Теннесси Уильямс в юности

Личный опыт знаменитого американского драматурга XX века Теннеси Уильямса, ознакомиться с которым можно благодаря его откровенным мемуарами и воспоминаниям друзей, чрезвычайно интересен. Это не тот Уильямс, официальный и правильный, которого мы знаем по кратким биографическим данным энциклопедий. Это живой человек, странный, противоречивый, одновременно пуританин и разнузданный любовник. Некоторые моменты его биографии шокируют. Удивительно, что писатель рассказывает о них так откровенно, без смущения и оговорок. Описывая в мемуарах ситуации, с которыми он столкнулся, и которые повлияли на становление его сексуальности, Уильямс одновременно анализирует их, и тем самым дает читателю возможность не только лучше познакомиться с жизнью своего кумира, но и узнать в некоторых его друзьях прототипы героев некоторых пьес.

Теннеси Уильямс (1911-1983) - дважды лауреат Пулитцеровской премии, родился в Колумбусе, в штате Миссисипи в 1911 г. При рождении он был назван Томасом, а дома его звали Томми. Имя "Теннеси" драматург взял от студенческой клички, которую сокурсники дали ему по названию штата Теннеси, из которого происходил род Уильямсов. Томас был воспитан суровой и пуританской матерью в строгости, поскольку консервативность и набожность в этом штате были нормой. С самого начала диковатый и нервный Томми не нравился энергичному отцу - хлюпик, слюнтяй, стихоплет. Отец звал его девичьим именем - Нэнси.

В своих мемуарах Теннеси пишет, что в отрочестве был страшно застенчив, и любой девичий взгляд бросал его в краску. Его первой любовью стала девочка по имени Хейзел. "Однажды вечером "я повел Хейзел на речной пароход "Дж. С." Она была в палево-зеленом шифоновом вечернем платье без рукавов, и мы поднимались на темную верхнюю палубу, так что я обнял рукой эти нежные плечи - и "кончил" в свои белые фланелевые штаны". Поскольку это было заметно - на фланели появилось темное пятно, - девочка сказала, что лучше не продолжать прогулку. Вообще она была смелее парня. Как-то гуляя в парке, они подошли к скульптуре "Умирающий галл". Этот античный персонаж "был одет только в фиговый листок. "Даю вам слово, это абсолютная правда,- его можно было приподнять, и Хейзел это знала. Она подняла лист и спросила меня: "У тебя это такое же?" Ответа она не получила, только жаркий румянец вспыхнул на моем лице".

Когда Томми было 18 лет, он учился в колледже Колумбийского университета. Там с ним произошла довольно странная история: "Я делил комнату с одним лунатиком. Однажды ночью он вылез из кровати, пересек комнату и улегся рядом со мной. Конечно, когда он влез в мою постель, я закричал с перепуга. Он что-то пробормотал и, шатаясь, прошел через всю комнату назад в свою одинокую постель. Несколько ночей я ожидал, что на него снова нападет приступ лунатизма и поведет его в том же направлении. Однако этого больше не повторялось. Но однажды вечером прежде, чем он вошел в комнату, я вынул болты из его койки, так что она должна была рухнуть под ним. Полагаю, я был не совсем в себе в тот вечер. Во всяком случае, койка и впрямь рухнула, когда он лег на нее. Он быстро молча восстановил ее, бросая на меня загадочные взгляды". Более загадочным, пожалуй, был не взгляд лунатика, а поведение самого Томми. Совершенно очевидно, что он вынул болты из койки, чтобы повторить путешествие лунатика и заполучить его в свою постель.

Митч, напарник Уильямса по комнате в студенческие годы

Позже Томми Уильямс поселился в другом общежитии. "У меня был теперь сосед с исключительными глазами, темными волосами и чертовским телосложением - я буду звать его Смити". Когда в общежитии случались праздники, набивалось полно гостей, им отдавалась часть кроватей, и хозяевам приходилось делить свои койки друг с другом. "Я делил койку в спальне на третьем этаже со Смити, где мы спали - нет, не спали, а лежали - под очень легким одеялом. Да, этой ночью произошло особенное приключение. Он и я, мы оба спали в нижнем белье. На мне были трусы и майка, и думаю, на нем были только трусы. Когда свет в спальне был выключен, я почувствовал, как его пальцы поглаживают мою руку и плечо, сперва почти неощутимо, а потом - а потом мы спали на боку вплотную друг к другу, он за моей спиной, и вот он стал плотно прижиматься к моим ягодицам, а я начал дрожать, как лист на сильном ветру. Но дальше этого дело не зашло. Потом, несколько недель спустя, когда мы вернулись в свои спальни и я забрался на свою верхнюю койку, этот парень вдруг запрыгнул ко мне. Автоматически, по-девичьи, я сказал ему "Ты чего?" или "Ты что?". Он глуповато улыбнулся и спрыгнул вниз. Думаю, я лежал почти всю ночь без сна, проклиная себя за мое ненамеренное "обламывание" этой для тех дней очень смелой попытки. Каким смятенным можно быть и каким непонятливым!".

