Российский литературный портал
GAY.RU
  ПРОЕКТ ЖУРНАЛА "КВИР" · 18+

Авторы

  · Поиск по авторам

  · Античные
  · Современники
  · Зарубежные
  · Российские


Книги

  · Поиск по названиям

  · Альбомы
  · Биографии
  · Детективы
  · Эротика
  · Фантастика
  · Стиль/мода
  · Художественные
  · Здоровье
  · Журналы
  · Поэзия
  · Научно-популярные


Публикации

  · Статьи
  · Биографии
  · Фрагменты книг
  · Интервью
  · Новости
  · Стихи
  · Рецензии
  · Проза


Сайты-спутники

  · Квир
  · Xgay.Ru



МАГАЗИН




РЕКЛАМА





В начало > Публикации > Статьи


Под стеклом радуги. Гей-проза: предварительные итоги

Конечно, книга с таким ("Русская гей-проза 2006") обязывающим названием по определению претендует на подведение каких-то итогов и на некую объективную представительность. Откроешь ее, перелистаешь, - и вот она, гей-жизнь и гей-проза России рубежа двух тысячелетий. Но смысловой фокус сборника заключен в послесловии к нему В.Кирсанова. Боюсь, без этого итожащего текста общая картинка не сложится, концы с концами не сведутся и уж тем более не завяжутся.




Фото Sandy Jones, Istockphoto

А послесловие и грустное и элегическое. Грустное, потому что редактор-составитель сборника констатирует: трудно быть гей-писателем на Руси. Ибо писание на "тему" есть всегда coming-out, на который не всякий солидный литературный "папик" отважится. То есть, статус и уровень гей-литературы порой "оставляет желать", - увы, зачастую это литература не только о "своих", но, в восприятии натурального большинства, лишь "для своих", "для этих самых". Уж очень она э-э... сизовато "сексильна".

Элегичность итожащей статьи связана с тем, что "тематическая" туса знавала и лучшие времена, - времена если не бесспорных свершений, то уж точно неслабых надежд. Конец 1990 - начало 2000-х был пиком активности литературных гей-проектов в Сети до такой степени, что недруги глухо ворчали о засилье "пидорвы" в Интернете, чуть ли не о голубой мафии, а доброжелатели и старатели вроде Дм. Кузьмина, напротив, продвигали мысль о том, что-де есть гей-субкультура (проще говоря, "дрочилки" и "в-жилетку-рыдалки") и гей-культура, которая является неотъемлемой частью большой общей культуры и чуть ли не его, механизма "большой культуры", бензином и керосином...

Однако в своем культурно-литературном выходе из подполья мы как-то само собой, под давлением массы, сориентировались на вчерашнее и не лучшее в западной гей-культуре, на "уайльдовщину". Впрочем, и наш литературный бомонд лет двадцать назад исчерпал для себя сокровищницу русского "серебряного века" балладами героически погибшего Н.Гумилева.

Есть в этом что-то инфантильное и робкое, как робка и инфантильна всякая у нас оппозиция или хотя бы претензия иметь лицА не общее выражение, исполненная какой-то бесполезной, декоративной жертвенности. Впрочем, все это лишь мое затянувшееся личное "a propos".

А тексты сборника, при всей их неровности, показательны и занимательны, - да, и репрезентативны для всякого интересующегося "темой" и ее движением во времени и пространстве.

Нежно защипало в ноздрях при чтении рассказа С. Вервольфа "Каникулы в раю" и очерка В. Лазаренко... Те, кто еще помнит проект Дм. Лычева "1/10", - те вспомнят и искрометные гей-сказки Сергея Вервольфа, приручающие реал, преобразующие его в нечто фантазийное, но, наконец-то, теперь приемлемое. Есть в них и какая-то уютность свойской болтовни "за рюмкой чая".

Трагически погибший в начале этого года Виталий Лазаренко, не претендуя на высокую словесность, сумел стать одной из знаковых фигур гей-тусы тем, что умело преобразовывал личные впечатления в интересные свидетельства контактов гея и мира. Тоже попытка приручить этот мир, но уже на острейшей грани риска, - как оказалось, "до полной гибели всерьез"...

