Российский литературный портал
GAY.RU
  ПРОЕКТ ЖУРНАЛА "КВИР" · 18+

Авторы

  · Поиск по авторам

  · Античные
  · Современники
  · Зарубежные
  · Российские


Книги

  · Поиск по названиям

  · Альбомы
  · Биографии
  · Детективы
  · Эротика
  · Фантастика
  · Стиль/мода
  · Художественные
  · Здоровье
  · Журналы
  · Поэзия
  · Научно-популярные


Публикации

  · Статьи
  · Биографии
  · Фрагменты книг
  · Интервью
  · Новости
  · Стихи
  · Рецензии
  · Проза


Сайты-спутники

  · Квир
  · Xgay.Ru



МАГАЗИН




РЕКЛАМА





В начало > Публикации > Фрагменты книг


Геннадий Трифонов
"Очень больно, Юра..."
(фрагмент книги: "Два балета Джорджа Баланчина")


Фото Севы Галкина

Первым из воды вышел Илья. Поднявшись на берег, он оглянулся назад и позвал Ирсанова к себе, высоко вскинув руку. Ирсанов видел теперь Илью, что называется, всего-всего, и этот новый взгляд на Илью несколько смутил Ирсанова. Он вдруг вспомнил, что уже видел однажды точно такого же мальчика, точнее, полумальчика-полудевочку с длинными по плечам волосами в одном из залов Русского музея. Тот мраморный мальчик сидел на пеньке, широко расставив ноги, его голова была украшена военным шлемом, и он таинственно улыбался - совсем как Илья сегодня. А потом, уже в Эрмитаже, Ирсанов снова увидел точно такого же мальчика. Он стоял, прислонясь к стволу кем-то спиленного дерева, стройный и нежный. Его кудрявая головка была убрана забавным колпачком. Мальчик правой рукой как бы поливал себя водой из кувшина, а в его левой руке был маленький колокольчик. Именно вскинутая сейчас вверх рука Ильи воспроизвела в художественном воображении Ирсанова того Торвальдсеновского Ганимеда, который некогда по прихоти Зевса был похищен Орлом и вознесен на Олимп, где Ганимед стал виночерпием. И там, в пышных и холодных Эрмитажных залах, куда этой зимой Ирсанов ходил довольно часто, ему захотелось оказаться Зевсом и похитить этого мраморного мальчика, чтобы слегка прикоснуться к нему своей ладонью...

Однако Ирсанов все не спешил выходить из воды. К тому были у него особые причины. Именно сейчас, именно сейчас собственная нагота вызывала в нем определенное стеснение перед Ильей, который, стоя на берегу, медленно вытирался длинным вафельным полотенцем, попеременно приподнимая то одну, то другую ногу, поворачиваясь то лицом к Ирсанову, то спиной, и теперь Ирсанов все улавливал момент, когда Илья вновь окажется к нему спиной, чтобы ему, Ирсанову, стало ловчее выйти из воды, оставшись незамеченным. И такой момент возник. Ирсанов быстро выскочил на берег и, оказавшись рядом с Ильей, быстрым движением рук схватил свободный конец полотенца и стал скоро вытираться, не заметив, как по мере вытирания их тела сближаются. "Господи, - подумал в эту минуту Ирсанов, - что это со мной?.." Но Илья не дал Ирсанову докончить свое размышление. Он вдруг сильно прижался к другу, и Ирсанов - без малейшего к тому эротического движения - тоже прижался к Илье, свободной от полотенца рукой проводя по влажным локонам Ильи... Он уже не замечал, как полотенце выпало из пальцев и как они - уже прикоснулись к прохладной Ильюшиной коже сначала возле его лопаток, а после сами собой побежали вниз...

От этих движений Ирсанова маленький Илья вдруг весь задрожал и, обхватив его за шею двумя руками, очень сильно к нему прижался - всем своим прохладным телом, вдруг потеплевшим и даже разгорячившимся...

- Поцелуй меня сейчас, пожалуйста... - эти свои слова Илья произнес совсем шепотом.

- Но ты ведь не девочка? - громко сказал Илья, слегка отстраняясь от Ильи. Но руки не слушались Ирсанова и еще крепче прижимали к себе тело Ильи...

- Поцелуй, поцелуй, - шептал Илья с жаром. Ирсанов поцеловал Илью - легко, чуть касаясь его раскрасневшихся полных губ.

- Не так, - сказал Илья.

