Российский литературный портал
GAY.RU
  ПРОЕКТ ЖУРНАЛА "КВИР" · 18+

Авторы

  · Поиск по авторам

  · Античные
  · Современники
  · Зарубежные
  · Российские


Книги

  · Поиск по названиям

  · Альбомы
  · Биографии
  · Детективы
  · Эротика
  · Фантастика
  · Стиль/мода
  · Художественные
  · Здоровье
  · Журналы
  · Поэзия
  · Научно-популярные


Публикации

  · Статьи
  · Биографии
  · Фрагменты книг
  · Интервью
  · Новости
  · Стихи
  · Рецензии
  · Проза


Сайты-спутники

  · Квир
  · Xgay.Ru



МАГАЗИН




РЕКЛАМА





В начало > Публикации > Статьи


Геннадий Трифонов
Советские гомосексуалисты: вчера, сегодня, завтра

Тема, вынесенная в название этих заметок, безусловно заслуживает самого серьезного внимания и может стать предметом глубокого исследования. Материалы для такой работы уже сегодня можно почерпнуть из советской периодики - из выступлений юристов, социологов, журналистов, психологов, инфекционистов и сексологов. Сегодня и сами гомосексуалисты стали более открыты и более полно стали отвечать на вопросы анкетирующих их социологов, хотя, разумеется, такие опросы проводятся анонимно, и не только потому, что советское уголовное законодательство все еще предусматривает довольно суровое наказание за гомосексуальные контакты, а скорее от того, что наше общественное мнение в отношении к гомосексуалистам все еще покоится на старых догмах и представлениях о гомосексуалистах как о людях, заслуживающих общественного негодования. Преломить это негодование в пользу здравого смысла, в пользу человечности и терпимости представляется мне в нашей стране задачей почти невыполнимой по очень многим причинам, о которых мы здесь дополнительно скажем.





О вчерашнем, то есть доперестроечном положении советских гомосексуалистов, современный мир в общих чертах как бы уже и знает. И знает довольно много.

В конце 30-х годов эта проблема заинтересовала посетившего СССР французского писателя Андре Жида. Пусть даже Нобелевский лауреат выбрал не самое подходящее для поездки в Страну Советов время, он, в отличие от Р.Роллана и Л.Фейхтвангера. оставил об этом жгуче-правдивую книгу, объяснив западному миру слагаемые советской системы, все ее лицемерие и жестокость, природу нашей ханжеской морали, коварство наших моралистов,бесчеловечность наших законов. И хотя после Жида западными интеллектуалами написаны о нас горы порой поверхностных, но зачастую вполне объективных статей и книг, их авторы никогда или почти никогда не затрагивали в своих сочинениях интересующей нас тематики. И уж конечно никогда и никто не подсчитывал число жертв уголовного преследования гомосексуалистов в Советском Союзе. Не делали этого, и даже не пытались это сделать, советские правозащитники эпохи так называемого "застоя". Более того, советские диссиденты, попадая в тюрьмы и лагеря, более всего хлопотали о статусе политических заключенных и о всех прочих уголовных всегда отзывались с явной презрительностью, забывая, что и в этом случае в заточении находились такие же как и они-живые люди, жертвы советской карательной системы, способной осуществлять свои цели, руководствуясь слепой необходимостью.

Назвав в своем "Архипелаге" пресловутую статью Уголовного кодекса "грязненькой", Александр Солженицын не счел необходимым найти слова сочувствия к этой категории мучеников ГУЛАГа.

Еще дальше в этом смысле пошел Варлам Шаламов в своей страшной колымской прозе. С поразительной беспощадностью называя вещи своими именами, с небывалой художественной силой разоблачает он рабскую мораль и психологию, иллюстрируя весь ужас лагерного существования множеством человеческих судеб, и там, где считает нужным, он всякий раз отзывается о гомосексуалистах ГУЛАГа с небывалой ненавистью, видимо, разделяя в этом смысле государственную политику в отношении этих людей. В свое время эти страницы книг и рукописей Шаламова произвели на меня гнетущее впечатление, побудив меня прекратить мои исследования творчества этого крупнейшего мастера русской художественной прозы.

