Джон Вассал (William John Christopher Vassall)

Обычно на страницах шпионских романов в роли коварных соблазнительниц выступают женщины. Авторы с упоением описывают искусы и приемы, с помощью которых дамы обольщают легковерных мужчин и, применяя любовные пытки, переманивают горе-любовников во вражеский лагерь. Но то, что произошло в Лондоне в 1962 году, во многом изменило мнение обывателей о природе любви вообще и о роли сексуальных меньшинств в войне разведок в частности. На скамье подсудимых оказался сотрудник разведывательного управления при Адмиралтействе Джон Вассал, обвиняемый в шпионаже в пользу Советского Союза. Газеты, захлебываясь от крика, на все лады муссировали вечную тему об угрозе КГБ и, смакуя подробности, оповещали народ о том, что на сей раз советский монстр мастерски сыграл на тонкой струнке голубой любви. Джон Вассал не скрывал того, что предал Родину не ради идей Маркса, Энгельса и Ленина, а из-за благородных геев Москвы, выполнявших инструкции разведуправления.

"Позор нации", как его окрестила одна из популярных газет, родился в добропорядочной семье священника англиканской церкви. Отец воспитывал сына в строгости, послушании и в полном подчинении своей воле. Впрочем, Джон с детства отличался покладистым и мягким характером. Он никогда не причинял родителям особого беспокойства, не хулиганил, не дрался с мальчишками и даже не дерзил старшим. И внешне мальчик больше напоминал сошедшего с небес херувимчика, чем сорванца, готового направо и налево раздавать подзатыльники. Когда пришло время выбора заведения, где ребенку предстояло получить образование, отец, несмотря на то, что один дядя Джона преподавал в частной школе в Рептоне, а другой в Хироу, решил отдать ребенка в обычную школу. Священник считал, что среди простых детей царят более здоровые нравы и парню, будет полезно пообщаться с обычными ребятами и узнать жизнь, которой живут многие его сверстники.

В 1941 году Джон успешно закончил школу. Никаких странностей за ним замечено не было, и ни о каких порочных склонностях никто и подумать не мог. Здоровый английский мальчик из порядочной семьи, будущий фарисей британской империи. Его жизнь была предопределена и расписана на годы вперед. Действительно, дальнейшая судьба молодого человека мало чем отличалась от судеб представителей среднего класса английского общества. Джон поступил на службу в банк, но, поняв, что спокойная работа клерка не для него, перешел на временную работу в Адмиралтейство - так в Англии именуется министерство военно-морских сил. Затем его призвали в королевскую авиацию, откуда он демобилизовался в 1947 году и вернулся в Адмиралтейство уже на постоянную работу. Поскольку Джон получил доступ к государственным секретам, то его самым тщательным образом проверяла служба безопасности, которая кроме благоприятных отзывов и отменных военных характеристик ничего не собрала. Более того, проверка показала, что Вассал к "враждебной идеологии" равнодушен, в темных делах не замешан и вообще весьма достойный человек. О каких-то "голубых" наклонностях даже речи не было. Хотя, если быть уж до конца откровенными, то вряд ли кто-нибудь проверял его в этом плане.

Служба шла своим чередом вплоть до 1952 года, когда Джон Вассал наряду с другими сорока британцами подал прошение на вакантное место клерка в военно-морском атташате в Москве, расположенном в посольстве. И был отобран как наиболее подходящий кандидат.

