Диотима - под этим именем божественная в своей небесной мудрости и внешней красоте Лидия Дмитриевна Зиновьева-Аннибал (1865 - 1907), супруга крупнейшего теоретика и поэта русского символизма Вячеслава Иванова, известна была в кругу близких ей.

Лидия Зиновьева Аннибал. Фото около 1905 года

Душа и ведущая знаменитых сред в ивановской "Башне" на Таврической в Петербурге, где в начале ХХ века собирались люди искусства, которые искали новых путей в творчестве, любви, платонических и плотских радостях жизни. Имя Диотима она получила от героини известного диалога Платона "Пир". Диотима, о которой говорит Сократ, напомним, открыла подлинную суть любви, физическая сторона которой - в продолжении рода и воспитании детей, а вечная - в беременности духовной, что плодит чистый разум.

В юности Лидия Зиновьева-Аннибал была увлечена революционными настроениями и в 1884 году вышла замуж за революционера Константина Семеновича Шварсалона. Разочаровавшись во взглядах мужа, не выдержав "придуманных", как полагают некоторые, измен, бежала с детьми за границу. Там и произошла ее встреча с Вячеславом Ивановым - в 1893 году. Они прожили вместе 12 лет, никогда не разлучаясь, и всегда хотели поделиться с кем-то третьим невероятной силой привязанности друг к другу. Так возник замысел создания семьи нового типа. "...Если два человека совершенно слились воедино, то они могут любить третьего... - это будет началом новой человеческой общины... в которой Эрос воплощается в плоть и кровь", - так охарактеризовала их отношения художница Маргарита Сабашникова и ставшая - среди других - третьей...

Возможность реализовать идею триединой семьи появилась в 1905 году, когда "половой вопрос" окончательно завладел умами интеллигенции, а в знаменитой "Башне" впервые собралась петербургская религиозная и художественная элита - человек 40.

Обстановка эротических вольностей, поцелуев и обнаженных тел, едва задрапированных в ткани, утвердится в "Башне" позже - к весне 1906 года, когда ивановские среды сменились вечерами Гафиза в более узком кругу - до 10 человек.

Общество "Друзья Гафиза", которое стало первым шагом его организаторов в реализации идеи соборности - дионисийства, пропущенного через христианство, впервые собралось в квартире Иванова и Зиновьевой-Аннибал в мае.

Лилия была единственной женщиной в кругу мужчин, большинство из которых были гомосексуалами (художник Константин Сомов, поэт Михаил Кузмин, музыкант-любитель Вальтер Нувель) или бисексуалами (поэт Сергей Городецкий, писатель Сергей Ауслендер - племянник и воспитанник М. Кузмина). Единственный последовательный в жизни гетеросексуал, философ Николай Бердяев, вскоре счел интимные вечера неприличными и перестал принимать в них участие. Очевидный вектор сексуальных желаний "гафизистов" позволил Лидии охарактеризовать год выхода "Крыльев" Кузмина и своих "...Уродов" - "...гомосексуализм витал в воздухе".

Все участники вечеров Гафиза, судя по мемуарным свидетельствам - письмам и, в первую очередь, дневникам Кузмина - состояли в сексуальных или, так сказать, эротических отношениях (Сомов - Кузмин - Нувель, Иванов - Зиновьева-Аннибал - Сабашникова, Иванов - Городецкий) и так далее.

Любить друг друга равной любовью было одним из условий попадания в узкий круг "гафизистов". Более всего этим был озадачен Вячеслав Иванов, поскольку идея такой равной любви принадлежала ему и была принята супругой Лидией. Оценивая степень близости "гафизистов" друг к дургу, он будет беспрестанно ревновать Кузмина - к Сомову, Зиновьеву-Аннибал - к Сабашниковой и т. д. В намечавшихся парах ему виделось разрушение основных принципов вечеров и крушение идеи соборности.

Вернемся к вечерам. Они назывались в честь Гафиза, персидского поэта ХIV века. На пример собраний "Арзамаса", образованного бисексуальными литераторами в начале XIX века, спустя 100 лет "гафизисты" раздали друг другу новые имена. Сомов стал Аладдином, Нувель - Петронием, Иванов - Гиперионом, Кузмин - Антиноем... Немецкий поэт и переводчик Иоганнес фон Гюнтер - Ганимедом...

