Я возвращаюсь к высокому молодому человеку, которому дал имя Райан.

Я прожил с ним около пяти лет. Познакомились мы в пентхаузе, в двухэтажной квартире, которую я недолго занимал вместе со своим кузеном Джимом Адамсом. Однажды там появились Райан и Майк Стан и куда-то меня повезли - в английской спортивной машине Райана марки "Триумф".

Райан спросил меня, помню ли я первую встречу с ним; я не помнил. Он сказал, что был у меня в гостях с группой друзей еще в пятидесятые годы, и я тогда немедленно прокомментировал красоту его задницы... По крайней мере, весьма похоже на меня...

Вскоре Райан начал захаживать все чаще и чаще - по вечерам. Помню, какие вкусные он делал коктейли "олд-фэ-шенд" с апельсиновым соком. Помню, как мы вместе слушали последний альбом Билли Холидей "Lady in Satin", и как я был им очарован.

Мне многие говорили, что Райан был самым красивым из моих компаньонов, но могу вас заверить, что наша долгая совместная жизнь больше зависела от его способностей хозяйствовать - а это он умел - чем от каких-то там моих чувств. Он многое вытерпел. Очень нелегко жить с писателем, предпочитающим быть зомби все время, кроме часов работы по утрам. Меня интересовала только работа. Не знаю, хотел я жить или нет - Райану приходилось со всем этим управляться, и, естественно, это было тяжелым бременем.

Райан уделял мне почти все свое время, провожая меня к моему последнему психоаналитику и в АМХ - поплавать. Боюсь, что ему было просто удобно жить со мной, и честно скажу вам - он предложил мне себя всего три или четыре раза за пять лет нашей совместной жизни, и, насколько помню, я не имел никаких других плотских контактов за все время, пока он жил со мной.

Все близкие отношения превращались у меня в стихотворения. В этой "вещице" могли бы быть портреты Райана и меня в таких местах, как Рим, Ки-Уэст, Нью-Йорк; Райана, обнимающего Элизабет Тейлор во время съемок фильма "Бум!" на острове Сардиния. Он был бисексуалом, и очень привлекательным для дам - за исключением леди Марии Сен-Жюст и мисс Эллен Маккул, которые не переносили его слишком красивых и слишком голубых глаз.

("Господь да благословит твои глаза", - говаривала ему его мать, когда он уходил по утрам на работу.)

Помню одну ночь, когда мы с Райаном жили (в отдельных комнатах) в ужасном здании рядом с небоскребом "Дакота" на Сентрал-парк-уэст. Мы жили на тридцать третьем этаже, и однажды вечером, очень, очень поздно, мне позвонила одна моя подруга, леди, ныне исчезнувшая с моего горизонта - она ушла в мир наркотиков еще несколько лет назад. Она сказала мне, что у нее нет денег, чтобы вернуться к своим родителям. Я предложил ей приехать и взять у меня деньги на такси.

Пробыв у меня всего несколько минут, она попросила дать ей секонал. "Я знаю, у тебя есть".

У меня он был, но я боялся, что она никогда не доберется до своих родителей, если примет еще несколько моих драгоценных "розовеньких". Вместо этого я дал ей пару таблеток милтауна.

В это время со своих традиционных ночных шатаний вернулся Райан. Она молча понаблюдала за ним какое-то время, а потом сказала: "Я должна сказать тебе кое-что по секрету, Теннесси". Мы вышли на ужасный маленький бетонный балкончик, где едва хватало места для двух стульев. Там она сказала мне: "Теннесси, как ты не боишься жить на тридцать третьем этаже с человеком, у которого такие глаза, и с балконом, с которого он может тебя сбросить?"

Будучи сумасшедшим - в то время - я утром позвонил на склад "Морган-Манхэттен" и освободил квартиру от всей мебели; вот так.

Я переехал - один - в отель (как же он назывался?), но через день или два Райан каким-то образом нашел меня и поселился вместе со мною. Я согласился с его переездом. Мы заняли люкс с двумя спальнями. Платой вперед за квартиру на слишком высоком этаже пришлось пожертвовать. По-моему, Райан именно тогда начал меня ненавидеть. Но если это и так, то он умело скрывал свою ненависть. Мы ежедневно гуляли по Манхэттену, ходили по магазинам, обедали в очаровательном французском ресторанчике под названием "L'Escargot", плавали в бассейне АМХ.

Маленький рассказ об одном случае в Италии. Мы проводили там лето, и в Неаполе, в отеле "Эксельсиор", встретились с Нэн Ланир, только что расставшейся с мужем. Втроем мы поехали в Позитано. Мне было трудно ходить - от уколов и таблеток Мы добрались туда на такси. Все трое сидели на заднем сиденье, рука Райана покоилась на плече у Нэн, женщины очень сексуальной. Он повернулся ко мне и с присущей ему надменностью сказал: "Теннесси, может быть, ты пересядешь вперед, к водителю?"

Он не рассчитал мою реакцию на такое оскорбление.

- Райан, убирайся к черту из машины!

И он убрался...

* * *

О Господи, как мне одиноко сегодня утром. Вы понимаете, что я думаю при этом - я думаю, как много я об этом думаю!

Никого, буквально никого после Фрэнки - за исключением нескольких старых друзей.

Это похоже на жалость к себе - человеческое чувство, которого так трудно иногда избежать, хотя оно отрицает гордость.

Я прожил чудесную и ужасную жизнь и не буду плакать по себе; а вы бы стали?