Жизнь английской колонии в советской столице, куда попал Джон, была скучна и однообразна. Из боязни всяческих козней КГБ англичане могли видеться с русскими только после разрешения начальства. Поэтому Вассал, пытаясь как-то справиться с одиночеством, коротал долгие вечера в английском клубе, где встречался с американцами и другими англоязычными дипломатами. И все же Москва понравилась Джону. Он бродил по московским улочкам, любовался памятниками архитектуры, зачастил в Большой театр и с интересом присматривался к такой чужой и непонятной для него жизни. Во всяком случае, в письме, адресованном начальнику Адмиралтейства, он написал, что его профессия - ездить по другим странам, поскольку ему нравится все, что он видит вокруг, и особенно интересно встречать представителей других национальностей. Тон писем Вассала того времени - бодрый, мажорный и даже самодовольный. Хотя и не совсем искренний. Ведь потом он очень и очень критически оценит жизнь английской колонии в Москве, отметит снобизм и высокомерие дипломатов в отношении технического персонала, не имеющего привилегий и как бы относящегося к другой касте. Да и непосредственный начальник Вассала поначалу невзлюбил подчиненного. От него не укрылось, что Джон плохо вписывается в английскую колонию и деловые качества нового сотрудника оставляют желать лучшего, поэтому Джону частенько пеняли на его некомпетентность, леность и даже грозились отправить назад в Лондон. Но уже через два года мнение о Джоне кардинально меняется. И в его характеристике можно прочитать, что он работает удовлетворительно и, несмотря на свою ужасающую женственность, начинает осваиваться в социальном плане. Пожалуй, это было первое упоминание о его склонностях. Потом его коллеги опубликуют воспоминания, в которых не жалея красок будут описывать, что Джон вел себя подобно истеричной дамочке, уделял большое внимание своей внешности, пользовался сеточкой для волос, обожал мазать лицо кремами и шокировал жителей колонии вещами, которыми не подобает увлекаться истинному британцу. Но все это будет позже. А пока... В святая святых КГБ - во Втором Главном управлении, в контрразведке, обслуживающей английское и другие посольства, тоже обратили внимание на странного холостяка с женственными манерами. И не только обратили, но и взяли на заметку. Итак, цель выбрана. Теперь осталось лишь наметить кратчайший путь к ее достижению. И тут некто Зигмунд предложил свои услуги. Наводчик был внедрен в английскую колонию Управлением по обслуживанию дипкорпуса и работал на несекретной технической должности. Но помимо разносторонних профессиональных качеств Зигмунд обладал настоящим талантом разработчика. Его непринужденные, вкрадчивые манеры, обезоруживающая улыбка и обходительность позволяли легко заводить нужные знакомства, постепенно переводя их в совершенно иное качество отношений. Конечно, в посольстве самым строжайшим образом предупреждали сотрудников, что все советские граждане, работающие в колонии, связаны с КГБ. Но как быть, если человек всего лишь улыбается, любезно разговаривает, оказывает мелкие услуги и ничегошеньки от тебя не требует? Как можно устоять перед сплошным очарованием и широтой русской души? Вот и подумаешь, что служба безопасности вечно все преувеличивает и раздувает "угрозу КГБ".

Зигмунд, в отличие от трезвомыслящих англичан, сразу распознал в Вассале гомосексуалиста. Он и сам был не чужд радостей запретного плода, а уж для пользы дела и подавно не против. Джон, не скрывая своих чувств, признался возлюбленному, как он счастлив тем, что они нашли друг друга в этой бесконечной суете. И пусть то, что между ними произошло, было всего лишь раз, зато он обрел себя. После ночи любви они стали просто "добрыми друзьями", и милый Зигмунд регулярно выводил в свет своего английского друга. Они вместе ходили по лучшим московским ресторанам, и Джон узнал совершенно иную Москву, которая подарила англичанину очень близкого человека. Володя... Красивый, умный, раскованный, и к тому же настоящий профессионал.

Все изменилось в жизни Вассала. Появились мягкие, ненавязчивые приятели, вовсе не похожие на монстров из КГБ, о которых столько твердили в посольстве и в западной прессе. Конечно, поначалу такой разгул денег и страстей немного смущает чопорного англичанина. Но постепенно он привык к происходящему, и новый образ жизни все больше затягивает молодого человека. Вечеринки в ресторанах мелькали калейдоскопом, поражая воображение своим размахом, а прелести голубой любви выглядели невинными и безобидными. К тому же разве он не свободный человек? И где сказано, что мужчина должен обязательно любить женщину?! Это, как говорится, дело вкуса.