- А как? - громко спросил Ирсанов и незаметно для себя приподнял Илью к своему лицу так, что теперь обе крупные ладони Ирсанова упирались в широкие продолговатые ягодицы Ильи, вздрагивающие, то делавшиеся под пальцами Ирсанова округло-крепкими, то чуть слабыми, и вновь крепкими...

- По-настоящему, сильно-сильно, - сказал Илья уже громко и закрыл глаза, губами упираясь в приоткрытый рот друга.

Захватив губы Ильи своими, Ирсанов поцеловал Илью долгим поцелуем, чувствуя,

как Илья водит кончиком своего языка по его небу.

- Вот-вот, вот так, еще сильней. Можешь? - быстро сказал Илья, в благодар

ность целуя Ирсанова в щеки и глаза.

- Могу, - выговорил Ирсанов. Но вместо Илюшиных губ стал целовать его лицо, жадно переходя к шее и плечам Ильи... В этот момент его напрягшееся тело пронзила сладкая, уже знакомая его ночным сновидениям, боль. Сердце забилось быстро-быстро. В голове что-то словно оборвалось, а ноги, как в воде во время плавания, больно свело. В эту минуту Илья переместил свои легкие руки с шеи Ирсанова за его спину и тесно, теснее чем прежде, прижался к вспыхнувшему Ирсанову.

Наконец сообразив, что с ним случилось, Ирсанов отстранился от Ильи с неожиданными для себя словами: - Прости, Ильюша. Я не хотел... Как ужасно получилось...

Ирсанов бросился вытирать полотенцем живот Ильи, по которому медленно стекала вниз резко пахнущая молочная жидкость...

- И ничего ужасного, - бодро и громко сказал Илья. - Я сам вытрусь, Юра. - Это совсем даже не ужасно.

-А что же тогда, если не ужасно? - глухо спросил Ирсанов, перестав руками искать свои плавки и, сидя на своей рубашке, уткнул голову в колени.

- Не знаю, - почему-то шепотом произнес Илья, во всю длину растянувшись на разостланном полотенце и положив свою кудрявую голову на обе руки лицом к Ирсанову. - Ляг лучше рядом. Я подвинусь.

Ляг. - Развернувшись на одном месте, приподнявшись на руках, Ирсанов лег рядом с Ильей. - Ну вот видишь, как удобно.

Какое-то время оба мальчика лежали молча - Илья не изменяя своего положения, а Ирсанов лежал сейчас на спине, запрокинув руки за голову и широко открытыми глазами смотрел в начинавшее светлеть ночное небо.

- А правда, Юра, странно, что нет комаров? Комарово, а комаров нет.

- Правда, - тихо сказал Ирсанов. Он мог бы и хотел бы сейчас сказать Илье совсем другие слова, единственные, но он не знал в точности, какие именно, и потому снова замолчал.

- Ты что, спишь, Юра? - тихо спросил Илья, увидев, что Ирсанов закрыл глаза. - Тебе не холодно?

- Нет. Не сплю. Очень тепло. Даже жарко. А что?

- А тебе было приятно, когда...

- Что "когда"? - перебил Ирсанов, и дыхание его снова участилось.

- Когда ты меня целовал? И еще...

- Очень, - ответил Ирсанов, но уже почему-то совсем шепотом.

- А хочешь еще?

- Не знаю.

- А я хочу.

- А можно? - зачем-то спросил Ирсанов.

- Можно, можно, - заволновался Илья и на локтях подтянулся поближе, хотя ближе было уже и нельзя, к губам друга.

- Ладно, - согласился Ирсанов и улыбнулся Илье.

Он целовал теперь своего Илью медленно, иногда прерывая поцелуй своей счастливой улыбкой. Его руки снова прижимали к себе неистового Илью, и снова тело Ильи обжигало пальцы Ирсанова буквально до ногтей. "Какой ты красивый, Юра!" - шептал ему в лицо Илья и слышал в ответ: "Ты тоже красивый. Совсем как девочка". - "Но я ведь мальчик, Юра, я мальчик". - "А тогда почему мы целуемся?"

Они снова замолчали. Снова у Ирсанова закружилась голова. Снова часто застучали виски. Снова напряглось все тело. Снова стало сводить обе ноги.

Горячие губы Ильи теперь уже целовали грудь Ирсанова, весь его живот, в центре которого этой зимой образовалась волосяная дорожка.

- Что ты! Что ты! Это нельзя, - когда быстрые пальцы Ильи и его губы оказались там, где, по мнению Ирсанова, было "нельзя", он даже приподнялся на локтях.

