...Я выяснил, что в числе моих поклонников немало гетеросексуалов, которых не волновала моя сексуальная ориентация, потому что они были влюблены в "Tainted Love". Мне даже приходили письма от натуралов, утверждавших, что я единственный, с кем они хотели бы попробовать себя в другом качестве! Мне оставалось лишь кусать локти, что я не мог уделить время каждому.

Это было за несколько лет до Боя Джорджа, Холли Джонсона и Джимми Сомервилла. Хоть они и внесли свою лепту в разрушение барьеров, почву им, безусловно, подготовил я. Мне доставалось тогда и достается сейчас. Родители никогда не простят мне, что их дети-подростки превращаются в живые недоразумения с подведенными глазами и проклепанными браслетами на руках. Я обладал тем проклятым качеством, которого публика на дух не переносит - я обладал сексуальностью. Бой Джордж преуспел большей частью в традициях старой доброй британской пантомимы - он был стерилен, пресен и сексу предпочитал чашку чая, что успокаивало общественность. Он оставался в шкафу вплоть до распада Culture Club, сидел на героине и добровольно проходил реабилитацию. После этого он мог откровенничать, сколько ему заблагорассудится - он уже шокировал публику. Сексуальность Frankie Goes to Hollywood проявлялась в не менее стертой форме, поскольку гомосексуальность Холли и Пола начисто забивалась ярой гетеросексуальностью остальных участников группы. Бой Джордж проложил дорогу Питу Бернсу и таким, как Мэрилин, но даже эти двое утверждали, что они бисексуалы. Отличился лишь Джимми Сомервилл, который с самого начала ничего не скрывал. Он прямо, без метафор и сложной риторики объявил всем, что он гомосексуалист, создав тем самым благоприятный климат для перемен. Нацию тронул его ясный голос, ангельский тон, хрупкая ранимая внешность. Что было снаружи, TO и внутри. Он никогда не пытался никого дурачить.

Меня же прозвали шкафный экземпляр. После первого выхода на Top of the Pops незнакомцы на улицах стали плевать в меня и бить no физиономии. Меня начали оскорблять и высмеивать как в общественных местах, так и на телевидении, и в пpecce. Bo всем этом сквозила махровая гомофобия. Тем не менее, считалось, что я в шкафу. Bee поп-звезды до меня и большинство после меня скрывали свою сексуальную ориентацию. Джимми Сомервилл единственное исключение, которое я припоминаю. Еще, может быть, Томми Робинсон в семидесятые, хотя даже он в итоге женился. И все же именно меня голубая пресса обвиняла в том, что я прячусь! "Выйди из шкафа!" - убеждали они меня. Ho создавалось впечатление, что все знают, кто я такой. "Почему я должен заявлять об этом?" - думал я.

Я не был столь наивен. У меня не вызывало сомнений, что прямое заявление: "Я голубой", могло разрушить мою карьеру, и я боялся этого. Я заходил так далеко, как только было возможно, избегая лишь непосредственного признания. Люди упоминают других звезд, которые вышли из шкафа, не загубив своей карьеры - например, Элтона Джона. Элтон прошел такой длинный артистический путь, что стал национальным достоянием. Ho на протяжении скольких лет он был "бисексуалом"? Он даже женился. Он не выходил из шкафа вплоть до конца восьмидесятых, когда его карьера резко пошла под ropy. Тогда Элтон забросил свои кэмповые костюмы, стал записывать песни для института семейных ценностей, компании Дисней и занялся благотворительностью. Сейчас никому нет дела до того, что он гомосексуалист, поскольку он принял асексуальный облик. Bee знают, что у него есть постоянный друг, с которым он счастлив. Эл-тон являет собой пример того, в каком виде гомосексуальность мо-жет быть приемлема для масс. И, безусловно, он блистательный apтист. На данный момент его солидность столь безупречна, что он мог бы рекламировать Ситибанк.