В КГБ внимательно следили за происходящим и терпеливо ожидали, когда птичка увязнет целиком...

Маленькие шалости "на стороне" приобретали все больший размах. Вассал, уже ничего не опасаясь, вовсю гулял на квартирах у заядлых голубых. Напитки лились рекой, партнеры менялись так, что он не успевал запомнить их лица. Любая прихоть, каприз исполнялись точно по мановению волшебной палочки. Кровати и прочие спальные места вздымаются в воздух от криков и стонов, доходя до высшей точки всей этой фантасмагории. И если Джон в этом спектакле всего лишь любитель, то его партнеры - настоящие профессионалы. Англичанин понятия не имел, что на такое многообещающее дело КГБ бросил весь цвет московской "голубятни". Агентов просили проявлять побольше энтузиазма, артистизма и изобретательности. Ведь то, что происходило в этих квартирах, снимали хорошо закамуфлированные фото- и кинокамеры, ну а постельные сцены, разыгрываемые там, должны были переплюнуть все порношедевры Голливуда.

Вскоре первый акт был отыгран, и предстояла кульминация. Чаще всего вербуют постепенно, вводя в разработку все новые и новые моменты, которые ничего, кроме радости и удовольствия, у жертвы не вызывают, но от этого не менее прочно затягивают петлю на ее шее. Но с Вассалом решили не церемониться. Все и так было ясно, и созревшему яблоку предстояло всего лишь упасть в руки заботливого садовника.

Задушевную беседу с Джоном проводил начальник английского отдела Второго главка, человек, имевший репутацию настоящего волкодава. А саму операцию, после которой должен был состояться разговор начистоту, спланировали просто, но со вкусом.

Компания друзей вместе с Вассалом поехала развлекаться на загородную дачу. Все происходило как обычно: легко, весело и непринужденно. Пары предавались любви и неге. Как вдруг неизвестно откуда появились блюстители порядка, глубоко возмущенные и шокированные увиденным. Известно, что в СССР подобные отношения преследовались законом и в уголовном кодексе имелась соответствующая статья. Джон не сомневался в искренности негодования блюстителей порядка, ибо в те годы о гомосексуалистах говорили полушепотом, называли их выродками, преступниками. Видя испуг англичанина, представители власти решили "дожать" его до конца, и тоном, не допускающим каких-либо пререканий, добавили, что теперь ему придется отвечать по всей строгости закона.

Итак, сказка закончилась. Волшебный сон растаял. Джон, подавленный и уничтоженный предстоящим позором, впал в полную прострацию. Но тут ему намекнули, что из любого безнадежного тупика есть выход. Нужно немного поработать на самую справедливую в мире систему. Разумеется, никто его насильно привлекать к сотрудничеству не будет, это дико и нецивилизованно, но тогда... И Волкодав, выдержав эффектную паузу, достал пачку фотографий.

- Если вам угодно, мы можем показать и фильм. Очень пикантное зрелище, должен признаться. Впрочем, и фотографии весьма неплохи. Они наверняка заинтересуют английскую службу безопасности и шефов Адмиралтейства. Хотя, это всего лишь небольшие неприятности, которые вас ожидают. А вот что подумают о милом Джоне друзья? А мама? Представляете ее состояние, когда она узнает обо всем?

Джон молчал. В произошедшее с трудом верилось и мысли путались. Но именно этого и добивались. Вербовку сознательно проводили жестко, поскольку знали, что волевыми качествами Вассал не отличался. И все же КГБ немного переиграло, ибо раздавленный молодой человек от нарисованных перспектив впал в такую депрессию, что решил пустить себе пулю в лоб. Правда, перед тем как оборвать бренное существование, он хотел отправиться к послу и во всем признаться тому. И кто знает, как бы в дальнейшем развивались события, если бы не Зигмунд, которому Джон излил душу.

- Ну что ты, - увещевал он друга, - смотри на все философски. Приятного, конечно, в этом мало, но и никакой трагедии нет. Поводи их немного за нос, а там, глядишь, они и сами отстанут. Тем более что через несколько месяцев ты и вовсе уедешь. Так стоит ли из-за этого расстраиваться?