Каковы были темы тех вечеров? Так, в мае 1906 года обсуждали, что такое поцелуй - "диспут шел на полу, по латыни...".

Лидия Зиновьева-Аннибал была мастерица делать хитоны из разноцветных тканей, скрепленных на плечах брошками. Гостей ивановских сред она обыкновенно встречала в алом хитоне. В таком виде позже гафизисты и вели свои интимные беседы.

''Мученичество св. Агаты'', Себастьяно дель Пьомбо

Каждый раз необходимо было явиться в костюме "новом для глаз", но соответствующем твоему имени в обществе Гафиза. Разложенные по комнатам тюфяки, задрапированные яркими тканями, горящие свечи в канделябрах, на столиках вина, которые была заведена мода смешивать. Из игр неоднократно повторяли эротические. Например, поцелуи с завязанными глазами - надо угадать имя того, кто целовал. Вот как описаны эти шалости в дневнике Михаила Кузмина: "...я лежал, рядом был Петроний, сверху целовал Апеллес, поперек ног возлежал Гиперион, и еще где-то (справа, на мне же) Диотима и Аладдин... По очереди завязывали глаза и целовали, и тот отгадывал, и были разные поцелуи: сухие и нежные, влажные и кусающие, и furtifs (франц. - украдкой)". Оргии на "Башне" , конечно же, являлись таковыми в "дионисийском смысле" - это было мистическое действо духовного раскрепощения.

Летом 1906 года Зиновьева-Аннибал попытается провести женские вечера Гафиза. Но, судя по всему, попытка эта так и останется неосуществленной. Мало того, дамы, за исключением самой Зиновьевой-Аннибал, вскоре будут удалены с вечеров... Что особенно обрадует того же абсолютно гомосексуального Кузмина.

Для кого же предназначались женские Гафизы? Вероятно, для тех, кто время от времени собирался на подобные же вечера с мужчинами. Это были, прежде всего, художница Маргарита Сабашникова (жена поэта Максимилиана Волошина) и актриса Любовь Менделеева (жена поэта Александра Блока). Они несколько раз примут участие в организованных Лидией заседаниях женского кружка "Фиас". Именно так, кстати, называлось объединение сверстниц, в котором творила Сафо.

Одной из женщин-"гафизисток", Маргарите Сабашниковой-Волошиной, и было, как мы уже сказали, предназначено место третьей в семье Вячеслава Иванова и Зиновьевой-Аннибал. Идея появления третьего активно обсуждалась летом 1906 года в переписке Вячеслава с Лидией, которая недолго находилась с детьми в Швейцарии. "Добиваться от судьбы счастия втроем..." - на этом все более настаивал супруг, у которого в то самое время, мнжду прочим, развивался роман с другим возможным третьим - поэтом Сергеем Городецким.

У современников мы находим множество свидетельств и близости Сабашниковой и Иванова. Да и строка из февральского 1907 года письма Зиновьевой-Аннибал М.М. Замятиной ставит Сабашникову именно на место третьей - "...с Маргаритой Сабашниковой у нас обеих особенно близкие, любовно-влюбленные отношения".

Однако не все было спокойно в триединой системе семейных координат. Тот же Михаил Кузмин в своих дневниках обращает внимание на постоянные приступы гнева - "злости" - у Лидии и отмечает излишнюю нервозность Вячеслава, с которым сам, к слову, успел пережить стремительный и короткий роман. Вероятно, у Зиновьевой были причины ревновать Иванова к Сабашниковой, как и у Иванова - восемнадцатилетнего Городецкого к женщине. У последнего к лету 1906 вне брака родился сын...

Опыт "притяжения третьего" с Маргаритой Сабашниковой-Волошиной оказался для Зиновьевой-Аннибал и Иванова наиболее удачным. Сабашниковой Лидия посвятила первый рассказ "Медвежата" в замечательном сборнике "Трагический зверинец" (к слову, книге - любимейшей у Марины Цветаевой), а Маргарита написала портрет Зиновьевой-Аннибал, правда, уже после внезапной смерти Лидии и оставила о ней трогательные воспоминания в книге "Зеленая змея".

