, там лежал кто-то лет двадцати с ровным и недешевым загаром...
|
Глаза привычно открылись в восемь тридцать, как каждое утро, вне зависимости от того, во сколько Он лег, что ему снилось и какой сегодня день недели. Пробуждение давалось легко: Он уже много лет как настроил свой организм на отлаженный ритм самоистязания, на волну безумной, но тщательно скроенной жизни, на обожание мелочей, из которых эта самая жизнь и складывалась. Мозаика мелочей, возведенных в культ. Культ наслаждения от собственного присутствия в этом мире... а если что-то не вписывалось в общепринятые мерки, то не пошли бы они, эти мерки, и те, кто их придумал, со всеми гребаными социальными стратами.
Он вкусно потянулся, сладко и несколько по-детски причмокивая губами. Левой рукой нащупав пульт на шкуре какой-то северной белой твари в изножье внушительного сексодрома, впившегося чугунными, лихо скрученными ножками в паркет, не глядя ткнул кнопку, отвечающую за подвижность жалюзи. Под мерный гул скрытого где-то в верхнем правом углу комнаты моторчика, неспешно обозначилась московская мерзость за окном, высветившая все вокруг лежбища. Опрокинутая пепельница, бутылка крепленого кукурузного пойла (слава Богу, с закрученной пробкой), завалившаяся на бок в комке из желтого и синего полотенец, два стакана, двое трусов... Двое? Он повернул голову направо. Мерно посапывая, там лежал кто-то лет двадцати с ровным и недешевым загаром, выбритой спиралью на темени, с хорошо развитыми руками и аккуратным задом.
Огрызки воспоминаний, налезая друг на друга, лениво и нехотя выдавали путаную картинку вчерашнего, такую же, как лабиринты лестниц в Илюшиной "CS-club"...
"Черт, сколько раз говорил себе, что надо записывать имя, перед тем как падать в постель... Как же его зовут? А-а, хрен с ним! Пора вставать", - пронеслось в голове за долю секунды, и Он еще раз потянулся, издав полурык-полустон нарочито громко, в надежде разбудить спящего рядом, а для подстраховки как бы невзначай по-утреннему задел коленом художественно стриженного соседа. Тот вздрогнул, по-кошачьи вывернулся на другой бок и, подперев рукой голову и прищурившись, пробормотал что-то похожее на "доброе утро".
- И тебе того же. Уже полдевятого, через пятнадцать минут за мной заедут, так что извини - обойдешься без кофейной церемонии. Я в душ. Деньги на тачку есть?
- Угу...
- Ладно. Дверь захлопни, когда пойдешь.
Последнее Он сказал, уже направляясь в ванную и не оборачиваясь, тем самым давая понять, что клубный пред-съемный треп в этой квартире по утрам неуместен, а все, что они хотели получить друг от друга, осталось в узелке презерватива... "Кстати, где он? Вечно натыкаешься в самых неожиданных местах... Уборщицу, что ли, сменить?"
Закрывшись, Он включил воду, задержался у зеркала, придирчиво разглядывая свое отражение в полный рост, похлопал себя по едва наметившемуся животу, но в целом оставшись довольным, залез за округлую перегородку душа под хлесткие струи, окончательно вернувшие его в наступивший понедельник.
Сквозь шум воды донеслось:
- Я ушел. Пока. Увидимся.
-Ага.
Скорее почувствовав, чем услышав звуки захлопнувшейся двери, Он сосредоточился теперь полностью на себе, на своем теле, которое так любил. Ритуал утреннего омовения требовал ровно четырнадцати минут. Гель для душа с экстрактом ростков пшеницы сменил бесспиртовой тоник для тела, глинистая маска на лицо снимет омертвевшие чешуйки кожи, утренний питательный крем, вбитый легкими точечными ударами подушечек пальцев, вызовет легкий румянец, немного лифтинг-контура на веки.,. и так до достижения нужного результата от пяток до макушки, скрытой медной копной уже однажды наращенных... это тайна... страшная тайна воинствующего "денатурат", которому за...
Он еще раз оглядел себя в зеркале - только слепой урод даст этому парню тридцать три, и только полный кретин-педофил не захочет переспать с ним... Натуралы не в счет, хотя бы потому, что у семидесяти процентов из них напрочь отсутствует вкус, а оставшиеся тридцать - латентные геи.
- Кто славно поработал, тот славно отдохнет. Вперед к победам отечественного "пиара"! - вдруг провозгласил Он, окончательно настроившийся на выход к волкам двенадцатимиллионного города. Набросив полотенце на голову, Он сделал неловкое фуэте, собрав по спирали коврик вокруг левой ноги и обнажив под бирюзовой ворсистой тканью сморщенный латексный уродливый комочек сдохшего презерватива, прилепившегося к черной керамической плитке пола.
- Вот ты где, зараза!
Наклонившись, Он нарочито поднял его двумя пальцами и, поднеся к урне, с образцово театральным вздохом разжал пальцы, следя за последним полетом не завязанной узлом и, значит, не им использованной резинки. Отряхнув руки жестом Пиноккио, закончившего закапывать монеты в землю известного поля известной страны, и подняв было дурашливо ногу для торжественного входа в студийные апартаменты, сотворенные молдавским коллективным пофигизмом из банальной трешки, вдруг остановился, озадаченный промелькнувшим всполохом вопроса: "Интересно, кто кого сегодня трахнул? Я его, или он меня? Непонятно... надо бы поменьше пить..."
Вошел в комнату. Кровать целомудренно застелена красным пушистым пледом, окурки тщательно собраны в пепельницу, и полотенце аккуратно сложено на краешке кровати. Оглядев следы нелепой уборки, Он ухмыльнулся довольно:
- Значит, все-таки я его!
© Николас Коро, 2004; Московских мерзостей очарование, RUS, 2004
Смотрите также
· Николас Коро: "В бизнесе нет места ничему личному..."