Джону слова Зигмунда показались бальзамом и помогли смириться с создавшейся ситуацией. И она ему уже не казалась такой ужасной и безнадежной. Наоборот, он винил себя за излишнюю мнительность и склонность все преувеличивать. А спустя некоторое время видел в случившемся лишь досадное недоразумение, да и сама мысль о покаянии вызывала только усмешку. Когда знакомый голос по телефону предложил посидеть за бутылочкой вина и поговорить о жизни, то Вассал отнесся к этому уже без страха. Зигмунд, как обычно, дал дельный совет:

- Конечно, соглашайся. Во-первых, узнаешь, чего они от тебя хотят, а во-вторых, не нужно подталкивать их на какие-либо крайности. Тебе бы продержаться до отъезда, и все.

Эта часть спектакля проходила в совсем иной тональности, чем беседа на даче. Никто на Джона не давил и не смотрел, как на исчадие ада. А о злополучных фотографиях, казалось, и вовсе позабыли. Собеседники говорили о таких прекрасных вещах, как дружба и взаимопонимание. Да и сам разговор больше напоминал переговоры между политическими лидерами, заинтересованными в мире и стабильности на планете. Что может быть благородней этих целей? Режиссер понимал, что нужно немного смягчить обстановку, снять горький осадок с души у жертвы, поиграть чуть-чуть на самолюбии и показать, как высоко ценится в Москве мнение простого технического работника. Вербовщики знали, что с одними компрометирующими фотографиями работать очень сложно. Нужна идейная или материальная затравка, нужно обязательно показать человеку его значимость. Его незаменимость. Никто не смотрит на себя как на предателя или подонка. Мы всегда оправдаем себя в собственных глазах и выйдем из любой переделки чистыми и невинными. Не составило большого труда и Джону проглотить эту нехитрую наживку. Он и сам был рад увидеть все в вымышленном цвете. И цель беседы - добиться от Вассала согласия на "дружеские" встречи - была с легкостью достигнута.

На последующих рандеву ему маниакально внушали, что ни о каком шпионаже и речи быть не может. За кого он принимает честных и порядочных людей? И кто может заставить его нарушить английские законы и предать любимую Англию? С ним просто хотят обмениваться мнениями, что само по себе является дипломатической функцией, которой он, как технический работник, начисто лишен. И из этих незамысловатых бесед постепенно вырастет настоящая дружба между нашими странами, разделенными, ко всеобщему сожалению, стеной непонимания. Рюмка за рюмкой - и новые знакомые уже стали казаться Джону очень и очень приятными людьми.

Поначалу он делился с "приятелями" мнениями о своих коллегах, не догадываясь, что таким образом проверяют его искренность, ведь КГБ имело собственное досье на каждого жителя английской колонии. А потом в знак признательности ему стали преподносить маленькие презенты, денежные премии. И все оказалось совсем не таким страшным, каким рисовалось прежде. Личная жизнь Джона хоть и претерпела изменения, но шла в привычной колее, у него остались два нежных друга, которые скрашивали по мере своих сил его одиночество.

Постепенно от невинных сплетен о коллегах беседы незаметно перешли к пересказу некоторых документов, после чего у людей из КГБ возникло желание взглянуть на материалы своими глазами. Ну а дальше пошла техническая, чисто профессиональная отработка связи, и дело приобрело завершенность. И с сентября 1955 года Вассал начал передачу документов КГБ. Встречи проходили на конспиративной квартире, где документы фотографировались и тут же ему возвращались, а утром он приносил их обратно на работу. Кроме того, "друзья" советовали Джону не выносить документы в портфеле или атташе-кейсе, а прятать их в газетах или журналах. Англичанина принялись обучать простейшим навыкам конспирации, растили из него ценного агента и добились успеха.

