Российский литературный портал
GAY.RU
  ПРОЕКТ ЖУРНАЛА "КВИР" · 18+

Авторы

  · Поиск по авторам

  · Античные
  · Современники
  · Зарубежные
  · Российские


Книги

  · Поиск по названиям

  · Альбомы
  · Биографии
  · Детективы
  · Эротика
  · Фантастика
  · Стиль/мода
  · Художественные
  · Здоровье
  · Журналы
  · Поэзия
  · Научно-популярные


Публикации

  · Статьи
  · Биографии
  · Фрагменты книг
  · Интервью
  · Новости
  · Стихи
  · Рецензии
  · Проза


Сайты-спутники

  · Квир
  · Xgay.Ru



МАГАЗИН




РЕКЛАМА





В начало > Публикации > Статьи


Читать Харитонова, и болеть

Евгений Харитонов был многим: замечательным прозаиком, удивительным поэтом, превосходным автором. Он вел студию театральной пластики. Людмила Петрушевская утверждает, что равных ему режиссеров она не встречала, а она знает в этом толк. Она ему говорила: "Ты, Женя, гениальный режиссер". Он обижался. Ему чудилось противопоставление: гениальный режиссер - значит, писатель хуже. А он предпочитал литературу. "Ему бы только перышком по бумаге водить, - вспоминает Петрушевская, - вот это было по нем". То есть то, чего меньше всего хотел от него и использовал социум.

Он писал в стол. Его читали в машинописи немногие. Им восхищались, у него учились, его любили. "Он околдовывал людей", - говорит близкая ему Нина Садур. Все мальчики в его студии были в него влюблены. Он был гомосексуалом. Или хотел им казаться. Может быть, это была для него единственная возможность уйти от мира. Это был для него монастырь, где была красота, искусство. Бог и почти не было женщин. "Зачем вы их позвали?! - с ужасом спрашивал он о двух хорошеньких ребятах, которых пригласили специально для него (ему угождали). - Ведь они же - гомосексуалисты!" Его влияния боялись. Одна известная писательница прекратила с ним знакомство. "Почему?" - спрашивал я. "Из-за сына. Женя же был гомосексуалист. Он же не мог в одном случае быть просто педагогом, в другом... Он всегда был един." Рядом с ним всё становилось лучше. "А когда он умер, - вспоминает другая писательница, - стало ясно, кто есть кто, прямо удивительно".

Его вызывали в КГБ. В связи с убийством какого-то гея. Это был способ его привлечь. Он не занимался политикой. Чекисты знали, с кем имеют дело. Ему дали в следователи молоденького паренька. "Женя ходил как на свидание," - еще одно свидетельство. Он воспевал слабость. Он ничего не боялся. "Мои пальцы! - он их с отвращением мял. - Мои пальцы в этом пачкали!" - он переживал дактилоскопию. Его не печатали. Его стали печатать только что.

Его трудно совсем миновать. Когда всех знаменитостей уже обошли по много раз. Но раньше всего прочитали по радио - знаменитую "Листовку". Это было первое обнародование Харитонова. Понадобилось предваряющее слово мэтра и тёзки Попова, долгие расшаркивающиеся извинения редакторши - что они такое читают. Молодой редактор радио, много сделавший, чтобы пробить Харитонова, рассказывал о своей на него реакции: "Прочту немного и выйду на кухню покурить, не могу. Меня трясло." Этот редактор со скукой, по его словам, смотрел "120 дней Содома" Пазолини. А говорят - визуальные впечатления сильнее.

Мы живем в эпоху русской порнографии и эротики. Нас уже трудно чем-то удивить. Но от Харитонова мы делаемся больны. Мы читаем и болеем от Харитонова, и будем так читать и болеть и через 100 лет. Он так безыскусственен и простодушен. Он крайне искренен. Он настолько не желает нас ничем поразить. Он просто рассказывает, жалуется, любит. Он - почти уже не литература. Он - большой мастер. Он так мастерски делает вид, что это не литература. Не большая, высокая литература. Нас наполняет его влюблённость и его стенания. Мы завидуем ласкам его юных любовников. Мы переживаем, когда они нас бросают и мучают. Мы хотим быть гомосексуалами. Мы уже являемся гомосексуалами. Мы очень долго, всю жизнь были гомосексуалами, пока читали Харитонова. Мы перестали ими быть, закрыв книгу. Нам очень жаль, что мы перестали быть ими. Но мы уже никогда не забудем, как ими побывали. Мы боимся опять открыть Харитонова. Нам очень этого хочется, как подростку - журнал пляжной моды.

Влияние Харитонова огромно. Он расходится по литературе кругами, как от брошенного камня. Трудно найти в "новой" прозе писателя, свободного от Харитонова. Мы всё время встречаем его, не узнавая, не догадываясь, под другими именами. Его публикацию ждёт испытание. Потому что в ней остался нов только сам Харитонов, но зато его больше и нет нигде, - потому что всё остальное мы уже знаем от его подражателей и последователей. "Ага, опять у меня таскаешь? - говорил Харитонов, "заглядывая через плечо". - Да уж ладно, - бери, бери, пользуйся" - по воспоминанию его приятельницы). Его больше всего любили женщины. Он был трогательный и верный друг. Как почти все гомосексуалы.

"А ты вообще иди отсюда, гомосек несчастный!" - говорил ему ныне известный, а тогда начинающий писатель, многим ему обязанный, в загородной электричке, когда Харитонов пытался его с кем-то там помирить. Все были очень навеселе. Мы всегда и давно навеселе. А теперь этот писатель в интервью говорит о много сделавшем, но не до конца раскрывшемся писателе Харитонове. В его признании Харитонова звучит уступчивая снисходительность. Признание Харитонова всегда будет несколько снисходительным. Его всегда будут похлопывать по плечу. Жаль, что он умер, и плечо нереально. И говорить о слишком ранней смерти.

Трудно выговорить "великий прозаик Харитонов", как и - "великий поэт Высоцкий". Высоцкий пел под гитару, как не делает настоящий поэт. Харитонов не зря мечтал быть бардом. Он боится дотронуться до написавшейся фразы, чтобы не нарушить её первозданной целомудренности. Харитонову всегда мешают орфография и знаки препинания. Он любит перечислять действия, как будто их не трансформируя художественно. У Высоцкого много дурных стихов. У Харитонова нет ни одной случайной строчки. "Я прочту новый рассказ", - уговаривал Харитонов в тесном коридорчике Литинститута. Это уже вспоминает Светлана Василенко. Сейчас она гордится, что он её заметил в аудитории. Они не были знакомы. Она была испугана приглашением. "Он был такой какой-то странный". "А как называется?" - спрашивала она. "X.., - ответил Харитонов. - Я могу его прямо здесь, он простой: X.. точка х.. точка х.. точка х.. точка и тэдэ". Много смеялись. Пито было много. Потом выяснилось, кажется, что у Харитонова действительно есть рассказ "X..", но другой.

"Я почему ругаюсь матом, это от Жени. А до него - нет", - вспоминает другая его знакомая. Харитонов - романтик, мечтатель, вечный напрасно и возвышенно влюблённый. Коварный и жестокий в любовной драме - если верить его рассказу "Алёша Серёжа". Может быть, самое главное его произведение - он сам. Как и у Венедикта Ерофеева, и у Эдуарда Лимонова, и у Владимира Высоцкого, и у ... - не хочу называть живущих рядом.

Олег Дарк,
"Русский курьер"



О людях, упомянутых в этой публикации



· Евгений Владимирович Харитонов