Мартин и Джош - парни, каких поискать, соль земли, прекрасный союз высшей пробы, милостиво осененный свистящим дыханием Вселенной. Все это чистая правда. Полиэтнический, межрелигиозный, мультимедийный союз столь непревзойденных достоинств, что один только взгляд на эту пару рождает чувство ущербности и жалости к себе как на личном, так и на глобальном уровне. По ним плачут воскресные приложения, а они смеются, сидя в кафе в Сохо. Мартин и Джош напрочь лишены недостатков. Джош и Мартин совершенны. Мечта публициста: оба необычайно фотогеничны, невероятно талантливы и, ко всему прочему, симпатичнейшие ребята. Все любят Мартина и Джоша. Джош и Мартин заслужили каждый вздох любви, вырвавшийся из груди поклонников. Ни единая превосходная степень в описании этой пары не станет преувеличением.

Они общительные, востребованные, желанные, они геи, и они вместе. Их зазывают в гости, ублажают, к ним стремятся, о них мечтают - как мужчины, так и женщины.

Мартин - чернокожий, молодой, умный и вместе с тем, как это ни поразительно, слывет хорошим человеком. В свои двадцать три года он пользуется всеобщим уважением, поскольку успел выпустить три книги. Мартин - интеллектуальный гигант, способный в самых простых выражениях донести истину до законченных идиотов. Он пишет для свободомыслящих "Гардиан", "Индепендент" и - вынужденно, подчиняясь настоятельной необходимости прояснить политический момент, - для консервативной "Телеграф". Его естественная среда обитания - Радио-4 с девяти до десяти утра, и он из тех, кто просто обожает брать быка за рога.

Джош немного старше, ему двадцать пять, он прожил на двадцать месяцев больше, и след, оставленный им в мире, весьма заметен. Он еврей и атеист. Успешно занимается искусством сразу в нескольких областях, его работы выставлялись в Международном центре искусств, в Фотогалерее и - накануне его двадцать четвертого дня рождения - в галерее Тейт. Джош - режиссер, скульптор и поэт. А также великолепный повар, тонкий знаток вин и страстный любитель розыгрышей. Он предан Мартину и творчеству К. С. Льюиса, постнарнианского периода, разумеется.

Родственники души в них не чают. Мартин и Джош живут в круговерти традиционных ритуалов и постмодернистских новшеств. Они обедают на Хануку с матушкой Джоша; ходят на полночную мессу с отцом Мартина; празднуют еврейскую Пасху с Сарой, бабушкой Джоша по материнской линии, и христианскую - с тетушкой Мэри, известной также под именем сестры Терезы из монастыря сестер-миссионерок Старые монахини привечают "мальчиков" и на каждый праздник шлют им открытки с благословениями, а сестра Зита присылает собственноручно сделанную открытку на Дивали. С матерью Мартина они планируют семейные поездки на родину в Гану, с отцом Джоша предаются воспоминаниям, изумляясь прозорливости бабушки и дедушки, уехавших в Польшу, но не забравших с собой детей, - они лишь помахали им из окна вагона. Мартин и Джош нянчатся с полдюжиной племянников и племянниц, они - образцовые крестные для десятка детей своих знакомых.

Они живут насыщенной жизнью. Каждый год расписан наперед уже в ноябре; расцвечен событиями, отмеченными ногтем большого пальца в календаре; целые страницы записных книжек отданы удовольствиям. Развлечениям, над которыми они интенсивно трудятся и которым преданы всецело. Тут и Европрайд, и Винтер Прайд, и Северный Прайд, и Марди Гра, и карнавал в Рио, и Мэйфест, и лондонский кинофестиваль, и Эдинбургский Фриндж, и книжная ярмарка в Хей-на-Уае. И марафон у Джоша - на выбор в Лондоне или Нью-Йорке; а у Мартина - дважды в год уединение в тихом монастыре в Бедфорде. И премия Букера, и премия Тернера, и ежегодный прием в честь конкурса Евровидения. А также приятнейшие воскресные вечера, протяжно начинающиеся у Ллойда и уютно закругляющиеся у Мелвина, - чтобы смениться буйной ночью, раскинувшейся от Кэмдена до Клапама с шестнадцатью барами и тремя клубами в промежутке.