"Однажды мы с ним пошли на свидание с двумя девчонками, у одной из них был родстер". Родстер - это двухместный открытый автомобильчик. Томми прогулялся со своей девицей. "Когда мы вернулись к родстеру, подруга Смити пила домашнее пиво, а ширинка Смити была расстегнута, и его разбухший член стоял столбом. Я был несколько испуган. Это было больше похоже на оружие, чем на часть человеческого тела. Но горящие кошачьи глаза и высокая хорошо сформированная фигура сняли этот испуг, и с течением времени мы всё больше и больше влюблялись друг в друга, всё еще без малейшего намека на физическую сторону сближения".

Смити выехал из общежития и поселился отдельно, но встречи продолжались. Однажды ночью оба были сильно выпивши и бесились в парке. "Я упал на траву, а Смити сверху на меня, и это всё. Но он сказал: "Давай проведем эту ночь у меня дома". Мы взяли такси, и несколько раз, как бы в шутку, он пытался целовать меня в губы, и всякий раз я отталкивал его. Сразу по прибытии в его спальню меня стошнило на пол. Он подтер стравленное пиво полотенцем, а потом снял с меня одежды и уложил меня в кровать. Улегшись в кровать рядом со мною, он крепко обхватил меня руками и ногами, а я трясся так сильно, что кровать грохотала. Он держал меня всю ночь, и я трясся всю ночь". Позже Теннеси вспоминал об этом времени: "Я был таким пуританином, что не позволил бы ему и поцеловать себя. Но стоило ему просто прикоснуться к моей руке, как я тотчас кончал". Потом Смити уехал в другой город, и гомосексуальные приключения Томми на время прекратились. Позже в интервью журналу "Плейбой" Уильямс говорил: "До 27 лет я даже не мастурбировал, были только спонтанные оргазмы и эротические сны"

Годы послеуниверситетской молодости Томас провел в поисках работы. Отец забрал его из университета и пристроил в свою обувную фирму на склад, чтобы "оторванный от жизни мечтатель" приучился к делу. Томас проработал у отца три года и впоследствии говорил, что это были самые ужасные годы в его жизни. После он работал телеграфистом, присматривал за цыплятами на птицеферме, ощипывал откормленных голубей на бойне, служил лифтером, официантом в забегаловке "Кабачок нищих", билетером в кинотеатре и т. п. Вечная нужда, страх увольнения и бездомности. В 26 лет Теннеси познакомился с женщиной по имени Бэтт - это был первый и последний опыт сексуальной связи с женщиной. Отношения с Бэтт продолжались три с половиной месяца.

Когда Уильямсу было 28-29 лет, в Нью-Орлеане он встретил парня, с которым пережил настоящее любовное приключение. Теннеси прибыл в Нью-Орлеан под Новый год. Он стоял с друзьями на балконе, а внизу в другой квартире была новогодняя вечеринка голубых. В полночь, когда взлетел фейерверк, и зазвонили колокола церквей, он посмотрел вниз и увидел какого-то парня, десантника, очень красивого, который смотрел на него. "Он улыбнулся мне и поманил меня вниз. Ну, не мог же я соскользнуть вниз по столбу галереи. Спустившись по черной лестнице, я постучал с черного входа. Он открыл дверь и сказал: "Ты выглядишь таким бледным, не хочешь ли погреться под ультрафиолетовой лампой?" Ну, я подумал, что он имеет в виду только мое лицо, но он велел мне снять всю одежду. Это было моим первым гомосексуальным опытом. Опыт был просто прекрасным, и я захотел продолжить это приключение. Но назавтра или через день десантник уезжал назад в свой лагерь, так что я смог увидеть его только через много лет". Они встретились случайно в театре, десантник был с женой и детьми. "Я всё еще хотел его, и всё еще помнил его тело в свете ультрафиолетовой лампы, но с ним были жена и дети, а я - не разрушитель семейных очагов".