А мир к гею враждебен не только у нас, но и в более просвещенных местах голубого, между прочим, шарика, - враждебен, даже когда просто спотыкаешься об иную ориентацию того, к кому вожделеешь. Этой теме посвящен рассказ Андрея Гончарова "Невыносимо нежно". То, что для одного - и счастье и мука, для другого - только прикол. В основе рассказа - анекдот, а тема, увы, слишком многим геям знакомая: унижающее любовь да и само твое естество одиночество.

На этой почве цветут и пахнут гей-фантазии, в основе которых хождение возле да около того, что... Вернее, возле того, КТО... И тогда автор и в тексте и в жизни сам себе режиссер и художник. Таков живописный рассказ Влада Юркуна "Импринтинг" (он пахнет дачным летом и яблоками) и рассказ Маргариты Шараповой "Фортепьянные мальчики" (здесь превалирует запах цветущих яблонь и вишен, такой вот грустный и изящный фантазм, или "Как может себе представить женщина порочных мужчин". Заодно становится понятным, почему журнал для геев "Квир" столь любим дамами).

Тема несовпадающих совпадений и временно совпавших несовпадений - в основе цикла из "Трех коротких рассказов" Сергея Милкина. И тут поневоле вслед за автором задумаешься, не много ли мы хотим от жизни. "Как же нет любви? А обладание приятным тебе человеком - это только удовлетворение? Может быть, мы просто слишком требовательны?.." (с. 140).

Нас часто обвиняют в чрезмерной замороченности сексом. В большой степени это мешает текстам геев-писателей продраться к широкому читателю. Думается, литературой такие тексты становятся, когда автору удается осмыслить себя в контексте общей жизни, дорастить проблему сексуальной идентификации до проблемы судьбы, - как оно, собственно, и есть в жизни.

Весьма камерный и какой-то подспудный рассказ Валерия Бондаренко "Memoir’ы" посвящен теме самоосознания, когда впечатления невинного дитяти уже грозят выстроиться в совершенно конкретную судьбину, которую разве что иронией и самоиронией можешь обмануть. Так как рассказ абсолютно документален и не "сочинен", любопытным покажется читателю и нечаянное опровержение в нем "фантазера" Фрейда.

Судьба (автора) и характер (его героя, того, к которому...) - слагаемые повести Александра Кириченко "Москва, станция метро "Маяковская". Думается, это один из самых наполненных текстов сборника, - случайно, неумышленно обобщивший темы и проблемы "тематической" прозы. Магия мачо, безответная влюбленность в него, обреченность обоих героев силе судьбы, которая движет ими, одного к социальной гибели, другого - к смерти физической. Здесь все СЛИШКОМ точно, все беспощадно всерьез. Как в жизни...

И я боюсь, мы к такой честности еще не готовы.

Рассказ-триллер Евгения Кончаловского "Время Версаче" в определенной мере и говорит за то. В этом барочно выспреннем тексте всё кажется понарошку: ситуация (хотя обыгрывается тема убийства и самоубийства), трансвеститский шик, черный юмор (да что там - самый резкий сарказм!), всеобщий трах... И ощущенье безвременья, где секс и смерть, а заодно и всеобщая половая неопределенность сливаются в жутковатый НЕ-сон, и люди становятся куклами в егозливых ручонках судьбы. Это головной гротеск, - головной до головной боли...


Фото Севы Галкина из фотосессии для журнала ''Квир''

"Голубой Маяковский" 90-х Ярослав Могутин бьет читателя наотмашь своим садомазо-текстом "Щелкунчик: с кляпом во рту". Кожа, жесткий трах, брызги шампанского, брызги спермы, брызги мочи, брызги кала, брызги жидкого "экстази"... Чуть-чуть приевшийся кому-то уже, наверное, фейерверк жесткого порно из припанкованно-байкерских 90-х... Фетиши и фенечки целого поколения. Как умудряются герои Могутина совместить здоровый образ жизни, наркотики и бизнес, переходящий в строго дозируемую "льюбёфф", - одному богу известно. Во всяком случае, пока у них "торчит все там, где должно торчать..." (с. 143), - и в этом, надо думать, их счастье.