Когда обстоятельства заставили Джорджа Майкла выйти из шкафа (неизвестно, вышел бы ли он оттуда вообще, если бы его не поймали с поличным), он приобрел имидж смущенного мальчика, виноватого и полностью раскаявшегося перед своим другом, но в целом моногамного. Именно такого поведения общество ждет от гомосексуалиста. A вот Нейл Тенант, выйдя из шкафа, безвозвратно утратил часть своей мистической ауры. Когда читаешь интервью со всеми этими: людьми, где они утверждают, что сейчас полностью уверены в себе и нечего скрывать (особенно Джордж Майкл), можно подумать, что они в одиночку боролись за права гомосексуалистов, a не признались IB своей гомосексуальности под давлением. Сегодня общество значительно более терпимо, и звезда с нетрадиционной сексуальной ориентацией может вести себя смелее.

Ho даже сейчас в основном привилегированные, эмоционально устойчивые и физически защищенные могут позволить себе роскошь открыто заявить о своей гомосексуальности. Практически такая возможность есть только у живущих в большом городе, в терпимом окружении, и имеющих поддержку. И все равно общественность всегда будет принимать гомосексуальность лишь до определенного предела.

В начале восьмидесятых, когда я приобрел известность, гомофобия расцветала - особенно в музыкальном бизнесе. Мне без конца твердили на Phonogram, чтобы я вел себя скромнее, изменил стиль одежды, стер косметику, побольше помалкивал и придумал себе девушку, иначе мне придется поставить крест на своей карьере. A ведь это была не только моя карьера - это была еще и карьера Дэйва. Ho я находил положительные стороны в условиях, которые они мне ставили. Сексуальная двусмысленность всегда казалась мне более интересной, чем выраженная гетеро- или гомосексуальность. Разве все звезды, которыми я восхищался, не были двусмысленны, загадочны, окутаны тайной? Я хотел быть таким же. Я не мог понять, зачем голубые журналисты убеждали меня выйти из шкафа. Казалось, у публики не было ни малейших сомнений пo поводу моей сексуальной ориентации, так же и у голубых журналистов, которые призывали меня "присоединиться к гей-сообществу". И я отказывался.

Я ничего не был должен этому воображаемому явлению, называемому "гей-сообществом", чья пресса относилась ко мне так же, если более, враждебно, чем любая другая. Чем жарче разгорались таблоидные споры - так да или нет? голубой или натурал? - тем активнее подливал масла в огонь, стараясь быть как можно более загадочным, ничего не отрицая и ничего не подтверждая. Однако, в конце концов, меня все же "вытащили" из шкафа - будто кто-то еще нуждался в доказательствах. Сделал это покойный Крис Керк. Он пришел ко мне домой, чтобы взять интервью для Melody Maker, и, пока я заваривал чай, успел обыскать мою музыкальную коллекцию. Когда я вошел, он потрясал альбомами Имы Сумак и Джуди Гарланд.

"Что ж, Крис, будь по-твоему, я бешеный педераст, - сказал я, ставя чай на стол и поднимая руки вверх, - ты меня разоблачил". Ho когда это признание появилось в печати, все вдруг сочли, что у них есть право называть меня "гей-артист Марк Алмонд". В результате, последующие десять лет я провел, пытаясь залезть обратно в шкаф.

Ярлык "гей-артиста" очень обижает меня. Мне не нравится система категорий, которая дает людям возможность вешать бирки на искусство и умалять его значимость, намекая, что оно не представляет интереса ни для кого, кроме гомосексуалов. К тому же, клише "гей-артист" очень отдает гомофобией. Я не хочу, чтобы обо мне судили no моей сексуальной ориентации - это не единственная моя составляющая. Я считаю себя многогранной личностью. Никому почему-то не приходит в голову объявить: "A вот натурал Мик Хакналл" или "Поприветствуем гетеросексуала Рода Стюарта". В своих текстах я часто описываю эмоции, которые может испытывать как мужчина, так и женщина, и мой собственный пол не влияет на это. Поп-звезды, певцы и актеры пробуждают мечты и фантазии, a поклонники выбирают из искусства своих кумиров то, что удовлетворяет их собственным желаниям и интересам. Кому-то может нравиться мой голос и музыка, кому-TO - мой стиль, манера исполнения или внешний вид. Что бы ни привлекало людей во мне, я хочу, чтобы, в первую очередь, они видели во мне артиста.