Длительное время содержание осужденных по 121-й статье УК в наших "исправительных" учреждениях выпадало из поля общественного внимания. Запад обращался к этой теме только тогда, когда она пересекалась с общеполитическим контекстом. Особняком в этом отношении стоят фундаментальные работы американских ученых - С.Карлинского и В.Козловского. Оба они касаются этой проблемы лишь в культурно-историческом аспекте и публикация их исследований у нас (ввиду отсутствия отечественных) могла бы много прибавить к нашему знанию проблемы, помогла бы развеять существующие мифы, выработала бы верные ориентиры "сексуального большинства" в отношении к носителям сексуальной исключительности в нашей стране. .

Впрочем, появившиеся в последние годы редкие публикации на эту тему в наших журналах ("Огонек", "Нева", "Литературная газета") не вызвали читательского недоумения, не говоря уже о возмущении положением этих людей за колючей проволокой. А такие реакционные издания как "Молодая гвардия", "Наш современник", "Советский воин", касаясь данной проблематики, не только шагают в ногу с общепринятой в России традиционной неприязнью к гомосексуалистам, но и разжигают в обществе дополнительную ненависть "простых советских людей" к гомосексуалистам. Следует особо отметить, что идеи гомофобии, распространяемые этими изданиями, весьма тесно соприкасаются с идеями антисемитизма, порождая в каждом сколько-нибудь мыслящем человеке самые кошмарные ассоциации. Но если еврейские авторы (Лев Разгон) настаивают на том, что в период с 1-го января 1935 года по 22-е июня - начало второй мировой войны - в нашей стране было расстреляно 7 миллионов людей, никто даже не заикается о числе погибших в этот период гомосексуалистов. Об обстоятельствах смерти таких выдающихся деятелей русской культуры, какими являлись Борис Ярхо, художник Юркун, дипломат Чичерин и другие, у нас стыдливо умалчивается. Чудом избежал лагеря Михаил Кузмин ("Как гордимся мы, современники, что он умер в своей постели!"). В неизбывных муках закончил свои дни Николай Клюев. Чудом уцелел знаменитый Вадим Козин [умер в 1994 - ЭМ], ныне обретающийся в Магадане.

Для того, чтобы хоть как-то сгладить это впечатление, казуистическая мысль нынешних разоблачителей сталинизма поспешила записать в педерасты "видного советского государственного и партийного деятеля участника Октябрьской революции", с 1919 года члена президиума ВЧК, а с 1925 года председателя ОГПУ Вячеслава Менжинского. К этому, правда, тут же спешат прибавить, что Менжинский был образованнейшим полиглотом и знатоком античной литературы, а по профессии - исследователем истории мирового балета.

Избегая приписывать души высокие порывы одиозной фигуре сталинского палача Николая Ивановича Ежова, бывшие его коллеги ныне уличают его "в пристрастии к педерастии", сообщая современной публике, что Ежов "обучился этому ремеслу в фашистской Германии", когда пребывал там по обмену опытом.

Такими и подобными этим глупостями заполняется сегодня наш эфир, страницы так называемой независимой прессы. Откуда же взяться в сознании советских людей, чья жизнь перенасыщена каждодневной необходимостью отвечать на вопрос "Кто виноват?" в их повседневных проблемах, "новому мышлению"?

Современная экономическая ситуация и политическая нестабильность, один из наиболее низких жизненных уровней в евроазиатском мире вовсе не располагают советских граждан к новым подходам в решении старых проблем, порождают новые проблемы экономического, националистического, морального характера. Современная советская концепция прав человека никак не отразилась на существующих и действующих законодательных нормах применительно к области частной морали. Общечеловеческие ценности, о коих пекутся наши парламентарии (читай: народные избранники), все еще носят декларативный характер, и скорее нацелены на то, чтобы соблазнить доверчивый Запад как можно скорее протянуть нам руку помощи, пока все мы не протянули ноги от всеобщего обнищания. Новая власть, пользуясь старой законодательной атрибутикой, дозволила вожделенную многопартийность. Среди прочих партий возникла, если я не ошибаюсь, либертарианская...