Но кроме экстрим-секс-манифестаций в жизни существуют и просто сложные, запутанные отношения, где есть чувства, еще лапотные, еще не подогретые "экстази" и "кокошей". Об этом рассказ Константина Кропоткина "Накануне зимы". Он, повествователь, - "третий лишний" при паре бой-френдов, один из которых, а может, и оба - уже... Короче, тема страшной болезни, словно завершающее обобщение, словно рама в картине, оформляет здесь жизнь, которая без этой рамы стала б для всех троих лишь эпизодом и не прояснила бы свой смысл участникам...

"Это нечто вроде растянутых во времени Содома и Гоморры. Вместо моментальной гибели - долгое умирание, чтобы грешные осознали и прочувствовали свой грех. Чтобы нас проняло - до сердца, до печени-селезенки" (с. 158). Да, и рассказ Геннадия Неймана "Умереть на рю де ля Пэ" не обошелся без темы СПИДа, хотя - парадокс! - это, быть может, единственный по-настоящему светлый и какой-то по-юношески свежий и "милый" текст в этом сборнике. Удивительно чистый, незатейливый, неподдельно поэтичный, со своим дыханием. Несколько гей-пар, интернациональная голубая "бригада", их характеры, их занятия, их такая разная реакция на общую для всех них беду... Только финал чуть-чуть ушел в журнализм. Жалко.

"С детства, мой дорогой Петрович, щемит эта тоска под ложечкой - острое желание побега, прыжка из тела, я менял страны, как перчатки, в моем старом паспорте нет места для новых виз и штампов... Русские пассионарные тропы. Мы - киты, выбрасывающиеся на берег" (с. 19). Мне кажется, это лучшее и главное в рассказе Дмитрия Бушуева "Вика". И еще - образ мальчика хастлера, заброшенного в дебри Лондона, человечка без будущего и даже, в общем, уже сейчас без лица. Бог его ведает, зачем Бушуев так много тут говорит о боге, о религии, - модные темки, ага? А под густым слоем словес и над бездной безбудущности - узенькая прослойка вяло текущей и утекающей хмельной повседневности. Хмельной для всех, но зоркой, если иметь в виду автора.

Это ли воздаяние?..

А оно грядет, новое поколение, со своими фишечками и фенечками, со своими закосами. Сейчас его образ - некий богемный гаврош с рюкзачком за плечами, в расстегнутой до пупа хиповской рубашке, в широченных штанах. И впрямь, какой-то странник, веселый, безунывный бродяжка по дорогам Вселенной (рассказ Тиля Тобольского "Праздник бродяги"). Рассказ-фэнтэзи, рассказ, не претендующий на психологическую глубину, хотя образы и ситуации узнаваемы, достоверны.

А еще это поколение может и само за себя сказать (рассказ Вадима Калинина "Кризис самоидентификации"). Их юмор игриво-интеллектуален, их расхристанные нравы в силу этого не кажутся ни пошлыми, ни тупыми, как спаривание морских свинок в стеклянном аквариуме. Они - ВСЕГДА естественны: "Чтобы подумать в тишине, Вадим расстегнул ширинку и вложил член в рот Кате... и в теплом уютном потоке блаженства Вадим продолжил размышления" (с. 80). Впрочем, размышления его о судьбе первопроходца космоса Юрия Гагарина контрапунктивно дополнились членом, который Вадиму вставили вскоре в рот. "Ебут, - понял Вадим, - что ж, так даже лучше: когда головка члена слегка раздражает верхнее нёбо, мыслительный процесс становится безупречен" (там же, на той же тахте).

Конечно, текст Калинина - именно "текст", остроумный, яркий, блестящий и напрочь лишенный структуры, как ее лишены наркотные глюки (наверное). Может, сие от неопытности, но, как знать, - может и принципиально. Просто так молодые ощущают жизнь. Она и безмерна, и бесцельна, и обессмысленна. Она просто течет, пока не думая утекать, а если и подумывает об этом, то все равно: еще мало за что стоит ее и себя пожалеть...

"Такие вот времена" (В.Позднер).

Валерий Георгиевский
14 ноября 2006 года



О людях, упомянутых в этой публикации



· Виталий Лазаренко
· Ярослав Могутин
· Маргарита Шарапова
· Константин Кропоткин
· Дмитрий Бушуев
· Вадим Калинин
· Сергей Вервольф
· Валерий Бондаренко
· Геннадий Нейман