Обложка английского издания романа ''Алиенист''

Первые шаги по променаду дались нам обоим с трудом, словно тела наши ощущали и отвергали смертельную опасность впереди, которую решились принять наши разумы. Но просеменив таким образом около десяти футов и не заметив ни малейшего движения нашего противника, мы осмелели, и в итоге я почти уверовал, что Бичем действительно испугался поимки и сбежал на улицу. Душа моя ликовала при мысли о предотвращенном убийстве и я даже позволил себе легкую улыбку...

Спесь, как меня и предупреждали. Стоило моей руке, сжимавшей револьвер, слегка ослабить хватку, как через ограждение со стороны улицы перемахнула черная тень и нанесла сокрушительный удар мне в челюсть. Раздался оглушительный хруст - теперь я понимаю, какой звук издают кости шеи, - голова моя мотнулась вбок, и меня обволокла непроглядная тьма.

Должно быть, я не слишком долго пробыл без сознания, ибо тени от лунного света не успели значительно измениться, когда я вновь открыл глаза. Голова, тем не менее, гудела так, словно я провалялся здесь как минимум несколько дней. Вслед за прояснившимся зрением пришла боль: местами резкая, местами тупая, но во всех случаях - достаточно сильная. Больше всего досталось челюсти и шее. Запястья горели, плечи тоже ощутимо ныли, но острейший дискомфорт исходил из некоей точки под языком. Я застонал, пытаясь избавиться от странного предмета, застрявшего у основания языка, сплюнул на променад и примерно в кварте крови и слюны обнаружил собственный выбитый клык. Теперь голова, казалось, превратилась в стальную питтсбургскую болванку, и я не мог приподнять ее больше чем на несколько дюймов. Внезапно до меня дошло, что дело не только в полученном ударе: мои запястья были крепко прикручены к верхней планке ограждения за спиной, то же самое было проделано с лодыжками, привязанными к основанию той же ограды - таким образом, я мучительно нависал над каменной дорожкой. А на ней прямо подо мной валялся "кольт". Я снова застонал и попытался поднять голову; на сей раз мне это удалось, я изогнул шею и разглядел фигуру Крайцлера. Связан он был похожим манером, хотя пребывал в сознании и не ранен.

- Пришли в себя, Джон? - улыбнувшись, поинтересовался он.

- Э-э-э... - вот все, что я смог издать в ответ. - Где-е...

С явным усилием Крайидер повел головой в сторону башенки. Связанный мальчик лежал на том же месте, вот только испуганные вопли его превратились в испуганное хныканье. Прямо перед ним спиной к нам застыла гигантская фигура в непримечательной черной одежде. Человек уже начал снимать ее и аккуратно складывать на плиты променада. Спустя несколько минут он уже стоял полностью обнаженным, сверкая в лунном свете шестью футами сплошных мускулов. Потом шагнул к мальчику - тому, судя по начинающей обозначаться фигуре и чертам лица, было лет двенадцать, - и, схватив за волосы, поднял его голову вверх.

- Ревешь? - спросил человек низким, лишенным всякого выражения голосом. - Такой мальчик, как ты, обязан реветь...

Он отпустил его голову и обернулся к нам с Крайцлером. Спереди мускулатура его выглядела так же внушительно, как и сзади, - от плеч и ниже он находился в великолепной физической форме. Я вытянул насколько мог шею, чтобы разглядеть его лицо. Не знаю, чего я ожидал, но к банальности явившихся мне черт готов я не был. Чем-то он напоминал Адама Дьюри - черепом с туго натянутой кожей и жидкими волосами. Глаза тоже были братнины и так же казались слишком маленькими для такой огромной костистой головы. Правая часть лица его была слегка опущена, хотя сейчас не дергалась, а огромный рот тоже был крепко сжат. Но в целом передо мной было заурядное лицо человека, и ничто не выдавало в нем той бури страстей, что кипела в этой огромной голове. Выглядел он так, будто аранжировка этой кошмарной сцены ничем не отличалась для него от подсчета душ при переписи населения.