Новая партия очень скоро вывела на орхестру политического истэблишмента лидера нового типа. Им оказался симпатичный юноша, весьма скоро оказавшийся в числе претендентов на роль главы Российского государства и, видимо, по совместительству издателем и редактором странной газетки. Найдя для нее таких же симпатичных спонсоров, но испытывая явный дефицит в публикациях на ее страницах сколько-нибудь взвешенного материала, издатель тиражирует сегодня - пока что весьма скромно - портреты чужих ягодиц самого скверного качества. И рассчитывает при этом на сочувствие читающей публики! Слава Богу, что редакция этого воистину педерастического листка заблаговременно предупреждает: "Продажа газеты юношам и девушкам, не достигшим 18 лет, запрещена". Ибо ни юному, ни зрелому читателю этот листок ни новых идей, ни свежей эстетики, ни устоявшихся этических норм, ни художественной и полиграфической новации, ни серьезных ответов на многие вопросы, увы, не может ни предложить, ни изобрести. Но зато как ловко утешен Запад!!! И в Америке, и в Европе, где мне впервые довелось взять в руки "Тему", заинтересованные лица и организации всячески умиляются: наконец-то свободно конвертируемой валюте в нашей стране нашлось достойное применение. Запад в этом случае, как и во многих других, мог оставить за собой право повторить пушкинские слова: "Ах, обмануть меня нетрудно. Я сам обманываться рад".

На фоне нарождающейся демократии в бывшем Ленинграде организовался Фонд имени Чайковского. Без рекламных судорог, облизывания новой власти, необходимости всеобщей травли вчерашних притеснителей, сбрасывания с пьедесталов коммунистических идолов и демонстрации гениталий активисты Фонда без ложного стыда и пафоса занимаются действительными проблемами живых людей - инфицированных СПИДом, заключенных в местных колониях, помешавшейся на вседозволенности уличной молодежи. Правда, с этими же целями в возрождающемся Петербурге по инициативе сверху возникли "Крылья" Но в этом случае нас может интересовать только результат, говорить о котором сегодня еще не приходится.

Важной акцией представляется мне проведение летом этого года в Ленинграде и Москве советско-американского симпозиума по правам человека для гомосексуалистов и лесбиянок и борьбе со СПИДом. Советская пресса и в этом случае сочла возможным комментировать событие в самых ироничных выражениях, тем самым настроив обывателя на восприятие случившегося в игривом тоне. Всячески отмежевываясь от наличия в стране "сексуальных меньшинств", советские средства массовой информации (в данном случае это телевидение и пресса) как бы сообщают публике о гомосексуалистах: "Мда, далеки, очень далеки они от народа". Такую же позицию по отношению к гомосексуалистам занимает и официальная советская культура .Вот почему представляется уместным бегло обозначить здесь ее современное состояние.

Начнем с литературы, всегда имевшей для России и русского сознания первостепенное значение, всегда бывшей ее духовным наставником и выразителем народного духа.

Как бы отказавшись от принципов известного реализма, наша литература, имея в своем активе подлинных мастеров, не считает, не находит нужным отображать живую жизнь людей во всем их многообразии. Ее гетеросексуальные клише в равной степени изображают все высокое и низкое, а авторы этих клише своим художественным зрением не в силах проникнуть за пределы известных стереотипов и предложить умному российскому читателю надлежащие представления об альтернативных человеческих связях и отношениях Гомосексуальные отечественные авторы со своими ценностями, нравственными представлениями о добре и зле, своим художественным видением жизни, своим человеческим и чувственным опытом все еще предпочитают издаваться за рубежом. А между тем, выйдя на коммерческий уровень, подобная литература (книжная графика в том числе) пользовалась бы у нас несомненным спросом и могла предлагать неведомую нам эстетику, покоящуюся на наилучших образцах мировой художественной культуры. Разумеется, пошлости, дешевому натурализму, откровенной патологии, всяческому ширпотребу и "развесистой клюкве" (окололитературным поделкам на заданную тему) совместными усилиями издателей и публики самым естественным образом был бы положен заслон. Литературный рынок в этом случае стал бы не только разнообразным (как выясняется, его разнообразие сегодня чрезвычайно однообразно), но приобрел бы черты цивилизованного рынка, формирующего интеллектуальные потребности. Но мы, как всегда, ленивы, нелюбопытны, неповоротливы, трусливы и морально незыблемы. Такое чисто английское явление как Оскар Уайльд в России немыслим еще в ближайшие триста лет, ибо количество Моисеев, готовых вывести нас из собственного Египта, хотя и увеличивается каждодневно, нашей душе все еще любезны родимые потемки, блуждая в которых и давя друг друга, мы утверждаемся с завидным самозабвением.