- Молено. - твердо сказал Илья. - Если тебе приятно, то можно. Тебе приятно?

- Не знаю. Наверное. Да. О-о-о... Илюша, Илюшенька...

Ирсанов глухо застонал. Его руки снова стали искать тело Ильи. Найдя, они сильно сжимали сейчас бедра Ильи, а губы сами потянулись к его губам. - Еще, пожалуйста, - прошептал Ирсанов. - Еще разок.

Был ли Ирсанов сейчас истощен лаской Ильи, он не знал. Он лежал на узкой полоске вафельного полотенца и ни о чем не думал. Скорее всего, он даже задремал. А когда очнулся, широко открыл глаза, увидел, как Илья полулежит рядом и тонкой травинкой водит по его животу.

Ирсанов медленно встал и, не говоря ни слова Илье, а только широко улыбаясь ему, нагнулся к Илье и бережно взял его на руки и понес к воде.

Он бережно опустил Илью в воду и оба они начали тихо плавать, стараясь быть ближе один к другому.

- Ты давно мне нравишься, Илюша.

Очень давно.

- И ты мне, еще с Озерков.

- А что же ты молчал тогда? Я бы тебя всегда целовал, сколько тебе захочется.

-Да?

- Честное слово.

- Я стеснялся, Юра. Я очень стеснялся...

- А теперь не стесняешься? - лукаво спросил Ирсанов и подплыл к Илье со спины. Выплыв на мелководье, он сильно прижал к себе Илью, всем своим существом чувствуя готовность Ильи продолжить их игры. - Вот видишь, я теперь тоже не стесняюсь. - Сказав это, Ирсанов выпустил Илью из своих объятий, показывая Илье себя без всякого стеснения.

Вытираться полотенцем было уже бессмысленно. Оно лежало на земле все в еловых колючках, которые никак не хотели с него стряхиваться. И тогда мальчики снова легли на полотенце и стали обсыхать.

- А ты когда узнал, что стал уже большим, Юра?

- По-настоящему - сегодня, с тобой.

- Я так и думал, - уверенно сказалn Илья.

- Почему? - удивленно спросил Ирсанов.

- Потому что... Потому что я тебя люблю, Юра, - выпалил Илья. - И хочу тебе

всегда делать это.

- Что "это"?

- Чтобы тебе было приятно. Всегда-всегда. Только тебе одному.

- А разве есть кто-то другой? - забеспокоился Ирсанов и приподнялся над Ильей. - Разве есть? Скажи. Разве так бывает?

- Не бывает, - уверенно сказал Илья.

- И никогда не будет. - С этими словами он прижался губами к губам Ирсанова, но как бы не для поцелуя, а с каким-то иным смыслом, в котором Ирсанов прочел нежность и верность Ильи.

- Это как сон, Илюша, - прошептал Ирсанов, снова откинувшись головой на короткую траву и смотря ввысь. - Один раз не как-то однажды приснилось, что мы с тобой целуемся...

- И мне снилось. Много раз. Снилось, что ты меня ласкаешь, как сегодня, и целуешь, а я тебя тоже целую, всего тебя, понимаешь?

- Понимаю.

- А еще мне снилось, что ты...

- Что я? - с волнением и интересом спросил Ирсанов.

- Ну что ты, Юра... Что ты... Что ты очень хороший.

- Ты тоже хороший, Илюша. Самый хороший. Самый-самый.

Говоря это друг другу, мальчики снова почувствовали острое влечение один к другому. Но Ирсанову теперь хотелось, чтобы Илья без конца на него смотрел и восхищался им, его мужественной силой. И Илье хотелось того же.

Им обоим хотелось сейчас, чтобы эта светлая ночь, в которой они открылись друг другу с неведомой прежде стороны, со стороны своих давних догадок друг о друге, никогда не кончалась. Они не хотели и не могли сейчас даже подумать о том, что жизнь - эта наша всеобщая мачеха - когда-нибудь, а может быть, и очень скоро, разлучит их, и такую ночь им больше никогда уже не пережить, не прочувствовать, не узнать.

- Мы теперь всегда будем вместе, Юра.

- Да?

- Конечно, Илюша. Конечно.

- Я теперь тебя - такого красивого и доброго - никому не отдам. Никому-никому. Я ведь уже видел, как на тебя девчонки косятся в Озерках. Сегодня в Комарово и там, в Зеленогорске, тоже. И мне было уже тогда больно подумать об этом. Очень больно, Юра.

© Геннадий Трифонов, 2004; ИНАПРЕСС, 2004