Летом того же года он отправился на побережье, где откровенная гомосексуальность многих парней поразила его. Как он пишет в письмах, там он "трахался каждую ночь", результатом чего стали не одни только удовольствия, но и ряд неприятностей. С одним индейцем они подцепили пару морячков и привели их на квартиру. После грубого секса моряки внезапно выдернули телефонный провод из стены. Затем один с ножом прижал к стене Теннеси, а другой измордовал индейца, выбив ему несколько зубов. Потом подержали под ножом индейца, а избиению подвергся Теннеси - в результате он прокусил себе зубами нижнюю губу. Пришлось накладывать швы.

Кип, возлюбленный Теннесси Уильямса

Там же, на побережье, он встретил свою первую настоящую любовь - парня славянского происхождения Кипа Кернана (это был сценический псевдоним, настоящее имя - Бернард Дубовский). Томми увидел его на пристани за приготовлением ухи из моллюсков. "На нем было туго облегающее трико, - пишет Теннеси. - Кип занимался современными танцами. И когда он повернулся от печки, я мог бы подумать, что вижу молодого Нижинского. У него были слегка раскосые зеленоватые глаза, высокие скулы и прекрасный рот. Я никогда не забуду, как я его впервые увидел - стоящим спиной ко мне у двухдверной плиты, могучие широкие плечи и словно выведенная циркулем попа".

Два дня спустя Кип пригласил Теннеси к себе домой в двухэтажный домик, который он снимал на пару с одним другом. "Спальня была маленьким чердаком с большущим окном, в которое была видна половина ночного неба. Свет не включался, когда Кип скинул с себя свои одежды. Нагой, спиной ко мне, он смутно вырисовывался в ночи. После этого мы спали там вместе каждую ночь на двуспальной кровати, и столь неудержимым было мое желание этого парня, что я не раз будил его среди ночи, чтобы предаться любви. В те дни я не знал чувства меры и не понимал, что страсть может утомлять даже пассивного партнера". После первой ночи Кип сказал Тому: "Этой ночью ты показал мне, что означает прекрасная боль".

Томми писал о Кипе своему другу: "Когда я лежу на нем, я чувствую себя так, будто полирую Статую Свободы или что-то в этом роде. Будто ожили великие бронзовые статуи античной Греции, но с лицом мальчика. Я склоняюсь над ним ночью и вспоминаю руками географию его тела. Его голень истекает жаром, как шкура лошади после галопа. От него исходит теплый богатый запах. Запах жизни. Какое-то время он лежит очень тихо, а потом его дыхание становится частым и тело устремляется вверх. Глубокие ритмические вздохи, и его руки начинают работать вокруг моего тела. Я ложусь головой ему на живот. Иногда засыпаю так...". Через какое-то время Кип порвал с Теннеси, так как у него была девушка. Он умер от опухоли мозга через несколько лет. Фотопортрет Кипа стоял на тумбочке у кровати Теннеси многие годы.

Сразу же после войны, в 1945 г., когда Уильямсу было 34 года, на Бродвее появилась его пьеса "Стеклянный зверинец", признанная лучшей пьесой сезона. В главном герое Томе, работнике обувной лавки, угадывается автор, мать и сестра героя списаны с матери и сестры Теннеси, даже коллекция стеклянных зверушек была у них на самом деле. В этой, как и в других его пьесах, он не боялся показать свои личные переживания и опыт. Впоследствии он говорил о своих пьесах: "каждое слово - это автобиография, в то же время ни единого слова из пьес в мою автобиографию не вошло". Через два года Теннеси Уильямс захватил Бродвей пьесой "Трамвай Желание", которая была объявлена лучшей, когда-либо написанной американцем. Она получила Пулитцеровскую премию, высшую награду за драму в Америке. Другую Пулитцеровскую премию получила его пьеса 1954 года "Кошка на раскаленной крыше". Это было очень плодотворное десятилетие. Девять пьес были экранизированы. Тема гомосексуальных отношений нередко упоминается в его пьесах, но больше - в прозе. Рассказы Теннеси писал и в начале своей литературной карьеры ("Однорукий", "Желание и черный массажист"), а первая повесть появилась в 1950 г., когда Теннеси еще не было и сорока ("Римская весна миссис Стоун").

