Кабинки в "Розовой кошечке" пахнут изнутри как старые заплесневелые бутерброды со спермой. Меня начинает бить дрожь, когда зажигается маленький экран и на нем появляется косоглазая секс-бомба. Один ее глаз смотрит на запад, другой - на восток, словно не соображая, что происходит. Она сильно накрашена. Звучит расстроенная гитара, доносятся ритмичные звуки синтезатора и глухой мужской голос с переизбытком тестостерона: "О, крошка, дай мне это, маленькая плохая крошка. Тебе нравится это, правда? О, крошка, крошка, крошка..."

Крошка стонет, но не слышно ни звука. Потом доносится стон, когда ее рот закрыт, а губы не двигаются. Это непорядок. Это не по сценарию. Это косоглазо.

Девушка смотрит в камеру, в то время как мужчина вообще не в кадре. Она облизывает губы и закатывает глаза. Но она совсем не супергорячая. Она грустит одним глазом, а вторым она где-то далеко-далеко.

Обычно, если начальника плохо подстригут в парикмахерской или он наденет уродливый галстук, подчиненные не имеют права делать ему замечания или насмехаться над ним. Но мне за это заплатили. И я смеюсь красивым садистским смехом, когда смотрю на этого стоящего на коленях старого ублюдка, с дряблыми отвисшими сиськами, огромным, как у беременной, животом, грязными подгузниками, сутулыми плечами и жуткими зарослями седых волос на голове.

Он в подгузниках.

- Эй, подожди... - пытается что-то сказать Судья.

- Разве я разрешал тебе разговаривать? Нет. Ты будешь говорить только тогда, когда я позволю тебе, жирный ублюдок.

- О да, я жирный ублюдок, - повторяет он.

- Заткнись сейчас же, сука! - шиплю я, вытянув его линейкой посередине спины, и он воет, рухнув на пол.

- Твоя жена знает, что ты носишь подгузники? А твои дружки адвокаты и судьи знают? Тысказал им об этом? Отвечай мне!

- Нет, - лепечет Судья.

- "Нет, сэр", сука, - рявкаю я.

- Нет, сэр, - скулит Судья.

Его страх возбуждает меня, и я чувствую, как я голоден. Но это как съесть целый торт за один присест - позже тебе станет плохо.

- Вытяни руки, - командую я и бью его линейкой по толстому животу.

Раздается резкий хлопок. Судья поднимает на меня глаза, словно я папа Римский, и покорно вытягивает руки вперед. Этот богатенький уважаемый в обществе извращенец делает все, что я ему приказываю.