Постепенно Вассал полностью посвятил себя новой работе. Его командировка подходила к концу, и летом 1956 года, получив от КГБ детальные инструкции по организации работы в Лондоне, он отбыл на родину, где его зачислили в разведывательное управление Адмиралтейства." Интересно, что при поступлении на новую работу он подвергся проверке, и снова ничего компрометирующего служба безопасности не обнаружила. Правда, кадры были несколько удивлены, когда Джон назвал своими поручителями хорошо знавших его личную жизнь двух пожилых дам, но объяснили это тем, что за время командировки он растерял всех друзей-мужчин в Англии.

Далее наступил самый ответственный период шпионской работы Вассала, который длился с лета 1956 года и до осени 1962 года, пока Джона не арестовали. Все шло как по маслу, секретных документов через Вассала проходило великое множество. В 1957 году Джон по указанию своего куратора из лондонской резидентуры приобрел первоклассную фотокамеру "Экзакта" и мини-фотокамеру "Минске", что позволяло ему фотографировать документы, вынося их домой и накапливая пленки к моменту встречи с советскими разведчиками.

С 1957 года по 1959 год Вассал работал у парламентского секретаря Адмиралтейства Томаса Гэл-берта, который отвечал за дела Адмиралтейства в чисто политическом плане. После ареста Джона Томас Гэлберт, занимавший в то время пост заместителя министра, тут же подал в отставку, а зловредная пресса с восторгом перемывала Гэлберту косточки, ехидно намекая на "особые отношения" между ними.

В начале 1961 года в Англии произошел крупнейший провал советской разведки. Были арестованы сотрудники военно-морской базы в Портланде Хафтон и Джи, а также державший их на связи советский разведчик-нелегал, выступавший как канадский бизнесмен Гордон Лонсдейл (он же Конон Молодый), и замкнутая на него чета Кроге-ров, выполнявшая функции радистов. А все случилось из-за перехода на Запад сотрудника польской разведки, который знал, что Хафтона вербовали в Варшаве, где тот работал в английском посольстве. На допросах он чистосердечно во всем признался, и англичанам удалось выйти на Лонсдейла, весьма квалифицированно организовав за ним слежку, и "довести" до квартиры Крогеров, где и были захвачены радио- и прочая аппаратура. Эти аресты были подобны шоковой терапии в Адмиралтействе, и кураторы Вассала, опасаясь, что служба безопасности начнет проверять всех сотрудников, приостановили работу с Джоном и сняли табу лишь в начале 1962 года.

Как сообщили английские источники, впервые подозрения в отношении Вассала появились в апреле 1962 года, и с этого момента контрразведка взяла его в активную разработку. Об остальном можно только догадываться. Но скорее всего, сведения о Вассале получил кто-нибудь из английских агентов, внедренных в КГБ, либо Джона вычислили в тех ведомствах, где КГБ реализовывал полученные от него документы. Во всяком случае, у своих английских коллег никаких подозрений Вассал не возбуждал. Все знали, что он происходит из хорошей семьи, получил наследство от родителей, ведет светскую жизнь, часто бывает в ресторанах, ходит в театры, выезжает к друзьям на уик-энды и иногда отдыхает за границей. Ничего предосудительного за ним замечено не было. Как-то он обмолвился о поездке в гости к пожилым дамам, и сослуживцы шутили, что он хочет вступить в брак по расчету с одной из состоятельных леди. Конечно, коллеги обращали внимание на добротные, тщательно подобранные галстуки молодого человека, костюмы, купленные в дорогих магазинах, а те, кто побывал в его доме на Дофин-сквер, находящемся в одном из самых модных районов Лондона, особо не удивлялись окружавшей их роскоши, поскольку считали, что у Джона хороший наследственный капитал.

На допросах и на суде Вассал ничего не утаивал и признался во всех своих прегрешениях. Но в случившемся он винил не Москву, а холодных англичан, изгнавших его из своей среды и не понявших тонкую душу представителя сексуального меньшинства. Он с большой теплотой вспоминал "голубых" и совсем "не голубых" друзей в России, которые помогли ему скрасить долгие дни одиночества. Тем не менее английское правосудие приговорило Джона к двадцати годам тюремного заключения.