Кстати, все тоже самое можно сказать о нашем кинематографе, о нашем театре, о нашем изобразительном искусстве, коль скоро измерять их мерками официоза и свободной от предрассудков чувственностью. Я не сомневаюсь в том, что гомосексуальное искусство всегда и у всех народов было и будет элитарным, но если нет элиты, нет общества. А то, что мы сегодня тщимся назвать обществом, есть сообщество равноубогих мужчин и женщин, стариков и подростков. Гомосексуальная культура современного Запада не обособлена от общекультурных процессов. Она великолепно взаимодействует с общечеловеческой культурой, обогащает ее новыми красками, питает новыми идеями, вставляя в реестр западного благосостояния свою собственную страницу, шлифует человеческую мысль, украшает собой достижения цивилизованного мира. И если мы стучимся сегодня в Общеевропейский дом, мы должны понимать это и приготовить самих себя к тому, чтобы восприниматься Западом сколько-нибудь адекватно.

В среде советских гомосексуалистов применительно к западным свободам бытует расхожее мнение о том, что их западные единомышленники благоденствуют со времен Адама. Длительная, часто трагическая, зачастую даже кровавая история борьбы сексуальных меньшинств в странах Запада за свои права имеет сноих летописцев. И, если в замечательной Швеции, например, любое преследование гомосексуалистов с 1947 года является уголовно наказуемым деянием, а в Англии лишь с уходом с поста главы правительства госпожи Маргарет Тэтчер наши британские единомышленники облегченно вздохнули, а в свободолюбивых Соединенных Штатах местные геи и лесбиянки в Нью-Йорке и Сан-Франциско ежегодно выходят на демонстрации в защиту своих прав, все еще боясь откровенно заявлять о себе в городках "одноэтажной Америки" и в цветущей Японии примерно та же картина, нам в бывшем СССР и будущем СНГ надо бы тоже подсуетиться, а не уповать на то, что вместе с гуманитарной помощью Запада на нас снизойдет помощь гомосексуальная. Отдельные десанты западных добровольцев в лучшем случае просветят нас в правовом и гигиеническом отношениях, но не станут за нас решать наши собственные проблемы. Вот почему думается мне, об этих проблемах надо бы начать говорить на парламентском уровне. За примерами для подражания далеко ездить не надо - рядом располагается живописная Финляндия, населенная красивыми, трудолюбивыми и умными людьми. В этом же плане целесообразно обратиться немецкому опыту.

Общеизвестно, что Германия и Россия почти одновременно заразились вирусом социализма. Изобретатель соловецких концлагерей с радостью поделился своим открытием с небожителями Третьего Рейха. Гомофобия и антисемитизм стали государственной политикой двух стран почти одновременно. В газовых камерах Гиммлера к окончанию войны было уничтожено 6 миллионов евреев и столько же гомосексуалистов.1 С момента введения в Советский уголовный кодекс известной статьи сколько советских гомосексуалистов - по наклонности или принуждению - сгинуло в колымских льдах? Кто подсчитал?2 А между тем наш тишайший и добрейший Николай Михайлович Карамзин предупреждал будущих историков: "История должна быть злопамятной". Однако у нас притеснение гомосексуалистов считается наивысшей гражданской доблестью, всегда считалось и в исторические анналы никем не записывалось.

Рассуждая о Германии, уместно вспомнить Солженицына, некогда написавшего: "Западную Германию наполнило облако раскаяния, прежде чем там наступил экономический расцвет". Нам, русским, надо бы постичь необходимость раскаяния с особым тщанием, принести на могильные холмы нами убиенных вместе с иконами и цветами какое-нибудь нравственное обязательство поисков мира в самих себе и стяжания мира в мире людей. Тогда только улыбнется нам хоть какое-нибудь просветление во мраке нашей греховности и наша материальная жизнь обретет приблизительные черты возможного благополучия. Тогда не будут рваться вон из страны толпы обезумевших соискателей чужих прилавков, а остающимся не придется давить друг друга в хлебных очередях, унижать друг друга, ненавидеть, желать друг другу только зла. И отвергнуть притязания заказных патриотов на нашу исключительность, более семидесяти лет ограждавшую нас от нормального течения жизни европейских народов.