С возрастом Теннеси становился в сексуальном отношении всё более "любвеобильным" и неразборчивым, хотя он и говорил о себе: "в сексуальном плане я робок перед женщинами. Впрочем, я робок и перед мужчинами. Я очень морален". Конкретизировать мораль Уильямса можно по его мемуарам, по воспоминанию об Италии 1948 года. "Тою весной появился старый приятель с товарищем, и мы все трое в сопровождении бесстыжего австралийца подклеили несколько римских мальчиков, продававших сигареты на черном рынке, и отвезли их в моем джипе к зарослям Виллы Боргезе. Там мы припарковали джип, и каждый из нас исчез в зарослях с одним из пацанов-сигаретчиков. Это были скорее проказы, чем настоящее разложение". Не обходилось и без неприятных приключений. В интервью журналу "Плейбой" (1973) Уильямс признался: "Я никогда никого не насиловал. Вот я был изнасилован одним проклятым мексиканцем, да так, что я вопил, словно сумасшедший, и не мог сидеть целую неделю. А однажды какой-то красивый парень на пляже, очень сильный, приплыл на плоту и изнасиловал меня в своей лачуге на пляже. У меня была очень привлекательная задница, и у парней постоянно возникало желание вые..ть меня именно таким путем, но я не мог этого выдержать. Я не создан для этого и не испытываю анального эротизма".

Фрэнки, возлюбленный Теннесси Уильямса

Сердечные увлечения Теннеси менялись, но некоторые продолжались подолгу. Например Фрэнки Мерло, который был красивым, открытым и общительным парнем. Он помогал стеснительному Теннеси налаживать контакты с артистами. Теннеси вообще предпочитал решительных и смелых парней. Когда он пришел с Фрэнки на званый прием к владетелю империи массмедиа Джеку Уорнеру, тот распекал своих подчиненных, имевших бледный вид. Фрэнки, сидя за столом, смотрел на него пристально и безо всякого выражения. Уорнер, наконец, заметил этот пристальный взгляд и заносчиво спросил: "А вы-то чем, собственно, занимаетесь, молодой человек?" Фрэнки ответил громко и отчетливо: "Я сплю с мистером Уильямсом". Через некоторое время он, подобно Кипу, тоже погиб, и Теннеси тяжело переживал эту потерю.

После смерти Фрэнки (1961) творческая активность и удачливость оставили Теннеси. Как и многие люди искусства Теннеси все чаще подстегивал свое воображение алкоголем и наркотиками, но, как обычно, их воздействие на творчество было краткосрочным и обманчивым. Новые пьесы появлялись редко, и они не были столь успешны. Повторить успехи первого десятилетия не удавалось. В шестидесятые годы он впал в депрессию. Врач прописал ему быстродействующий наркотик, но Теннеси этого не знал и принимал лекарство вместе с коньяком. В результате сознание помутилось, и он попал в психлечебницу.

В конце шестидесятых он написал пьесу "Осторожно, кораблики!" о стареющем гомосексуале по имени Квентин. "Знаете,- говорил он - длинный монолог Квентина - это суть моей жизни. Без секса я жить не хочу. Мне нужно, чтобы меня ощущали, трогали, обнимали. Мне нужен человеческий контакт, контакт сексуальный. Но в мои годы начинаешь бояться импотенции. Прежней силы уже нет...". Несмотря на это, до самой старости Уильямс не оставался один. Потеряв Фрэнки, он стал, пожалуй, еще более неразборчивым и любвеобильным.

Рейдер, компаньон Уильямса, который жил с ним в квартире и вел хозяйственные дела, рассказывал, что Теннеси всегда посягал на его любовников. Однажды в отсутствие Теннеси один приятель привел к ним молодого блондина, который оказался поляком из штата Кентукки, прошедшим Вьетнамскую войну. Жить ему было негде, и Рейдер оставил его у себя, окрестив "Кентукки", чтобы не сломать язык на его "непроизносимом" славянском имени. С парнем они, что называется, поладили. Через несколько дней вернулся Теннеси. "После завтрака,- пишет Рейдер,- Кентукки и я лежали голыми, принимая солнечную ванну возле бассейна. Теннеси, вернувшийся на несколько дней раньше срока, прокрался на внутренний дворик и застал нас обоих, нежащимися на солнце. Я сказал: "Привет, Тен! Ты приехал раньше". Он проигнорировал меня. Глаза его были прикованы к Кентукки; подойдя к нему, он присел на корточки и начал ласкать его пенис. "Это Теннеси",- объяснил я, поскольку парень был явно смущен тем, что этот полностью одетый, чужой пожилой джентльмен трогает его интимные места, даже не спрашивая разрешения. Через короткое время Теннеси глянул на меня и сказал: "У него такой же розовый бутон, как у Фрэнки", имея в виду необрезанный пенис парня. Приведя Кентукки в состояние возбуждения, Теннеси взял его за руку и увел в свою спальню, откуда они не выходили несколько часов".