Лесбийская повесть Лидии Зиновьевой-Аннибал "Тридцать три урода" ("...моя мука высказалась в очень странной форме") вышла в издательстве "Оры" в самом начале 1907 года и почти сразу была арестована по обвинению в безнравственности. В марте арест был снят. Повесть, прочитанная в середине мая 1906 года на одном из вечеров Гафиза, произвела впечатление на публику. Она развивает размышления над природой дионисийства, разговоры о котором велись в "Башне".

По форме "Тридцать три урода" - дневник лесбиянки. В этом структура текста противостоит интимному дневнику Михаила Кузмина, который Зиновьева-Аннибал отказывалась признать художественным произведением, в отличие от большинства "гафизистов". А с точки зрения жизненного опыта "Тридцать три урода" подводят итог неудачной попытки Иванова сделать третьим Сергея Городецкого и намечают в качестве третьей именно Сабашникову.

Только с Зиновьевой-Аннибал Иванов нашел способ воплотить свои идеи в реальность. По справедливому замечанию философа Бердяева, Лидия Дмитриевна была "более дионисической, бурной, порывистой" натурой. Вспомните хотя бы ее революционное прошлое. Изощренный немецкий академизм Иванова дал плоды благодаря появлению в его жизни этой "огненной" женщины - "золотоволосой, жадной к жизни, щедрой", многодетной матери (трое детей - от Шварсалона, двое - от Иванова) и верной в духовном смысле супруги.

Салон Лидии Зиновьевой-Аннибал и ее супруга Вячеслава Иванова стал самым ярким и самым заметным явлением в салонной культуре декаданса, которая имела отчетливую гомосексуальную направленность. Салонная гомосексуальная культура, как собственно гейская, так и лесбийская, оказалась той колыбелью, в которой зародились взгляды, определившие развитие русской философской и художественной мысли на два десятилетия вперед - вплоть до начада 1930-х годов в Советской России и до конца 1960-х в русской эмиграции. Отчасти философская составляющая этих исканий воплощена и в книге Василия Розанова "Люди лунного света" (1910). Розанова хотя и не было среди "гафизистов", зато он принимал участие в собраниях Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского, чей семейный салон, так же не лишенный гомосексуальной ауры, противостоял паре Зиновьевой-Аннибал и Иванова.

Повесть "Тридцать три урода" сделала для лесбийской темы в русской литературе столько же, сколько "Крылья" Михаила Кузмина - для освоения русским искусством начала ХХ века проблемы любви мужчины к мужчине. Не удивительно, что остроязычная Зинаида Гиппиус, заподозрив в Зиновьевой-Аннибал серьезную идеологическую конкурентку, поспешила в статье "Братская могила" в июльских "Весах" за 1907 год обрушиться с критикой и на Зиновьеву и на Кузмина одновременно, употребив слово "мужеложство". Хотя в языковом контексте того времени это выглядело доносом в полицию, правда, только на Кузмина, ведь имперские суды толковали "мужеложство" исключительно как анальное сношение двух мужчин. Но уже попытка распространить употребление этого слова на однополые связи в целом очень симптоматична...

Попытки создания "триединой семьи" прервала скоропостижная смерть Лидии Зиновьевой-Аннибал. Осенью 1907 года, ухаживая за больными крестьянскими детьми, она заразилась скарлатиной, смертельно опасной в зрелом возрасте, и сгорела за несколько дней.

Творчество Зиновьевой-Аннибал в СССР было под запретом. Ее повесть "Тридцать три урода" вновь вышла в России только в 1999 году.

Сейчас перед вами - первое отдельное издание с 1907 года.

Наследие Лидии Зиновьевой-Аннибал, начавшей писать довольно поздно, во время своего супружества с Вячеславом Ивановым, составляет несколько десятков статей, рассказов, пьес, либретто и миниатюр. Ее путь в жизни и искусстве - последовательное движение женщины в сторону духовной и телесной свободы и раскрепощения.