Они великолепны, и счастливы, и богаты, и здоровы. Их совершеннолетие совпало с периодом сексуальной настороженности и страха, и оба преодолели ужас с помощью образовательных программ. Их ВИЧ-реакция отрицательна, они моногамны и потому в безопасности. Уже три года, как они любовники, два года живут вместе и в будущем году намерены отправиться в Перу, где дадут друг другу тайные обеты при свидетелях - штормовых ветрах. Дважды в году они уезжают в отпуск, один раз с познавательной целью (в этом году в Санкт-Петербург) и второй раз просто отдохнуть - на маленький греческий островок на Кикладах, куда приезжают зажиточные афинские семьи и где голубых парней днем с огнем не сыщешь, как рук у Венеры Милосской. Греческий отпуск они проводят тихо: спят, мечтают, едят, набираются сил перед грядущими пятьюдесятью неделями страсти, споров, творческих мук, интимного обладания, интеллектуальной безжалостности и абсолютной верности собственному статусу, имя которому "душа общества". Они набираются сил, чтобы оставаться лучшими.

Мартин и Джош заводят новых друзей и не забывают старых - друзей гетеро- и гомосексуальных, супругов и одиночек, пожилых и молодых. Они закатывают отменные вечеринки и отыскивают в магазинах то, чего никто другой там найти не сможет. Джош сам раскатывает спагетти, а Мартин дарит на Рождество очаровательные баночки с домашними заготовками. У них всегда в запасе коробки, набитые пирожными; сами они пирожные не едят, но хранят для странников, что постучатся к ним в дверь, памятуя об их баснословном гостеприимстве. В их доме хватит места для всех и всегда найдется тихий уголок, где они могут побыть только вдвоем. Женщины обожают их, мужчины уважают. Старушки хвалят, молодежь восхищается и благодарит. Гетеросексуальные пары с крошечными и жуткими младенцами находят у Мартина утешение и понимание, которого так недостает их одиноким бездетным подружкам. Гомосексуальные пары, конфликтующие с родителями, обретают надежду и временную гавань за столом Джоша. Отчаявшихся матерей и разгневанных отчимов несносных подростков Мартин успокаивает, Джон обихаживает, и бедняги возвращаются в лоно враждебной семьи заряженными энергией и подобревшими.

Джош и Мартин обитают в отдельном викторианском доме в Ислингтоне - дом недавно перестроен и выпотрошен по их собственному проекту; теперь он просторный, светлый и красивый. Этот необыкновенный дом радует глаз хромированным блеском и чистотой линий. Мартин и Джош дорожат своей уборщицей и платят ей много больше, чем принято. Гладят они сами. Их сад - обнесенное стеной наслаждение с густым ароматом цветов круглый год и укромными зарослями папоротников и суккулентов. С открытыми лужайками для солнечных ванн и тенистыми уголками, где обретают плоть блестящие идеи, зародившиеся в чердачной студии Джоша и смежном с ней кабинете Мартина. Они творят смежно, но раздельное. От их дома - то плавильного котла, то суровой обители - рукой подать до бывшего семейного пристанища Тони и Чери и плевком достать до усталых пьяниц в Ислингтонском парке. Более центрового места не сыскать. Мартин и Джош в центре всего.

Джош и Мартин наслаждаются бурной сексуальной жизнью, исповедуя постоянство, страсть и терпимость. Их секс не увял со временем, как у некоторых знакомых пар, и не пострадал от ревности, надуманной либо обоснованной. Их страсти не угрожают ни младенцы, ни лесбийская скука; фатальной печатью голубой неверности они также не отмечены. Они не страдают обманчивыми стереотипами, которыми другие пары объясняют сексуальный разлад. Наслаждение красотой и успехами друг друга не подточено разочарованием одного или провалом другого. Они прекрасные любовники и лучшие друзья. Каждый для другого - наставник, и ученик, и классный любовник Джош любит Мартина, Мартин любит Джоша - навеки и навсегда. Вот и отлично.

Джош и Мартин вполне созрели, чтобы сорвать их с ветки, отведать и переработать. Переиграть и обыграть.

Я вступаю в игру.