Ратуя за отмену в нашей стране пресловутой статьи, я совсем не убежден в том, что эта отмена что-нибудь изменит в психологии советского человека. И здесь надо сказать о том, что подавляющее число гомосексуалистов в нашей стране и своей отвергнутостью, и своим подчас вынужденным девиантным поведением внесло свою лепту в ожесточение против себя гетеросексуальной части общества. Вопрос этот весьма серьезен и требует отдельного размышления, отдельного анализа, отдельной социологии и, может хоть сколько-нибудь быть объективно освещенным, когда мы будем располагать хотя бы относительными данными о полицейской и судебной практике преследований за мужеложство. Мой же пессимизм основан на том, что длительное время советские власти всерьез считали гомосексуалистов политическими преступниками, ибо дела такого рода всегда расследовались у нас органами госбезопасности, по-видимому еще и потому, что органы КГБ надеялись с большей легкостью вербовать стукачей среди гомосексуалистов (нельзя сказать, что это им не удавалось!)3 Вопрос политизации гомосексуализма в СССР своими корнями уходит к началу 30-х годов. Послушаем тогдашнего Генерального Прокурора России Н.Крыленко :

"В нашей среде, среде трудящихся, которые стоят на точке зрения нормальных отношений между полами, которые строят свое общество на здоровых принципах, нам господчиков этого рода не надо. Кто же главным образом является нашей клиентурой по таким делам? Трудящиеся? Нет! Деклассированная шпана. Деклассированная шпана либо из отбросов общества, либо из остатков эксплуататорских классов. /.../ Вместе с ними, рядом с ними под этим предлогом в тайных поганых притончиках и притонах часто происходит и другая работа - контрреволюционная работа. Вот почему этих дезорганизаторов наших новых общественных отношений, которые мы хотим создать среди людей, среди мужчин и женщин, среди трудящихся, этих господ мы отдаем под суд и устанавливаем для них наказание до 5 лет лишения свободы..."

Это морально-политическое обоснование репрессий в отношении определенной части своих клиентов Крыленко обосновал буквально за год до собственного расстрела в докладе, опубликованном в журнале "Советская юстиция" N 7 за 1936 год. С тех давних пор в каждом учебнике Уголовного Права необходимость преследования гомосексуалистов в СССР основывается на тех же принципах, отлично усвоенных советским обществом и не менявшихся даже в самые либеральные годы хрущевской "оттепели" Здесь надо отдать должное советской журналистике, до самых последних времен писавшей о гомосексуалистах в русле вышесказанного. А волшебное действие печатного станка на русские умы было замечено еще Пушкиным! Сегодня, правда, раздаются совсем иные голоса. Но принадлежат они, увы не современным властителям дум, не власть предержащим, не выдающимся актерам на нашей политической сцене, а все тем же "клиентам" советской прокуратуры:

"Только в нашей стране преследуют гомосексуалистов, чего уж проще - запретить или посадить, а если не посадить, то не повысить в должности, не пустить за границу. Мы, "голубые", вынуждены скрывать свои отношения. Явление это, замалчиваемое ранее, теперь вышло наружу. Сколько можно лицемерить? Пора отменять статью..." ("Огонек", N 44, 1991).