Когда Кентукки через несколько дней решил уехать, соскучившись по своим, и попросил денег на дорогу, Теннеси страшно огорчился и раскричался, что, вот, де, много таких развелось охотников за чужими деньгами. Кентукки ушел без денег, надеясь, что на дороге кто-нибудь подберет голосующего. Теннеси, расстроенный его уходом, не нашел своих золотых часов и позвонил в полицию, хотя Рейдер уговаривал его не делать этого. Вскоре Кентукки привели в наручниках, а тем временем часы нашлись. Теннеси умолял Кентукки простить его и взять деньги. Кентукки отказался. Всё же Теннеси всучил ему чек с подписью, но без проставленной суммы - там можно было проставить любую. Кентукки ушел навсегда, а Теннеси заперся в спальне и проплакал всю ночь. Чек остался невостребованным.

Описывая жизнь с Теннеси после его семидесятилетия, Рейдер рассказывает, что у них не переводились красивые парни, которых Уильямс нанимал в качестве "эскорта" - он не любил быть один. Рейдер описывает, как однажды в ресторане к ним "подклеился" худощавый юноша лет 18, с большими черными глазами газели, совершенно одурманенный наркотиками. "Он ластился, как кошка, к Теннеси, а тот в меховой шубе выглядел небольшим толстым медведем. Поехали в такси с каким-то попутчиком в гостиницу, где Теннеси оплачивал дорогущий номер. В дороге юноша продолжал ласкать Теннеси столь откровенно, что попутчик попросил остановить машину. От волнения он не мог открыть дверь машины, ее заклинило, и он вылез через окно. В отеле парень стал раздеваться на ходу, роняя одежду где попало, и остался в одних кроссовках. Потом они с Теннеси удалились в спальню на час. После этого парень от вина и наркотиков почти потерял сознание, поранился разбитым стеклом и просил, чтобы его вы...ли. "Ты уже вы...н",- объяснял ему Рейдер. Дали денег и хотели уложить спать, но он убрался к новым приключениям, остались только кровавые следы на пути к лифту".

При столь развратном образе жизни Теннеси оставался чрезвычайно почтительным и деликатным в обращении с женщинами. Так, с одной дамой из Италии они отправились в плавучий ресторан от отеля у пирса, на берегу моря. У отеля был свой пляж - плот на якоре в лагуне, где можно было купаться. Рейдер описывает происшествие в этом ресторане: "Когда мы сидели, разговаривая на палубе, мы увидели двух парней, плывущих к плоту, они взобрались на него и несколько секунд спустя скинули свои плавки и начали половое сношение на глазах у всего пляжа и ресторана. "Не смотрите, Адриана!" - вскричал Теннеси, остолбеневший от такого дерзкого нарушения публичной нравственности. "Это преступление! Не знают они, что ли, что здесь женщины, которые могут быть травмированы этим бесстыдством? Их надо остановить! И хотя Адриана уговаривала писателя угомониться, внушала ему, что ее это не трогает, ей даже любопытно, Теннеси не унимался. Вызвали метрдотеля. Один из официантов был послан вплавь к плоту, поскольку оба парня, занимающихся любовью, были вызывающе безразличны к крикам с берега, к приказам остановиться. Молодой официант разделся до плавок. Мы увидели, как он плывет к плоту. Он взобрался на него, постоял некоторое время, глядя на то, что проделывали два парня, а затем ... скинул свои плавки и присоединился к забаве. Теннеси выскочил из отеля, пылая от гнева".

В последние годы он писал: "Энергии на секс уже не хватает. Вижу, что вы не верите. Да, со мной многие остаются на ночь, потому что я не люблю спать в одиночестве. Не могу оставаться один, потому что боюсь умереть". К несчастью, случается то, чего боишься. Он действительно умер, когда был один: вдыхал снотворное из пузырька, и крышечка попала ему в гортань. Это было в 1983 г., когда Теннеси было 72 года. В его любимом Новом Орлеане местные власти запретили отпевание.

Таков был писатель, таков его долгий путь от скромного краснеющего юноши к разнузданному искателю наслаждений. Сравнивая себя с героиней "Трамвая Желание", Теннеси говорил: "Я тоже был распутником, но как пуританин всегда испытывал преувеличенное чувство вины.