В силу причин ныне общеизвестных и общепонятых наше замечательное общество сверху донизу пронизано уголовной моралью. Основатель нашего государства гражданин В. Ульянов с подвижниками провели в тюрьмах и ссылках немалое число лет. Отдышавшись в эмиграции и вернувшись на историческую родину, они из ответчиков превратились в истцов и по этим искам в первые послереволюционные годы повели народ к счастью по наиболее крутым маршрутам. Выпавшую было из рук основоположника инициативу сразу же подхватил И. В. Сталин. Инициатива эта как-то поугасла в наши дни, но с взрывом уголовной преступности в нашей стране нынешнее число заключенных в наших тюрьмах и лагерях с миллиона скоро увеличится до требуемого. Правда, ныне на смену политической необходимости явилась экономическая необходимость. Как поведут себя в новой ситуации новые классы - гадать не приходится. Августовская 1991 года революция так же мало имеет общего с правом, как и революция Октябрьская. Ибо мораль любых революций неизбывна. Что ждет советских гомосексуалистов после гипотетической отмены 121-й статьи трудно представить, потому что их правовым положением никто, кроме самих гомосексуалистов, необеспокоен. Без поддержки нравственно и умственно здоровой части общества существование в нашей стране общественных организаций, борющихся за права человека для гомосексуалистов и лесбиянок, вносят в общество дополнительное раздражение. Не станем отрицать, что носителями сексуальной исключительности у нас, как и повсюду, являются люди в силу означенных причин мыслящие нестандартно. А сексуальное инакомыслие, в отличие от инакомыслия политического, всегда подавлялось у нас более успешно, ибо поддерживалось буквально всеми слоями общества. Процессы демократизации ничего в этом смысле в народном сознании не изменили. Вот почему место отмененной статьи закона, направленной против гомосексуалистов, на мой взгляд, должен бы появиться, как в Швеции, закон, защищающий их права. Нравственность шведов от подобного закона никак не пострадала, а так называемый шведский социализм, на который у нас очень любят ссылаться, привел страну к цветущему состоянию. Все то же самое можно сказать и о других европейских странах.

Легализация гомосексуальных отношений в нашей стране между людьми всех возрастов сильно изменила бы физиологию нашего общества, изменила бы облик страны, выражение лица каждого ее гражданина. Терпимость к индивидуальной морали спасла бы общество от всеобщей распущенности нравов, освободила бы наше искусство, оживила бы нашу литературу, наш кинематограф, сделала бы повседневную жизнь людей более эстетизированной. Такая терпимость была бы прочным залогом понимания того, что демократия есть не справедливое распределение материальных благ, но равномерное распределение личной ответственности граждан друг перед другом и перед законом. Число сексуальных и любых других насильственных преступлений резко бы пошло на убыль. Подростковая преступность с ее невероятной агрессивностью смягчилась бы уже тем, что проблемами юношеского развития занялись бы люди, исповедующие иные, нежели существующие ценности. К людям вернулось бы то, без чего любая жизнь любого человека бессмысленна, тускла и ничтожна - любовь. Об этом задолго до меня и в условиях совсем к этому не располагающих писал детский врач и писатель, величайший педагог нашего века Януш Корчак.

Я заканчиваю эти заметки на безрадостной ноте. Я догадываюсь об их несвоевременности. Я знаю, что высказанные в них соображения не найдут желаемого отклика даже в тех сердцах, на которые я хотел бы рассчитывать Но мой собственный горестный опыт и совершенные мною в последние годы поездки по Америке и Западной Европе, мое возвращение из них все в ту же страну, раздираемую нищетой и безумием, преумножают мое отчаяние, увеличивают мою тревогу за тех, кому будет суждено повторить мой опыт и самостоятельно вернуться к необходимости осмыслить его. Однако не вмешиваться в существующее положение вещей еще менее простительно.

СПб., ноябрь - 1991
Геннадий Трифонов


    ПРИМЕЧАНИЯ:


    1 Согласно данным английского философа Дейвида Фернбаха число гомосексуалистов, прошедших нацистские лагеря и тюрьмы за 12 лет правления фашизма, составляет несколько более 50 тысяч человек (см. послесловие к мемуарам Х.Хегера в следующих номерах нашего журнала)

    2 Согласно данным Валерия Чалидзе (журнал The Advocate from December 3, 1991) и Сергея Щербакова (Сборник материалов Конфереции по Сексуальным Культурам Европы, Sexual Cultures in Europe, Амстердам, 1992) ежегодно в СССР по статье 121 (обе части) осуждалось от 800 до 1400 человек, то есть за 59 лет существования закона о мужеложстве число жертв его превышает 60 тысяч человек.

    3 Согласно данным газеты "Совершенно секретно" за август прошлого года (статья "Самое голубое дело КГБ") данное секретное ведомство лишь в исключительных случаях занималось гомосексуалистами - в первую очередь теми из них, кто имел доступ к государственным тайнам и многочисленные контакты с заграницей.